действительности и надо ли его отмечать, были отметены в сторону, а тяжелый глиняный кувшин – ухвачен за бока.
Пиво с плеском полилось в кружки.
– Мммм… – Опустошив посудину в очередной раз, Хорст ощутил, что если сейчас же не отыщет укромное место, то вскоре просто лопнет, обрызгав соседей, но только вовсе не пивом. – Позвольте…
Выйти из-за стола можно было единственным образом – упереться в столешницу и выдавить себя назад. Будь Хорст трезвым, его бы смутило то, что придется упасть на пол, отнюдь не блистающий чистотой. Но сейчас он выполнил этот трюк без колебаний и не без изящества.
Солома зашуршала под спиной, а стена человеческих тел тут же заполнила образовавшийся в ней просвет. На мгновение Хорст задумался о том, как нелегко будет втискиваться назад, но потом махнул рукой, поднялся и, отряхнувшись, зашагал к выходу.
За пределами гостеприимного крова «Одноногой собаки» было темно и воняло мочой. Судя по журчанию чуть в стороне, проблемы с излишками выпитого предстояло решать не в одиночестве.
Хорст приспустил штаны.
Дверь кабака скрипнула, и из него кто-то вышел, в полосе света мелькнул черный силуэт. Хорста насторожило то, что человек направился вовсе не к улице, а в глубь переулка, и что шаги его звучали слишком равномерно для пьяного…
Звучали все ближе и ближе!
У него хватило соображения не выдать себя раньше времени. Он продолжал так же стоять, опершись рукой о стену, когда шаги остановились за спиной. Выждал мгновение, и только после этого дернулся в сторону.
Что-то холодное с треском пропороло кафтан на боку, коснулось кожи, полоснуло болью.
Хорст развернулся и резко, вздергивая локоть, ударил им туда, где должно было находиться лицо нападавшего. Судя по клацанью и неразборчивому воплю, оно именно там и находилось.
Что-то со звоном упало. Хорст замахнулся, чтобы ударить еще раз, а левой потянулся к собственному ножу, но нападавший бросился бежать. Простучали шаги, мявкнула едва не затоптанная кошка, и все стихло.
– Все… в порядке? – заплетающимся языком спросили от того места, где мгновением раньше стихло журчание.
– Да, – ответил Хорст, ощущая, как что-то горячее стекает по боку, а хмель выветривается из головы. – Жив, и, значит, все в порядке.
Когда он шагнул внутрь, в духоту, гомон и густой пивной аромат, несколько взглядов метнулись в его сторону. Один из них оказался на диво внимательным.
– Да у вас кровь на боку! – выкрикнул невысокий толстячок в бордовом кафтане, заляпанном темными пятнами.
– Я знаю… – сказал Хорст, и его слова прозвучали в полной тишине. – Кто-то пытался меня прирезать!
– Стража! Надо позвать стражу! – выкрикнули несколько голосов.
– Зачем? Я же жив! – отмахнулся Хорст. К нему подлетел обеспокоенный хозяин.
– Ах, пойдемте! – залопотал он. – Перевяжем вам рану! Какие гнусные люди, пытаются грабить других в столь светлый праздник! Таких надо предавать Исторжению!
Поняв, что никого не убили и все интересное закончилось, посетители вернулись к пиву и болтовне. Хорст позволил увести себя на кухню. В голове крутились мысли о том, что сказали бы эти милые люди, узнай, что он сам недавно прошел через Исторжение.
Рана оказалась длинной, но неглубокой. Лезвие скользнуло по ребру, распоров кожу, точно ветхую ткань.
– Повезло вам, господин, – проговорила кухарка, хлопочущая около Хорста, – отклонились бы чуть-чуть в сторону, и пробило бы легкое.
Хорст невесело улыбнулся, вспомнив о том, что везение ему обеспечил своевременный рывок.
Рядом объявился Авти. Глаза его блестели, но трудно было понять, насколько сильно он пьян.
– Враг не дремлет, – пробормотал он, когда рана скрылась под повязкой из чистой ткани, – и, видать, он отчаялся покончить с тобой своими методами… Перешел к обычным!
– Да, – Хорст вздохнул и натянул рубаху, а за ней кафтан. – Теперь мне, похоже, лучше не ходить по темным улицам в одиночестве и без меча.
– Э, надеюсь, господа не обижены, что нападение случилось у моего заведения? – заюлил хозяин, побледневший почти до прозрачности. – Кувшин пива за мой счет…
– Ну, если только кувшин… – задумчиво протянул Авти. – И комнату на ночь!
– Конечно-конечно…
Они вернулись за стол. Вокруг веселились, пили и пели, потом кто-то притащил инструменты, и начались танцы. Но Хорст ерзал, как на иголках. Пить не хотелось, а когда поймал себя на том, что дергается всякий раз, заслышав шаги за спиной, отправился спать.
Как ни странно, в комнате его не поджидал очередной убийца.
Дорожка вилась по густому лесу, преодолевая овраги и взбираясь на косогоры. Под ногами чавкала сырая грязь, но по сторонам, меж стволов, еще лежал серый ноздреватый снег. Деревья стояли в дымке, через голые кроны просвечивало солнце.
