– Ну че, хлопцы?.. – Толян опять разливал водку по кружкам. – Еще по одной?.. За дембель?..
– За дембель! – Кружки с легким лязгом сдвинулись над 'столом'.
– А ведь дембель-то в опасности... – закусив, бросил Ромоданов. В животе медленно разливалось тепло... Начинал неметь кончик языка. Заместитель старшины быстро хмелел – редко позволял себе спиртное...
– Это еще почему?!. – озадаченно спросил Толян.
– А потому! – набычился Ромоданов. – Кто знает, когда приказ на погрузку будет?..
– Да никто толком и не знает... – отозвался один из 'черпаков'. – Даже писари в штабе – и те не в курсе...
– Во! – назидательно поднял вверх указательный палец старший сержант. – Никто не знает! Он, может, завтра будет... А может, через месяц! И этот самый месяц нам с вами придется переслужить... Потому что никто нас отсюда теперь самолетами вывозить не будет... И уволят нас только в Союзе... Понятно?
– Да уж... – обескураженно пробормотал кто-то из сослуживцев Ромоданова. – Во попали...
Повисло тяжелое, напряженное молчание. Говорить никому не хотелось.
– Э, да ладно вам! – Толян вытащил очередную бутылку немецкой водки с названием 'Русская'. – Все нормально будет! Давайте еще выпьем!
С этими словами ефрейтор свернул бутылке 'голову', разлил водку по кружкам...
– Поднимаем!..
Выпили... Закусили... Ромоданов, чувствуя, как глубоко внутри разливается тупая, черная злоба, почти с ненавистью посмотрел в сторону входа в расположение, возле которого традиционно спали молодые.
– Вот мы с вами два года, семьсот тридцать дней умирали в этой гнилой Германии... Родине служили... – рассуждал изрядно захмелевший старший сержант. – А салаги службы не видели... И скоро в Союзе тащиться будут... Увольнения, посылки, отпуска...
– Да-а... – поддержал кто-то заместителя старшины. – Несправедливо...
– Ну, ничего! – Ромоданов завелся. – Я им напоследок устрою службу!..
Старший сержант встал с места, начал расстегивать пуговицы на курточке 'пэша'.
– Да оставь ты их, Леха! – попросил Колядин. – Пусть спят! Им еще завтра пахать!
– Ты вспомни, как сам 'духом' был!.. – Заместитель старшины сбросил курточку, оставшись в неуставной тельняшке. – Вспомни сержанта Мазитова! До хера ты у него тащился?! До хера спал?! Но не умер! И человеком стал! Солдатом!
Толян сокрушенно махнул рукой. Да, было такое... Но давно... Он уже и забыть-то про это успел. Ну по крайней мере старался забыть...
– Дневальный! – Заместитель старшины вышел на середину расположения.
Бегом – руки высоко подняты и согнуты в локтях – прибежал дневальный из молодых, громко топая сапогами. Изможденное лицо, впалые щеки, какое-то застарелое отупение в воспаленных глазах... На затянутом до предела ремне болтается штык-нож...
– Товарищ старший сержант! Дневальный по роте рядовой!..
– Отставить! – негромко буркнул Ромоданов. – Знаю, что дневальный... Слушай приказ: 'духам' и 'лимонам' – подъем. Строиться в сушилке через три минуты, форма одежды – номер один. Время пошло!
– Есть! – Дневальный развернулся через левое плечо и бегом бросился выполнять команду. Уже через минуту по полутемному расположению замелькали тени полуодетых людей.
Старший сержант не спеша, на ходу разминая кисти рук и слегка поводя широкими плечами, вышел в сушилку. Остановился перед реденькой шеренгой наголо остриженных исхудавших пацанов.
– Равняйсь! Сми-ирна! – Подбородки качнулись в сторону и вернулись назад. – Вольно... Товарищи разведчики!..
Сейчас старший сержант явно подражал кому-то из офицеров роты. Вполне возможно, что замполиту.
– ...Вы являетесь элитой армии! И в любой момент должны быть готовы выполнить боевой приказ командования и Родины! В любое время суток вы должны быть готовы вступить в бой с противником! Поэтому сейчас мы с вами проведем внеочередное занятие по рукопашному бою!
Заложив руки за спину, Ромоданов прошелся вдоль строя, заглядывая в лица солдат...
– Свободный спарринг со мной! Тот, кто меня сделает... Короче, будет жить 'дедом'! Добровольцы есть?..
Добровольцев не было. 'Рукопашка' была коньком старшего сержанта, еще до армии занимавшегося в секции карате. И связываться с ним себе дороже...
– Добровольцев, значит, нет... – с недовольством отметил заместитель старшины. – Никто не хочет жить 'дедом'... Ссыте, салабоны?!
Ответом ему была тишина. Молодые стояли опустив глаза. Они действительно боялись... То, что заместитель старшины называл 'свободным спаррингом', как правило, превращалось в обычное избиение. А Ромоданов 'берегов' никогда не видел. И жалости не знал.
Старший сержант еще раз прошелся перед строем. Взгляд его упал на одного из молодых.
– Рядовой Горный!
