какие замечательные подарки он вам дарит! Вы безумно благодарны ему за это. Что ж, вскоре вы с ним снова встретитесь. Очень скоро. Нужно только набраться немножко терпения. И помните – лучшего друга, чем он, вы никогда не найдете. А теперь все дружненько встаем и идем спать» – на этом запись оборвалась, и диктофон автоматически выключился.
Но никто из детей не встал – все по-прежнему сидели и бездумно пялились на свои отражения в зеркале. Альберт Эдмундович удивленно хмыкнул себе под нос. Дескать, что случилось, почему детдомовцы не повиновались его голосу, записанному на диктофон? Ведь раньше подобного не случалось. Неужели он что-то недосмотрел? Но сутулый тут же отмел эту мысль. Все было сделано по технологии. Тогда в чем же проблема? Разработанная им методика перестала действовать и требует доработки?
Альберт Эдмундович сильно хлопнул в ладоши. И вновь никакого движения. Казалось, кричи, топай ногами, колоти по стенам – но ни один из детдомовцев так и не шелохнется. Однако сутулый не терял надежды – склонился над рыжеволосым мальчиком и защелкал пальцами перед его глазами, проверяя реакцию. Но тот был словно статуя. Тогда он взял его за запястье, нащупал пульс. Он был неторопливым, но в пределах нормы.
Зашелестели странички карманного блокнота.
«По окончании пятого сеанса все объекты продолжают пребывать в состоянии так называемого амебиозного стрепсила. На команды и посторонние звуки не реагируют. Чем это спровоцировано – неизвестно. Придется прибегнуть к шоковому пробуждению», – написал он.
Заниматься «шоковым пробуждением» Альберт Эдмундович не любил, так как эта процедура была нелегкой и отбирала у него много сил и энергии. Прибегал к ней лишь в крайних случаях. Сейчас был именно такой.
Он закатал рукава, глубоко вдохнул, словно ныряльщик перед погружением в воду, приблизился к десятилетней девочке с косичками, положил руку ей на голову и прикрыл глаза. Через какое-то мгновение его веки задрожали, а ладонь стала горячей и влажной, на лбу проступили испарины пота.
Детдомовка медленно встала, развернулась лицом к мужчине и забормотала что-то нечленораздельное. Сутулый резко открыл глаза, взял девочку за плечи и хорошенько встряхнул.
– Маша, что ты видела? – спросил он.
Девчонка часто заморгала.
– Лужайку. Много-много детей. Клоунов с воздушными шариками. И еще Николая Павловича. Он угощал нас сладостями. А меня даже посадил на колени и погладил по голове, – ее губы медленно расплывались в улыбке.
– Отлично. Иди. – И Альберт Эдмундович подтолкнул ее к двери.
Точно такую же процедуру он проделал и с другими детдомовцами. И каждый раз они говорили ему одно и то же: лужайка, клоуны, Николай Павлович, сладости…
Сутулый вытер носовым платком вспотевший лоб, устало вздохнул. На ковре перед зеркалом осталась сидеть лишь одна Виолетта.
Альберт Эдмундович покружил вокруг девочки, заглянул сначала в правое, а затем в левое ухо. Как он и догадывался, оба они оказались заткнуты ватой. Сразу и не увидишь – настолько глубоко она ее туда запихнула.
Достав из кармашка пинцет, сутулый аккуратно вытащил один белый комочек, затем другой. Помял в пальцах и бросил на пол.
– Можешь больше не прикидываться, – похлопав Виолетту по плечу, произнес он. – И запомни: в следующий раз перед тем, как включить запись, я лично тебя осмотрю. Так что не надейся, что тебе вновь удастся…
Дослушивать сутулого девочка не стала. Резко вскочила, замахнулась ногой, словно футболист, собирающийся пробить по мячу. Альберт Эдмундович уже догадался, что собирается сделать девочка, но было поздно.
Виолетта вложила в свой удар всю ненависть и злобу, которую она испытывала к этому человеку с козлиной бородкой. Сутулый выпучил глаза, схватился обеими руками за голову и заголосил фальцетом:
– О-о-о… – да так сильно, что задребезжало зеркало.
– Козлина. – Девочка плюнула в лицо мужчине и выбежала за дверь.
Но в коридоре тут же наткнулась на упитанную женщину с беджиком «Ассистентка». Та без лишних церемоний схватила Виолетту за волосы и втащила обратно в комнату.
– Альберт Эдмундович… – открыла было рот женщина.
– Срочно ее в мой кабинет. Подготовить кресло и запись № 6. Я сейчас приду, – морщась от боли, прошипел сутулый.
– Так мы ведь ее еще не тестировали.
Виолетта пыталась вырваться. Но ассистентка крепко держала ее за волосы.
– Заодно и протестируем, – прозвучало в ответ злобно.
– Ой, – тихо вскрикнула Алиса, вскочила с пенька и побежала к машине, на ходу отмахиваясь от назойливого насекомого.
Шмель так и норовил ужалить девушку. Но правозащитница успела-таки забаррикадироваться в салоне «Лады»: захлопнула все дверцы и подняла опущенные стекла. Оставшийся ни с чем шмель какое-то время покружил, пожужжав вокруг машины, и убрался восвояси.
Из леса на поляну вышли Петрашевский с Лариным. Последний сжимал в руке бинокль. Увидев мужчин, девушка шумно выдохнула – мол, наконец-то, а то я тут чуть с ума не сошла, гадая, куда вы запропастились. Однако выходить из машины не спешила – боялась, что ненавистный шмель вернется.
– Эй, дочка, ты чего туда забилась? – постучал по стеклу Николай. – Стреманул кто-то?
– Ага, – кивнула Алиса. – Напугал меня тут один… Такой огромный, крыльями машет, все жужжит и жужжит…
– Так, значит, это тебя мух полосатый на измену подсадил? Ну ты даешь, – догадался Петрашевский и зашелся смехом.
Андрей посмотрел на Алису, на Николая, покачал головой, дескать, с кем приходится работать. Одна шмелей боится, второй ржет как лошадь… В общем, ведут себя словно дети малые.
– Все, хватит, – рассердилась правозащитница и, выйдя из машины, сильно хлопнула дверцей. – Бесит уже.
Гигант посерьезнел лицом, поняв, что перегнул палку. Да и не до шуток сейчас было.
– Извиняй, – попросил прощения Петрашевский. – На зоне совсем отвык улыбаться. А тут на вольняшке прорвало…
– Ладно вам уже, – резко оборвал его Ларин и принялся рассуждать вслух. – Что нам удалось узнать? Трое охранников. Овчарок и ротвейлеров нет. Три видеокамеры. Одна смотрит на ворота, другая – на крыльцо, третья следит за улицей. Так что если подобраться к особняку со стороны леса и перебраться через забор, то мы окажемся вне зоны их видимости. Логично? – И он вопросительно посмотрел на Петрашевского.
– Вполне, – согласно кивнул тот. – Вот только это… забор-то далеко не деревенский, а высоченный и неприступный, как Китайская стена.
– Это не проблема. Я уже присмотрел одно дерево. Так вот, одна из его веток заступает за забор. Она довольно толстая, так что, думаю, сломаться не должна. Вот по ней мы и проберемся на территорию особняка, – развеял Андрей сомнения Коляна. – А вот как нам проникнуть в дом? Через окно не получится – на каждом роллеты опущены. Через главный вход – камера засечет. Остается только та малюсенькая дверь, которая, судя по всему, ведет в подвал. Но на ней навесной замок.
– С замком я справлюсь. Минута работы, и мы будем внутри особняка, – заверил Ларина бывший зэк. – Это по специальности.
Андрей задумался. На поверку все выглядело не так уж и сложно.
– Дождемся, когда стемнеет, и выдвинемся – решил наконец он и посмотрел на Алису. – Но пойдем только мы с Колей. А ты останешься здесь.
Правозащитнице не улыбалась перспектива просто сидеть сложа руки. Ей, как девушке активной и привыкшей всегда быть в гуще событий, тоже хотелось принять участие, внести свою лепту в общее дело.
