— Ну и что?
— А то, что ускорение разгона лунолета в трубе Арктического моста будет в полмиллиона раз меньше, чем в пушке Жюля Верна. Всего лишь в неполных два раза больше ускорения земной тяжести. Разгона почти не почувствуешь. Будто ты на коленях у меня уселся и ногами в переднее сиденье давишь. Вот и все. И всего одиннадцать минут.
— А зачем пушка, если мы в Ракетный институт едем?
— Видишь ли, когда-нибудь ты будешь изучать диалектику и поймешь единство противоположностей. Развитие ракетного сообщения в космосе приведет к отказу от ракет.
— Врешь!
— Нисколько. Пока ракет запускали немного, можно было не пугаться того, что, пробивая слой озона, они оставляли в нем бреши, которые не скоро затягивались.
— Бреши? Я и говорю брешешь.
— Не играй словами. Дело в том, что слой озона — жизненный щит нашей планеты, он защищает ее от губительного воздействия ультрафиолетовых лучей Солнца. В Америке одно время носились с новым средством массового уничтожения, которое страшнее даже ядерных сверхбомб.
— Да ну?!
— Вот тебе и «да ну»! Уверяли, что можно уничтожить часть слоя озона, образовать в нем огромную дыру, чтобы все на Земле под нею превратить в пустыню трупов.
— Так что они? Собираются теперь так вместо ядерных бомб?
— Боятся. Никто не знает куда пойдет это черное пятно без озона: на неугодные Америке страны или на нее. Как бы не вызвать у себя пустыню и всеобщую гибель.
— Ну а ракетные корабли?
— Пока их немного — страшного нет. Но если пробивать слой озона каждый час, каждую минуту, то раны в нем не зарастут.
— Значит, назад к Жюлю Верну?
— Техника развивается по спирали. Она возвращается к пройденному, но уже на новом уровне. Вот я и подозреваю, что в Ракетном институте задумались, как без ракет в космосе обойтись.
— Рассуждения твои, Сергей, интересны. Но как ты их подкрепишь? Расчетами? — вмешался Николай Николаевич, подзадоривая будущего ученого.
Тот оживился и вытащил ученическую тетрадку.
— Давайте сосчитаем.
Юноша написал несколько школьных формул и подставил в них числовые значения скорости в 12 километров в секунду (выше второй космической скорости 11,2 км/с в расчете на торможение в воздухе при выходе на орбиту), длины пути разгона 4 миллиона метров и получил ускорение 1,86g.
— Стоп, — вмешался Николай Николаевич. — Вот здесь мне и хотелось выяснить, какая мощность требуется для разгона лунолета в трубе Арктического моста.
— Я не знаю точно веса лунолета. Может быть, сделаем это на обратном пути?
— Нет, почему же. Примерно прикинем. Наш Сережа знаток атомобилей-малолитражек. Сколько весит малолитражка?
— С пассажирами и грузом в 50 килограммов — 1400 килограммов.
— Вот и отлично. Будем считать и мы полторы тонны полезного груза. Прибавим, конечно, вес ледяного панциря, который испарится в воздухе, когда лунолет вылетит из трубы и станет пронизывать атмосферу. Ну и, конечно, учесть надо еще вес топлива для реактивных двигателей. Словом, считай десять тонн. Анна Ивановна Седых нас потом поправит. Разумеется, с локомотивом.
Сергей стал быстро писать в ученической тетрадке.
— Около миллиона киловатт.
— Вот в том-то и дело, — многозначительно заметил Николай Николаевич. — А мощность атомных станций Арктического моста в десять раз меньше, на порядок, как говорят математики.
— Как же быть? — поднял от тетради глаза Сергей, пытливо смотря на Волкова.
— Об этом мы и поговорим с Анной Ивановной. Мы недавно вверху этот вопрос рассматривали… твои же цифры…
— Неужели строить специальную станцию в миллион киловатт? — спросил Сергей. — И заводы — потребители этой энергии? И города?
— В этом вся и загвоздка. Мост заканчивают, лунолет готов. А вылететь ему без ракет не удастся. Энергии нет.
За разговором время пролетело быстро.
Назад плыли леса и перелески. Под арки эстакад ныряли асфальтовые и железные дороги. Москва осталась позади.
Николай Николаевич со своими юными спутниками спускался с перрона станции «Ракетная». Стройная женщина в подчеркивающем талию костюме спешила ему навстречу. Прямые брови ее были сведены, красивая голова с тяжелым кольцом кос закинута немного назад.
Протягивая Волкову обе руки, она говорила:
— Я так рада, Николай Николаевич, видеть вас здесь. Но вы перепугали меня своим звонком. Вместо того чтобы вызвать меня к себе, приезжаете сами, обычным поездом, да еще в такой день всеобщей толчеи.
— А я не один. Видите? Два будущих ваших соратника ознакомиться с вашим делом хотят.
— Пожалуйста. Нам нужна смена. Мы здесь и учим и учимся сами на новых конструкциях.
Вместе с толпой пассажиров Волков со своими юными спутниками и Анной Ивановной Седых вошел в институт.
— Это невозможно, — говорила, тщетно стараясь сдержать себя, Анна Ивановна. — Ради того, чтобы успеть закончить лунолет ко времени завершения Арктического моста, я сама доставила из Восточного порта недостающее оборудование корабля…
Николай Николаевич быстро взглянул на Аню:
— Вы недавно были в Восточном порту?
— Да, была, Николай Николаевич. А теперь… — Аня протянула руку и с силой отломила ветку, свисавшую над самой дверью входа в здание. — Я так торопилась… Я ни минуты лишней не провела в порту, несмотря на то, что встретилась там… притом через столько лет…
— Вы встретились? — быстро спросил Николай Николаевич.
— Неужели нельзя на одиннадцать минут перегрузить Великое энергетическое кольцо? — отвечая на свои мысли, неожиданно произнес Сергей Буров.
— Одиннадцать минут! Видишь, Сергей, ты прав. А какая у тебя мощность получилась? — обернулся к нему Волков.
— Миллион киловатт, — ответил юный физик.
— Миллион сто тысяч, — поправила профессор Седых.
— Это не легче, — вздохнул Николай Николаевич. — Лунолет свой вы делали не по правительственному плану, а по вашей институтской инициативе. Конечно, все вам помогали. Но с запуском его в трубе дело сложное. Не от нас одних зависит. Есть еще американская сторона.
— О! Герберт Кандербль — мой давний друг!
— Друг, пока не идет речь о миллионе киловатт. А у нас мощность — шестьдесят тысяч киловатт на нашем берегу, шестьдесят — на его. Где ж здесь миллион взять?
— Замкнуть энергетическое кольцо, подключить Куйбышевскую, сибирские гидростанции, другие станции — атомные…
— Это связано с огромными техническими трудностями и может надолго вывести линию высоковольтной передачи, которую, кстати говоря, придется еще дотянуть до берега Ледовитого океана.
— Как же быть, Николай Николаевич?
— Придется отложить запуск лунолета. Но мы все же посмотрим на него… на общих основаниях… в день открытых дверей.
— Просим вас. Но только не закрывайте и нам двери. Как вы знаете, лунолет сделан студентами. Кое-кто из них мечтает вести его в космос.
