ответного реагирования на тот случай, если и в самом деле вдруг окажется «с носом». Вадим немедленно отправился к себе домой, где последние пять лет после развода жил один. Достав из тайника все необходимое – упаковку пластита, взрыватель, провода, – он в течение нескольких часов сработал отличную мину: компактную, способную сработать без осечки в любых условиях. Завершающим этапом работы стало подключение к мине новенького сотового телефона, купленного по пути домой.
Ближе к вечеру Ежонов вернулся в гараж Хухминских. «Хонды» там не оказалось. «Видимо, Алька поехала к своему… – догадался он. – Это даже лучше – никто не будет задавать дурацких вопросов». Забравшись под «бэху», он установил мину в заранее присмотренном пазу кузова и, заполнив оставшееся пространство быстро твердеющей пеной, поверх положил вырезанный по форме паза кусок листового стеклопластика. Последним этапом работы стало нанесение подобранной в тон, моментально сохнущей краски. Чтобы никто не обратил внимания на запах нитроэмали, он для отвода глаз загладил на «Ниве Шевроле», стоявшей в другом углу гаража, царапины, полученные не так давно в лесу, и слегка напылил серебристой краски.
Когда он закончил, ему позвонил Барон. Того интересовало, как обстоят дела с опером, лежащим в реанимации. Уведомив его о том, что скоро в больницу отправится Майя, Ежонов хитро ухмыльнулся – теперь, если его посмеют надуть, он расквитается гарантированно.
…Когда Борис вернулся в СИЗО, он получил сразу несколько сообщений. Итоги даже поверхностной проверки, проведенной ОБЭПом в главном офисе «Мега-Фактума», оказались шокирующими. На день проверки холдинг уже принадлежал олигарху Пластилину со всеми своими филиалами и подразделениями. Как оказалось, Алина в самые сжатые сроки сумела не только вступить в наследство, но и минувшим днем реализовать его конкуренту отца. Каким образом ей все это удалось, не мог сказать никто. Но факт был налицо: у генерального директора холдинга, назначенного новым хозяином, имелись все необходимые документы на право владения и распоряжения хозяйствующим субъектом.
Кроме того, как и предполагал Петрухин, тем же днем с банковских счетов холдинга Алина сняла все оборотные средства и перевела их вместе с деньгами от продажи холдинга в один из офшоров. Было совершенно очевидно, что без более чем активного нажима вице-губернатора на соответствующие службы и структуры никак не обошлось. Михаил Стрижов, побывавший у Хухминских дома, узнал от растерянной домработницы, что еще позавчера Алина куда-то вывезла свои украшения, картины и антиквариат, а все остальное вместе с домом было продано новому хозяину, которого она еще даже не видела. Новый охранник, стоявший у ворот, назвать имя теперешнего хозяина отказался наотрез.
Срочные запросы, переданные на пункты пограничного пропуска, оказались безрезультатными. Согласно информации таможенников и погранслужбы, ни Алина Хухминская, ни Вячеслав Дрыгалов пределов России не покидали…
За два дня до описываемых событий, утренней порой, Алина и Вячеслав сидели в загородном доме вице-губернатора и безрадостно обсуждали свои текущие дела. К их досаде, скрупулезно продуманный план действий затрещал по швам, и события стали развиваться совершенно непредсказуемо. Казалось бы, вполне надежный, не вызывающий особых подозрений способ «выведения из игры» отца Алины, что было предложено ею самой, оказался вульгарной и грубой халтурой.
Разумеется, если бы на остров приехал другой, «умеющий жить» сыщик, все бы обошлось как нельзя лучше. Но надо же было судьбе так распорядиться, что причины смерти Аркадия Хухминского начал расследовать самый упертый мент, к тому же не лишенный «соображалки»! Кто бы мог подумать, что он так скоро подберется чуть ли не вплотную к ним самим?! И теперь вполне реально замаячил незавидный финал, который мог ждать их обоих. Конечно, мента нужно было грохнуть еще в самом начале. Но, как говорится, знать бы, где упасть…
Вячеслав, как жесткий прагматик, видел развитие событий в самом неблагоприятном свете. Он был уверен, что игра, по сути, уже проиграна, и им необходимо, пока еще не все потеряно, поскорее уносить ноги на Запад, прихватив с собой все, что можно было вывезти. В Испании, на побережье Атлантики, у него была давно уже куплена недвижимость – дом с большим садом, числящийся в собственности некоего Иннокентия Тверскова. Там он и планировал переждать, пока все не определится.
Алина, напротив, все еще надеялась на то, что опера им удастся нейтрализовать – компроматом ли, какими-то физическими действиями ли… Она горячо доказывала своему бойфренду те колоссальные издержки, которые они несли, убегая за границу.
– Продать холдинг в сжатые сроки хотя бы за две трети цены абсолютно нереально! – била она кулачком по подлокотнику кресла. – Пластилин предлагает всего половину. Понимаешь, сколько мы с тобой теряем?
Слушая ее, Дрыгалов несогласно качал головой.
– Аль, ты не забывай, что из ста миллионов проще потерять пятьдесят, чем все сто. Тем более из миллиарда. Я тоже теряю очень многое. Но куда денешься? У нас была ситуация – или пан, или пропал. Я на устранение Аркадия согласился лишь только потому, что он сам начал готовить для меня капкан. Он ведь с самого начала был ко мне настроен очень агрессивно. А почему? Да из пустых амбиций. Он, видите ли, хотел быть первым… Да и черт бы с ним, как-нибудь эти дела мы бы все равно разрулили. Но ты настояла на его ликвидации. Зря! Ты хотела сквитаться с ним за мать? Вот и сквиталась…
– Неужели все так плохо? – понурив голову, вздохнула Алина.
– К сожалению, да… Мы допустили ряд ошибок. А за них приходится платить. Поэтому созванивайся с Пластилиным и давай добро на заключение сделки. Бумаги на наследство тебе уже отдали? Все, сегодня же надо эти дела завершить. Потом мы временно куда-нибудь скрываемся, Еж со своими отморозками проведет зачистку. Если мы окажемся в роли белых и пушистых, то вернемся. Если же нет… Знаешь, что-то мне подсказывает – второй вариант развития событий куда более вероятен…
…Почти через двое суток, именно в тот час, когда Ежонов со своими подручными отправлялся в Кузнецовку, из гаража дома Хухминских выкатил черный «BMW» и помчался в сторону загородного дома Дрыгалова. А еще через полчаса он полетел в западном направлении. Барон не был бы Бароном, если бы у него не имелось хороших «прихватов» среди таможенников и погранцов. Поэтому уже на следующий день, полуденной порой, они с Алиной пересекали польскую границу.
…И вновь потянулся не самый задушевный разговор опера Петрухина с Вадимом Ежоновым. Вадим, сгоряча согласившийся на «чистуху», в какой-то момент однозначно понял, что зря он, в общем-то, надумал «рубить сплеча», и поэтому решил отыграть в обратном направлении. Он вдруг якобы начал «забывать» то одно, то другое, о чем-то теперь «не знал вообще»… Однако все эти выкрутасы закончились с ходу, едва он услышал и о продаже холдинга, и о бесследном исчезновении «сладкой парочки».
Вадим снова впал в прострацию и, яростно ударив себя кулаками по коленям, попросил у Бориса телефон, обещая выпытать у Барона, где тот сейчас находится. Набрав один номер, он некоторое время слушал, затем, нажав на кнопку отбоя, хмуро сообщил Петрухину:
– Не отвечает. Ладно, попробую на другой номер звякнуть…
Но и другой номер, по его словам, тоже не ответил. Наблюдая за его манипуляциями, Борис подсознательно почувствовал какую-то фальшь. Теперь уже и он запоздало пожалел о том, что дал Ежонову телефон. В принципе он согласился предоставить связь тоже не без умысла – в памяти неминуемо должны были остаться телефонные номера Барона. Но вот теперь со всей определенностью он понял, что в чем-то, пока совершенно непонятном, Вадим его переиграл. Но в чем? Возможно, это был его какой-то хитрый ход, чтобы подать Барону условный сигнал. А что он ему мог «отсигналить»? Передать последнее «прости» этим двоим, которые его фактически облапошили? Нет, нет, тут что-то не то…
Проанализировав услышанное от Ежонова и его подельников, Борис махнул рукой – довольно! Для возбуждения уголовного дела материала было набрано в избытке. Теперь Ежонов и его приятели уже гарантированно из СИЗО не выйдут. А детали и частности пусть «доклевывает» следователь. Это его работа – уточнять мотивы, выяснять подробности, зондировать на предмет того, что не смогли выудить опера…
Он объявил Вадиму, что его часть расследования завершена и теперь с ним будут работать сотрудники следственного комитета. Тот выслушал его совершенно равнодушно, словно речь шла о чем-то совершенно малозначащем, его никак не касающемся. Вызвав конвой, Петрухин отправил Ежонова в камеру и поехал домой. Он катил на своей «девятке» по городским улицам, и ему как-то даже не верилось, что в такое, еще
