– Пикнешь – умрешь, – пообещал Ивар, для лучшего понимания демонстрируя отточенный клинок. – Говори, где держат пленного эр… волхва?
– Ага, вот и ключики!.. – Лычко, успевший обшарить пояс убитого, вертел в руках здоровенную связку ключей. – Явно от темниц!
– Зачем мне говорить? Все одно убьете? – пробурчал бородач, вдруг дернулся, крикнул пронзительно, как невыспавшийся петух: – Тревога!..
– Вот гад… – Через секунду Ивар обтер лезвие о бороду убитого. – Лычко, пробуй все ключи подряд…
Русич уже возился с замком.
Снаружи послышался топот, что-то массивное ударило в дверь, встревоженный голос спросил:
– Эй, Вяхирь, Тишко, что у вас?
– У них – все, – громко ответил Нерейд. – Лежат и не шевелятся. Дрыхнут на посту, не иначе.
– Зачем? – прошипел Зорян, – Разозлишь!
– Злой враг – глупый враг! – ответил рыжий викинг спокойно. – Пусть побесятся!
Снаружи заорали что-то сердитое, ругались хуже, чем пьяные волхвы, стучались, похоже, пытались выбить дверь головами. Но та, рассчитанная на удары тарана, держалась крепко.
– Есть! – торжествующе выкрикнул Лычко. Что-то железное щелкнуло, массивная дужка отошла в сторону, и замок с грохотом упал на пол.
Ивар схватил факел, первым ринулся на открывшуюся лестницу. За ним, сопя и топая, точно кони, неслись Зорян и Лычко. Прочие остались наверху – встречать хозяев, которые почему-то не были рады гостям.
– Сюда! – выкрикнул усатый тиверец, когда по правую руку открылся проход. Лестница вела ниже, оттуда поднимались тяжелые, густые запахи. – Важные пленники тут…
Проход оказался забран решеткой. С висящим на ней замком возиться не стали, просто сшибли.
– Ингьяльд! – крикнул Ивар, оглядев два ряда одинаковых, из дубовых досок, дверей. Понятное дело, что обыскивать все каморки времени нет – вся надежда на то, что эриль сам подаст голос.
Крик улетел во тьму, эхо, словно насмехаясь, вернулось приглушенным и искаженным. За дверями завозились, из-за ближайшей кто-то сказал недовольно:
– Чего шумите? Спать мешаете!
– Заткнись! – велел Ивар. – А то зайдем и навеки спать уложим! Ингьяльд!
На сердце стало холодно – неужели Большая Рука мертв? Или его пытали так сильно, что он не в силах говорить? О том, какие пытки может изобрести князь-колдун, можно было только гадать…
– Ящер меня задери! – выругался Лычко. – Так и придется все тут обыскивать… А не может он быть ниже?
– Не должен, – ответил Зорян угрюмо. – Там.., Кто… кто зовет? – Из тьмы долетел слабый, едва слышный отклик.
– Свои! – гаркнул Ивар во всю мощь, не стесняясь радости, которая затопила его сердце, точно весеннее половодье. – Ты где?
– Тут!..
Ключи не желали лезть в замочную скважину. Лычко менял их, торопился, связка в его руках громыхала, будто маленькая, но сердитая грозовая туча. Наконец ключ подошел, русич повернул его, напрягся.
Дверь сдвинулась, с глухим шорохом отворилась в сторону. Изнутри так смачно пахнуло нечистотами, что Ивар едва не задохнулся.
– Где ты тут? – спросил он, поднимая факел повыше. Пол крохотной каморки блестел, точно его залили жиром, в углу зияла темная смрадная дыра, потолок был такой, что высокий человек смог бы стоять, только согнувшись. У стены на груде соломы что-то слабо шевельнулось.
– Тут я… – слабым голосом отозвался Ингьяльд, – Связан по рукам и ногам. Эта сволочь, хозяин местный, знает, как с эрилями обращаться…
Веревки опутывали Большую Руку всего, словно он побывал в паутине гигантского паука, – даже пальцы были тесно примотаны друг к другу, чтобы не смог пошевелиться, бросить руны.
– Укуси меня Фенрир, – освобожденный эриль выругался, зашипел сквозь зубы, – где мой меч?
– Вот уж не знаем, – ответил Зорян, в напряженной позе застывший в коридоре. – Мы сюда за тобой пришли, а не за твоим клинком…
– Это точно, – буркнул Ивар, помогая Ингьяльду встать, – Пошли, пока сюда все кривичи не сбежались. Что хоть с тобой делали?
– Пока только допрашивали. – Эриль двигался тяжело, затекшие мышцы повиновались с трудом, но с каждым шагом он разогревался, и его движения становились все увереннее. – Хотели тайны рун выведать. Обещали пытать, но пока не начали. Только без меча я отсюда не уйду!
Хорошее оружие, подарок знаменитого конунга Хрольва Пешехода, терять и вправду было жалко, но Ивар понимал, что длинный тяжелый клинок, скорее всего, навсегда останется здесь, в княжеском хранилище.
В караулке их встретили вопли и лязг оружия. Дверь наружу пока держалась, но княжеские воины то ли залезли через окна, то ли их было немало в башне – напали с лестницы.
