Тот поймал его взгляд и понимающе кивнул.
– Натуля, пусть нам принесут кофе в офис, мы с Денисом должны поговорить о скучных вещах, а ты пока займись чем-нибудь.
– Знаю, знаю! Первым делом, как всегда, бизнес, ну а девушки потом! Ты еще зайдешь, Деня?
– Наташ, сегодня нет. Скучаю по тебе, но дел выше головы. Дня через три все разгребу и обязательно приду на твою премьеру. Надеюсь, успеешь подготовиться?
– Ой, Денис, ну тебя! Вы как сговорились. Женя вообще предлагает мне найти продюсера для раскрутки, представляешь?
– А что тут такого? – Армавирский посмотрел на Дениса взглядом, ищущим поддержки. – Согласись, Денис, это ведь ее! Ты же слышал, как она поет?
– К моему стыду, сегодня впервые. Ната, я сражен и раздавлен. Ты же знаешь, я не стану тебе льстить.
– Раз вы такие, специально стану певичкой и буду крутить задницей перед тысячами мужиков. Пока! – Наташа вышла, громко хлопнув дверью, а мужчины прошли в офис.
– Рассказывай, Денис, ты ж не обедать приходил… – начал Армавирский.
– Я почти нащупал Терминатора. Возможно, уже завтра его вычислю.
– Если доживешь…
– Это верно. Со вчерашней ночи двоих потерял. Поэтому-то и пришел к тебе, Евгений Петрович. Мне нужно прикрытие на сегодняшнюю ночь.
– А как же твои?
– Мне подсесть нужно на ночь. В КПЗ.
– Это еще зачем?
– Гончарова вызвала сегодня вечером на допрос, а потом должна закрыть.
– Ну так ты не ходи. Или возьми с собой адвоката. В чем проблема?
– Она на крючке у Терминатора. Он потребовал любой ценой задержать меня. Если она этого не сделает, он может наделать непоправимых пакостей. А она мне помогает.
– Ну ты гусар! Из-за каждой бабы готов головой в петлю лезть?
– Не из-за всех.
– То-то я смотрю, жена Гогена вдруг испарилась. Не ты ли ее пригрел?
– С чего ты взял?
– Чутье у меня. Я не знаю, с тобой она или нет, но учти, она никуда не уедет, пока ее не выпотрошат. И лучше для нее, если это буду я.
– Об этом мы позже поговорим, сейчас у тебя других дел по горло. Нужно общак спасать.
– По-моему, ты лезешь не в свой огород.
– Может, и не стоит мне в ваш огород лезть, только завтра, когда у вас попрут всю морковку, мне тоже перепадет на орехи!
– Так! Ша! Про какую морковку речь?
– Доказательств у меня нет, но я уверен – Гоген готовил кидок, поэтому и не свинтил, пока возможность была. Терминатор его убрал, чтобы снять сливки, которые он взбил. Коля Темный – это камикадзе, купившийся на обещание больших барышей. Его задача – оттереть вас от наследства Гогена. Терминатору тоже ведь нужно разобраться в банковских делах, а для этого требуется время. Но он не Коля, он разберется. И что тогда? Сколько будет стоить твоя жизнь, когда все деньги уйдут куда-нибудь на Каймановы острова?
– Может, это блеф?
– Евгений Петрович, не первый же год в законе! Почему ты думаешь, что хороший аппетит только у тебя? Умный и хитрый кагэбэшник, плевавший на все ваши воровские законы, создал группу профи, которые валят авторитетов без разбору. Ты – «смотрящий», но так до сих пор и не смог его вычислить. А он уже подмял под себя полгорода. Когда он остановится? Неужто только из уважения к тебе откажется от денег, которые уже выложены на тарелочку с голубой каемочкой? Сгребет их как миленький, потому что он не дурней тебя, или Гогена, или Бурого. Я постараюсь его достать, но для начала нужно, как ты сам сказал, дожить до завтра. А тебе еще придется заработать твое послезавтра.
Армавирский некоторое время сидел молча, сосредоточенно о чем-то думая, будто совсем забыл о Денисе. Он предполагал нечто подобное, хотя не думал, что все произойдет так скоро. Он сам собирался выпотрошить Гогена, но не хотел убирать его, а лишь прижать, чтобы тот уяснил, кто настоящий хозяин. Да и вообще, финт с банками мог дать ему в руки отличный рычаг управления беспредельщиками. Но его опередили, и этот фраерок, у которого еще молоко на губах не обсохло, смог все это раскрутить раньше его. Хорошо, что он поставил на Дениса и не отдал его на убой после смерти Черепа, когда все требовали его крови. Судьба Дениса ему была безразлична, но Наталья расстроится, если с этим молодым дураком что-то случится. Нет, она не лезет в его дела, да он бы и не позволил ей этого. Она не похожа на тех прожорливых красивых самок, которых было так много в его жизни, и ничего не просит. А он впервые почувствовал желание делать женщине подарки, заработал право иногда быть сентиментальным и проявлять великодушие. Придется помочь пацану.
– Лады. За КПЗ не переживай, там за тобой присмотрят. До вечера проследит джип с моими ребятами, а завтра мой адвокат тебя отмажет. Прокурорша останется чистой, потому что мой Лифшиц всю эту шарашку на уши поставит. Идет такой расклад?
– Вполне.
– Только ты думай, студент, шевели мозгами. Я не фраернулся, пообещав тебе двести штук. За хорошую работу не жалко. Но на Дашку рот не разевай. Она мне нужна!
– А может, ты мне ее продашь?
– У тебя денег столько нет!
– Денег нет, но за ту цену, что я предложу, грех не продать.
– Посмотрим…
Как только Денис ушел, Геня Армавирский тут же сел за телефон и начал названивать большим людям в Москву. Он не хотел рисковать, и, если в воздухе запахло большой дракой, самое время переложить часть ответственности на тех, кто без стеснения стриг с Нижнедонской губернии свои длинные купоны.
Как и обещал Армавирский, при выезде со стоянки за «девяткой» Дениса тут же пристроился джип, державшийся всю дорогу на расстоянии пяти метров. Денис старался не ускоряться и не тормозить, чтобы не потеряться и не вызвать столкновения. Сейчас этот эскорт очень кстати, так как по его приказу вся его команда затаилась, чтобы избежать возможных потерь. Денис был противником применения левого оружия в городе, поэтому о противостоянии с братками Коли Темного, вооруженными автоматами, а то и гранатометами, даже заикаться не стоило. Сейчас нужно сохранить своих, вывести их из-под удара блатных и силовиков, которые запросто могли работать на заказ Темного или Терминатора. Слишком много пока в деле неясностей, чтобы выводить людей в чисто поле для решительной схватки с «басурманами».
Он припарковал машину прямо у офиса – джип остановился сзади, в метре от «девятки». Пятеро парней Армавирского, все как на подбор в темных костюмах и черных водолазках, коротко стриженные, остались сидеть в машине, зыркая по сторонам хищными взглядами из-под темных очков. Серьга уже дожидался Дениса, составляя подробные комментарии к фотографиям, сделанным покойным Хилым. Взглянув на снимки, Денис ощутил, как где-то в животе зародился резкий спазм, свинцовой тяжестью протаранивший все внутренности и застрявший комком в горле. То же самое он чувствовал, когда, выйдя из боя, приходилось собирать в вещмешок личные вещи только что погибшего товарища. Хилый, Саша Худяков, был отъявленным авантюристом и сорвиголовой. С камерой вместо оружия он совал свой любопытный и вездесущий нос, чуткий на сенсации, всюду, где пахло большой заварухой. Его можно было встретить и в Буденновске, и в Буйнакске, и в самой гуще уличной разборки, и в других местах, где здоровье и жизнь ценились дешевле дорожной грязи. «Такой же идиот, как и я. Мог бы упрекнуть его в безрассудстве и недальновидности, ну а с самим собой что делать? Сидел бы сейчас в Новоалексеевке в тени столетнего инжира на дедовом участке и смотрел бы на сотни аппетитных туристок в бикини, копошащихся у моря. Можно было построить небольшую гостиницу на десяток номеров и жить припеваючи…»
– Ну что, Серьга, еще не вычислил, о ком говорил Хилый? Что он нам не успел сказать? Все замыкается
