несказанных нежностей тромбофлембитмне вылечит женшина в белой сорочке.не врач, но в попытках целебно любитьдаст фору врачам, экстрасенсам... короче – я помню твой запах и угол плечапока. поправимо. залижет, загладит.не врач, я бы вряд ли бежала к врачампо осени. строгие стройные гранистакана, как грации. танго. сюжетдонельзя убог. это даже приятно.я помню твой голос невнятно, ужезамазана ранка, поставлен на якорьбумажный корабль. и дым из трубыкоптит мне ресницы. особая пытка – так просто лечиться любовью любых,столь неприхотливых к еде и напиткам.2001/11/12
отражжение
к сатиновому небушку мордой лезть рада,к сатиновому боженьке на колени – плюх.отчего бы тебе, господи, не подарить лекарство от ракасамой течной горячей и наглой из твоих шлюх? я бы, черт подери, лечила им бабушку.я бы, черт подери, свинтила из столицы за тыщу верст.месяцем желтым горланю своей возлюбленной баю-баюшки,месяцем желтым, по пальцам ползущим, как воск.за буек заплывала в каждом из мелких романов.в глубоких тонула, как в кокаиновых хлопьях.к небу – сатиновым ртом: невкусно и мало.дефлорация старых дев смешана с запахом хлорки.(в этих строчках – дама с именем, спрятанным в к.я не чуяла капель ее девства на своей руке:признание казановы, привыкшей хватать за суть,а потом не знающую, куда эту суть засунуть)я медицинский наряд повешу на спинкутой, что под руку ляжет. или на спинку стула?куда вам удобнее? налейте глоточек спирта,чтобы я выпила залпом и наконец уснула.2001/11/12
алоежелтое
краешек глаза неровно подкрашен –напрочь забыто искусство кокетства.нежная алая первая кражав теплых объятьях семейного кресласпит. я любить ее буду безумно,первую девочку с именем желтым,спящую в кресле. будильника зуммерпойман ладонью тревожной: «пошел ты!»девочка спит, и мы обе не знаем,как коротка протяженность взаимства.нет, не пугайся. я вовсе не злая.позволь докурить. очень нравятся искры.я вспоминаю ее слишком редко,чтоб опасаться измены спросонья...кружево кражи и марионеткав старом спектакле про гюнта. про сольвейг.2001/11/12