Вслед за первым разведчиком в прихожую вошли еще трое. Последний, пожилой кавказец, единственный, у которого в руках не было никакого оружия, аккуратно прикрыл за собой входную дверь. А его молодые соратники в это время обходили квартиру, настороженно выставив перед собой утолщенные «пэбээсами» оружейные стволы.
– Есть! – В дальнем конце прихожей появился автоматчик.
Пожилой чеченец направился к нему и следом за ним прошел в комнату, в которой уже собрались все остальные бойцы.
Теперь они полукругом стояли над кроватью, в которой ровно дышал, лежа на спине, молодой мужчина. Глаза закрыты, веки не дрожат. Лежащий не отреагировал на звуки, сопровождавшие приближение «охотников». Старший наклонился над спящим, заглянул в его лицо, присмотрелся…
– Это он! – В голосе старого чеченца слышалось торжество. – Ты… – развернулся он к автоматчику. – Надень на него наручники. Ты… – Теперь он обращался к одному из тех, что были вооружены пистолетами. – Пойди посмотри, где женщина. Ее тоже заберем. Оставлять нельзя – свидетель.
Тот, кому было приказано найти хозяйку квартиры, кивнул и вышел из комнаты. Автоматчик закинул свое оружие на плечо, достал из кармана обычные милицейские наручники и склонился над спящим. Старший, чтобы не мешать ему, отступил к дверям, где оставался третий боец.
Никто в этой комнате так и не успел понять, что же произошло. Спящий неожиданно проснулся, и его глаза вдруг широко распахнулись. Склонившийся над ним чеченец растерялся – слишком уж все внезапно получилось, как в фильмах ужасов. Он промедлил всего лишь мгновение, но лежащему вполне хватило этого времени, чтобы захватить его сверху за шею и нанести мощный, ослепляющий удар головой в лицо.
А дальше все разворачивалось стремительно. Старший и его помощник, стоящие у дверей в комнату, еще только начали разворачиваться на шум, когда только что лежавший Артем уже оказался на ногах. Захватив одной рукой автоматчика за горло и плотно прижимая его к себе живым щитом, Рождественский, не снимая автомата с плеча пленника, выпустил две коротких очереди из-под его руки.
– Пук-пук-пук! – И старший чеченец, прижав руки к животу, медленно опустился на пол.
– Пук-пук-пук! – Молодому повезло меньше – одна из выпущенных пуль угодила ему прямо в глаз и разнесла затылок, разбросав по стене ошметки того, что совсем недавно было мозгом. Он тяжело рухнул на спину. Пистолет, выпавший из враз ослабшей руки, с металлическим лязгом запрыгал по полу.
Сразу остро запахло порохом и свежей кровью. А в коридоре послышались быстрые шаги – это возвращался четвертый боец, привлеченный шумом.
Ворвавшись в комнату и держа в вытянутых перед собой руках удлиненный глушителем пистолет, он, не раздумывая, дважды выстрелил по четко прорисованному впереди, на фоне окна, силуэту.
Артем ощутил два резких толчка – пули угодили в живой щит. Не исключено, что при использовании обычного оружия стрелявший добился бы успеха – выпущенные с короткого расстояния пули могли пробить тело впереди стоящего насквозь и поразить укрывающегося за ним Артема, только чеченцы, явно имеющие некоторый боевой опыт, использовали специальное оружие и специальные боеприпасы. Себе на беду. Рождественский остался невредим. А вот очередь, выпущенная из того же автомата, была более точна – молодой чеченец с развороченной грудной клеткой сделал один шаг назад, второй… Пистолет выпал из его руки, но он все еще оставался на ногах. Стоял, покачиваясь, а его остекленевший взгляд был направлен вперед, куда-то поверх головы Рождественского.
Артем отпустил отяжелевшее тело того, кто послужил ему прикрытием от пуль, и молодой чеченец, уже мертвый, тихо опустился на пол. В это же время тяжело упал навзничь и последний остававшийся на ногах. Четвертый.
– Вот так, – пробормотал себе под нос Артем.
Продолжая удерживать автомат в правой руке, он левой извлек сотовый телефон, прижал кнопку экстренного вызова.
– Федор? Как у тебя? – Выслушав ответ, продолжил: – А у меня четыре «двухсотых»…
И тут от двери, где лежали двое, послышался тихий стон.
– Отставить! – отреагировал на него Артем. – Похоже, один «трехсотый»… Ладно, подгоняй машину к подъезду.
Удерживая оружие наготове, Артем осторожно приблизился к раненому. Пожилой чеченец скрючился на полу в позе эмбриона, обе руки прижаты к животу, на пальцах – кровь. Искаженное болью лицо, широко открытые глаза…
– Добей меня… – хриплым, полным страдания шепотом попросил он.
– Нет, – отрицательно покачал головой Рождественский.
– Добей…
– Я не убийца. Я солдат.
Пожилой чеченец опять застонал, потом, собравшись с силами, кое-как выговорил:
– Запомни, солдат. Если выживу… Я все равно найду тебя.
Артем в ответ лишь равнодушно пожал плечами. Найдет так найдет. А там – посмотрим…
…События двухлетней давности ясно встали перед глазами – как будто это происходило только что. И собеседника куратора Артем узнал сразу – тот самый старик-чеченец, единственный выживший при попытке захватить сбежавшего из тюрьмы Артема в Красногорске. Значит, нашел… Вот же упрямый старикашка!
Старик в это время о чем-то говорил на плацу куратору. Тот, обернувшись к зданию штаба, в котором сейчас находился Рождественский, уверенно ткнул в него пальцем. Как показалось Артему, прямо в то окно, за которым он находился. Артем непроизвольно сделал шаг назад и, поставив недопитый стакан на стол, четко и ясно сказал ожидавшему его решения Илье Владимировичу:
– Хорошо. Я согласен. Вы не оставляете мне выбора.
«Русак» не сдержал самодовольной ухмылки – дожал-таки. А для Артема слова уже не имели значения – все равно за ними ничего не стоит. Игры разведок ему уже были неинтересны – появление старика-чеченца смертельно опасно, и нужно думать о спасении собственной шкуры. Тем более что чеченцы, активно участвовавшие на стороне южан в этой бесконечной войне, были в республике очень популярны. Он понимал – ему нужно уходить. Относительно спокойное житье закончилось.
– Я рад, Артем Викторович, что вы решили принять правильное решение, – бормотал «за кадром» Илья Владимирович. – Инструктаж мы с вами проведем немного позже. А пока…
– Я могу идти? – поторопил его Артем – чеченцы вместе с куратором уже направлялись к зданию штаба. – Знаете ли, дел по горло.
– Идите, – с некоторой долей высокомерия согласился «русак». – Но мы…
– Встретимся, – предугадал его следующие слова Артем. – Всенепременно.
Он вышел в коридор и пошел к выходу, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на бег.
Внизу хлопнула дверь, послышались громкие голоса, топот ног…
Пальцы непроизвольно легли на холодный пластик кобуры «стечкина», но Артем тут же отдернул руку, словно обжегся. Сейчас стрелять – последнее дело. Если он пустит в ход оружие, уйти точно не получится – свяжут боем, в котором все будет решать численное преимущество. Значит, за несколько оставшихся секунд нужно найти какое-то другое решение…
А шаги уже раздавались у самой лестницы. Еще пара секунд – и Артема ждет далеко не радостная встреча с «кровниками». Взгляд упал на дверь, ведущую в туалет, и он бесшумно шагнул к ней.
Обычный туалет. Мужской, разумеется. Пара кабинок, три писсуара у стены напротив. И – окно, старательно замазанное белой краской. Прислушиваясь к топоту ног в коридоре, Артем шагнул к окну…
Второй этаж – не высота. Ерунда. Приземление после прыжка со второго этажа стандартного здания можно сравнить с приземлением после парашютного прыжка. А таких прыжков – дневных, ночных, на лес, на воду – в прошлой его жизни было, как говорится, до фига и больше.
Ступни врезались в дерн разбитого под стенами штаба газона, напружиненные полусогнутые ноги сыграли роль амортизаторов, но Артем привычно, отработанно упал на бок, перекатился. Ноги нужно беречь. Целые ноги для диверсанта – жизнь.
Поднявшись с травы, отряхнул и одернул камуфляж, поправил кобуру с пистолетом. Заметив краем глаза удивленно расширенные глаза и приоткрытый рот за ближайшим стеклом, успокаивающе взмахнул рукой –
