световая буря творится сама по себе. Никто не нападал, не спешил потревожить стоянку путешественников. Там и сям по руинам бродили огни, сверкали облака огня, беззвучные молнии полосовали вышину, и поднимались фонтаны алого, белого и синего пламени.
– Красиво, – оценил Харальд, когда Рендалл разбудил его. – Ложись и спи, на рассвете выйдем.
Рендалл завернулся в плащ и лег. Уснул мгновенно, и тут же, как показалось, его потрясли за плечо.
– Что, утро? – спросил он, с трудом ворочая сухим языком.
– Нет. Но самое время отправиться в путь.
Звезды успели сдвинуться, а небосклон на востоке чуть подернулся розовым, показывая, что до восхода недалеко. Олен поднялся, растер лицо, чтобы хоть как-то взбодриться, и сказал:
– Я готов.
Пока он спал, мертвый город прекратил светиться. Развалины стали просто развалинами, камни – камнями, и поднялся ветер – прохладный и сильный, полный мелкой, секущей кожу пыли.
Преодолевая его напор, они вышли с площади и зашагали меж корявых, точно из кошмарного сна явившихся зданий. Олен поежился, когда показалось, что в спину кто-то смотрит. Бежавший впереди Рыжий оглянулся, в приоткрывшейся пасти блеснули белые клыки.
Чужой взгляд исчез, а через неколько шагов руины закончились. Впереди раскинулись новые холмы из песка, серые в тусклом предутреннем свете. Лучи выглянувшего из-за горизонта солнца упали на них, и розовые искры заиграли на «ветвях» торчавших из песка золотистых «елочек».
Их было около дюжины, и они образовывали неровный треугольник, одним из углов направленный на мертвый город.
Харальд остановился:
– Это еще что?
– Не знаю… – проговорил Олен. – Хотя мне кажется, что подобные штуки я где-то видел. Вспомнить бы еще где.
– Заодно вспомни, насколько они опасны.
Оцилан зашипел, и тут одна из «елочек» лопнула, превратилась в облако лилового дыма. Сердце Пламени на пальце ожило, нагрелось, по его красной поверхности забегали белые и желтые искры. От ледяного клинка пошла волна холода, заставившая Рендалла вздрогнуть.
Харальд обнажил меч одним быстрым движением.
– Эта штука движется к нам, – сказал он, глядя на лениво ползущее в их сторону облако.
– И вряд ли для того, чтобы просто поздороваться.
Олен вытащил свой клинок, вокруг полупрозрачного лезвия цвета темного льда затанцевали похожие на снежинки огоньки.
Оцилан выгнул спину и зашипел, словно обычный кот при виде соперника.
Облако поползло быстрее, а затем свернулось, точно старый ковер, и превратилось в клыкастую тварь, похожую на прямоходящего волка с желтой шерстью. Тварь издала злой рык и прыгнула к людям, из раскрытой пасти закапала на песок мутная слюна, поднялись когтистые лапы.
Олен чуть пригнулся и встретил тварь ударом. Увидел, что попал, и отскочил в сторону. Мелькнул клинок Харальда, отражая восходящее солнце. Утробно замяукал Рыжий.
Тварь приостановилась, мотнула головой, сбрасывая вцепившегося в шею кота. Из разрезов в желтой шерсти не вытекло ни капли крови, зато заструился синеватый дым. Он окутал фигуру чудовища, растворил в себе, и повторный выпад Олена пропал зря – острие пронзило лишь пустоту.
– Что за ерунда? – воскликнул Харальд. – Эта штуковина меняет облик?
В рычании оцилана послышалась растерянность.
Дым вновь сгустился, и в атаку бросилась крупная птица, с крыльев которой летели искры, а глаза пылали настоящим огнем. Рендалл увернулся, услышал тихий звон с той стороны, где торчали из песка «елочки», и понял, что они тоже решили принять участие в схватке…
– Осторожнее, их много! – крикнул он, отступая к ближайшей стене, чтобы прикрыть спину.
Харальд повторил маневр спутника, и в следующий момент их атаковала целая стая чудовищ. Все они были разными и мало походили друг на друга – клешни рака на львином туловище; клубок змей, изрыгающих дым; нечто покрытое чешуей, блистающее так, что больно глазам. И все это скопище шипело, ревело и стонало, постоянно меняя облик.
Удары мечей отбрасывали тварей, наносили им раны, но те мгновенно затягивались.
– Плохи дела, – проговорил Харальд, когда пораженная в глаз паукоптица превратилась в лужу из черной слизи, а из той встала приземистая фигура без головы, похожая на голема. – Как насчет твоего перстня?
– Сейчас, – ответил Олен, обрубая тянувшиеся к нему щупальца, усаженные лиловыми присосками.
Рыжий метался среди тварей, пытался кусать их, но большей частью уворачивался от атак.
– Сейчас, – повторил Рендалл, поднял левую руку и обратился к Сердцу Пламени. Ощутил укрытую под личиной кольца из металла мощь бушующего огня, его желание уничтожать, сжигать все на своем пути, и выпустил ее…
Точно змеи из алого пламени прыгнули во все стороны. Взвыла тварь, похожая на медведя с человеческими руками, когда огненные языки побежали по ее шерсти. Другая, многоглазая и клювастая, на тонких ногах, попыталась отпрыгнуть, но не успела, и мигом превратилась в пепел.
Пламя охватило чудовищ одного за другим и сожгло их, а Олен покачнулся от накатившей слабости.
– Похоже, что все… – сказал он.
– Нет, не все, – покачал головой Харальд.
Кучки пепла начали шевелиться, от одной заструился дым, из другой ударил фонтанчик воды. Третья сложилась в малюсенькую человекоподобную фигурку, и та принялась расти.
– Чтоб их… – Рендалл поднял меч и облизал сухие и шершавые, будто наждак, губы. – И что с ними делать?
– Убежать мы вряд ли сможем. Остается сражаться. – Голос Харальда не дрогнул, лицо осталось бесстрастным.
Столб дыма обернулся исполинской змеей, из фонтанчика вылезло нечто, похожее на осьминога. Человечек из пепла вырос, обнаружилось, что вместо кистей у него острые кинжалы.
Олен отразил первый удар, полоснул мечом по оскаленной харе. Атаковал сам, и ледяной клинок легко развалил тушу осьминога надвое. Та с чавканьем упала на песок, и повеяло сыростью.
Рендалл отстраненно подумал, что долго им не продержаться.
Через некоторое время мысли исчезли. Остался только меч в руках, собственное непослушное тело, наливающиеся усталостью мышцы, кровавый туман перед глазами и изменчивые, текучие фигуры врагов.
Краем глаза видел, как сражается Харальд, но особого внимания на него не обращал. Знал, что помощь тому вряд ли понадобится, а если понадобится, то все, сопротивляться бессмысленно. Слышал мяуканье оцилана и надеялся, что тот сумеет выжить сегодня, а потом – пройти половину Алиона и добраться до родных мест, до Вечного леса.
И так слишком долго находился рядом.
Удар, разворот, смрадное дыхание из огромной пасти…
Отрубленная когтистая лапа падает на песок, чертит по нему глубокие борозды…
Глухой лязг – меч Харальда врубается в чешую очередной твари…
Олен пригнулся, сделал выпад, с удивлением отметил, что солнце поднялось довольно высоко и жжет затылок.
Это сколько же они сражаются?
На мгновение отвлекся, и верещащее крысоподобное существо с двумя головами оказалось совсем рядом. Подпрыгнуло, норовя вцепиться в пах. Рендалл отскочил, но одна из пастей ухватила штанину, послышался треск рвущейся ткани. Удар меча – и тварь исчезла в облаке серого дыма. А из разодранного в клочья кармана полетела на песок всякая ерунда – кусок ткани, несколько кедровых орешков, щепки, еще какой-то мусор.
Последним выпал блестящий темно-багровый камушек.
