Ивар моргнул, решив, что показалось, а в следующее мгновение понял, что солнце играет на золотых украшениях, которыми сын Ягуара был обвешан с головы до ног.
Посланец, до этого момента державшийся надменно, шлепнулся в пыль и пополз, ничуть не заботясь о сохранности роскошного одеяния. Засучил длинными ногами, чуть ли не глотая пыль.
– О владыка! – хрип прозвучал истово. – Твоя воля выполнена. Неведомые люди, прибывшие из моря на деревянном змее, доставлены и готовы вознести тебе хвалу.
– Что-то я не помню, чтобы мы уговаривались о хвале, – буркнул Нерейд, а в синих глазах Кари заблистали багровые искорки.
– Пусть подойдут, – голос у Акатля, сына Ягуара, оказался тонким, словно у женщины.
Загораживающие обзор воины из свиты посланца отошли в стороны, и Ивар, положив ладонь на рукоять меча и сделав рожу понаглее, зашагал вперед. За ним двинулись дружинники.
– Поклонись! – прошипел лежащий на земле посланец.
– Поклонись, – прошелестело в толпе.
– Привет тебе, конунг Ольмекана, – сказал Ивар, ощущая, что гневные взгляды жрецов и воинов жгут сильнее солнечных лучей.
– Привет и тебе, – сын Ягуара, чуть ли не единственный смотрел на чужаков без злобы, только с удивлением. – Мы всегда рады гостям, присланным благими богами…
– Мы сами кого угодно пришлем, в смысле пошлем, – хмыкнул Нерейд, но сын Ягуара ничего не услышал.
Правитель ольмеков был обвешан золотом, точно елка шишками. На груди висел массивный диск с изображенной на нем головой ягуара, в ушах бренчали капельки серег, руки украшали перстни в виде когтей.
В руке Акатль держал топорик из зеленого камня с неизбежным пятнистым хищником на лезвии, а щеки и лоб его покрывала татуировка, придающая правителю сходство с ягуаром.
– Они прямо одержимы этим зверем, – донесся до Ивара шепот Ульва. – А золота, золота сколько. Мне бы столько хватило до конца дней.
– Тихо! – буркнул конунг.
– … и приглашаем вас на праздник, – закончивший речь Акатль глянул на чужаков вопросительно. – Следуйте за мной.
Развернувшись на месте, он с негромким звоном махнул рукой, и огромная толпа пришла в движение. Ударили барабаны, запели флейты, что-то завыли жрецы, воины взмахнули топорами.
Посланец вскочил и начал отряхиваться.
– Что же, пойдем, – сказал Ивар, остро жалея, что из-за жары поленился надеть кольчугу. – Не накормят, так хоть сами съедят…
– Или богу скормят, – добавил Нерейд.
Сын Ягуара шагал неспешно, с обочин ему под ноги летели цветы. Проплывали мимо хижины, похожие, как щенки из одного помета, виднелись улыбающиеся, довольные лица.
Под ногами взрослых шныряли дети, слышались тонкие голоса.
У каждого перекрестка стояли вкопанные в землю каменные столбы, квадратные в сечении, и каждую их грань покрывали рисунки и надписи из корявых значков, похожих на расплющенных насекомых. Среди них часто попадалась оскаленная усатая морда.
Пирамида приблизилась, открылась площадь у ее основания, начало ведущей на вершину лестницы. Стали видны огромные, высеченные из камня головы, лежащие на земле, точно капустные кочаны на грядке.
– Глаз Одина! – только и смог сказать Ивар, глядя на них.
В высоту головы превосходили человеческий рост, макушки их закрывало что-то вроде шлемов, а лица покрывала тонкая сеть линий, складывающаяся в рисунок, придающий сходство с ягуаром.
– Прежние конунги? – предположил Ивар вполголоса.
– Думаешь, были такие здоровые? – усомнился Нерейд. – Что-то я не верю…
– Гости из дальних стран, – Акатль с величавой неторопливостью повернулся. – Наши воины покажут для вас танец Ягуара, явят снисходящую на них силу Прародителя…
Толпа окружила площадь, в середку, оставленную свободной, вышли двенадцать обнаженных мужчин.
Под лоснящейся от пота кожей перекатывались мускулы, тела были обнажены, на лицах красовались маски, изображающие того же ягуара, а на головах колыхались перья.
Танцоры одновременно подпрыгнули, выкрикнули что-то нечленораздельное, и под гром зарокотавших барабанов ринулись друг на друга. Ивар сначала подумал, что начнется банальная свалка, но танцоры принялись скакать, поджимая ноги и виляя задами.
– Точно кошки… – заметил Нерейд.
– Ягуары, – поправил Ивар.
Темп убыстрялся, прыжки становились все выше, мелькали руки и ноги. Зрители смотрели, словно оцепенев, глаза не отрывались от танцоров, издававших хриплое рычание.
В один момент Ивару показалось, что не люди прыгают перед ним, а громадные хищники играют на
