Гиргола вздрогнул, и руки его невольно разжались. Нуну почувствовала свободу, очнулась от ошеломления и, схватив валявшийся на земле топор, выбежала вон.
Гиргола бросился следом за ней и преградил ей дорогу.
– Ты шутишь, что ли? – с насмешкой крикнул он. – Не так-то легко тебе уйти от меня.
– Прочь с дороги, нечисть проклятая!.. – крикнула девушка и замахнулась топором.
Гиргола отскочил в сторону. С силой брошенный топор прожужжал в воздухе и вонзился глубоко в землю у самых ног Гирголы. Тот расхохотался и, когда Нуну кинулась вытаскивать топор, обхватил ее, поднял обеими руками и понес в жилье. Нуну потеряла сознание.
Он уложил ее бесчувственную на постель и стал ласкать бешено, зло, самозабвенно…
Когда Нуну открыла глаза, она встретила насмешливый взгляд своего врага, который растоптал ее девичью чистоту, ее честь.
Она с отвращением вскочила с постели, слезы лились из глаз, стыд душил ее, ужасал грех перед богом и людьми. Гиргола, беспечный, довольный собой, возлежал на боку и с улыбкой следил за нею.
– Подойди ко мне, Нуну!.. Теперь ты все равно моя, куда теперь денешься? – и он протянул к ней руки.
Первым движением Нуну было броситься к двери, но Гиргола предусмотрительно запер ее крепко на засов.
– Что?… Не откроешь?… – спросил он насмешливо. Нуну отошла от двери, постояла немного посредине жилья, низко опустив голову и о чем-то раздумывая, потом направилась в другую половину пещеры.
Оттуда не было выхода наружу, и потому Гиргола продолжал спокойно возлежать на постели. Он убеждал себя, что отныне всецело овладел Нуну, теперь она принадлежит ему, навсегда с ним останется, а если сейчас она молчит и проливает слезы, то только потому, что стыдится его, грустит и прощается со своим девичеством.
Должна плакать, а как же иначе, – думал он, – впервые познала любовь… Она женщина, стыдится, потому и молчит… Теперь не уйдет от меня, будет моею и больше ничьей.
Вдруг из того помещения, куда вышла Нуну, донесся грохот: что-то тяжелое упало на землю, и эхо отозвалось в пещере. Гиргола вскочил и в тревоге бросился на шум.
Он вбежал туда, и кровь у него застыла в жилах. Под потолком висела Нуну. Предсмертная судорога перекосила ее лицо. Она как будто стала длиннее. Безжизненные глаза сверкали, упорно устремившись на Гирголу, на людей, на весь мир. Она тихонько покачивалась на веревке, как лист, колеблемый слабым ветерком.
Гиргола подбежал, перерезал веревку и снял петлю с шеи Нуну.
Нуну была еще теплая. Гиргола сорвал с нее пояс, разодрал архалук, стал брызгать на нее водой из кувшина. Она не приходила в себя. Гиргола уже почти отчаялся спасти Нуну, когда женщина слабо вздохнула и пошевельнулась. Гиргола упал перед нею на колени и снова принялся приводить ее в чувство.
Несколько капель упало ей на грудь, и теперь она совсем очнулась, открыла глаза и медленно осмотрелась вокруг.
– Где я? – слабо простонала она.
– Несчастная, что с тобой, почему так убиваешься? – Гиргола поднес ей воды ко рту. – Выпей, выпей глоточек!
Женщина еще не совсем пришла в себя, еще не могла понять, что с ней, и потому безотчетно повиновалась Гирголе.
Она вздохнула и опустила веки: недавнее потрясение изнурило ее, лишило сил.
– Тебе нездоровится? – спросил Гиргола.
– Нет, – коротко ответила она, приподнялась, чтобы встать, но со стоном снова откинулась назад.
– Голова кружится, плечи болят, шея… Отчего это?… Кто здесь? – немного помолчав, заговорила она.
– Я здесь, с тобой!
– А кто ты?
– Я – Гиргола!
– Гиргола?!.. – задумчиво повторила Нуну и замолкла. Гиргола легко поднял ее на руки и вынес в первую, более светлую половину пещеры. Он уложил ее на разостланную поверх соломы чистую бурку и бережно укутал. Нуну подчинялась ему, как послушный ребенок. Гиргола зажег лучину и снова подошел к Нуну. Он пристально всматривался в нее: нельзя было прочесть на его лице, что им движет – боязнь ли потерять любимую женщину или страх перед правосудием, ответственность за загубленную им юную жизнь.
Женщина беспокойно заметалась, стала потягиваться и мелкая дрожь охватила все ее тело – ее лихорадило.
Гиргола накрыл ее сверху всем, чем только мог, но она все продолжала дрожать в ознобе. Гиргола начал терять терпение. Он пытался заговорить с Нуну, но не мог добиться ответа. Он несколько раз злобно сплюнул, встал и беспокойно заходил взад и вперед по жилью, упорно о чем-то размышляя. Может быть, угрызения совести заговорили в нем и он почувствовал раскаяние?
Нуну тяжело вздохнула и быстрым движением руки сбросила с себя одеяло. Лицо ее пылало, озноб сменился жаром. Она стала бредить.
– Убивают его, вешают! – вдруг пронзительно закричала сна. – Не отдам его, не позволю… Иаго, Иаго! Тебя хотят задушить!..
Гиргола напряженно прислушивался к ее бессвязному бреду. Он угрюмо нахмурился, заскрежетал зубами.
– Все о нем, даже во сне видит только его!..
– Подойди, подойди ко мне… Ты мой, только мой! Не уступай меня никому. Ты мой любимый, самый дорогой в жизни…
Гиргола рассвирепел.
– Все еще не понимаешь, что Иаго для тебя умер? – закричал он исступленно. – Убью тебя, изведу, но заставлю забыть про Иаго!
На дворе залаяла собака. Гиргола прислушался, схватился за ружье. Он вышел во двор и притаился у ворот крепости за защитной стеной. На узкой тропинке показались два человека. Они решительно шагали к Аршской крепости.
Гиргола выставил дуло ружья и взял их на прицел, насколько это было возможно в сумерках.
– Кто там, кто идет? – закричал он.
– Гиргола, это ты? – откликнулись идущие.
– Да, я, а вы кто такие?
– Петраи и Гахута. Диамбег прислал нас к тебе.
– Есаулы! – пробормотал Гиргола. – Зачем они ко мне в такую пору?
На приближающихся гостей набросилась собака. Они стали ее отгонять, но только еще больше раздразнили, так как для горца унизительно бить камнями или палкой собаку, преданного друга человека.
– Гиргола! – крикнули они наконец. – Отгони собаку, она не пропускает нас.
– Сюда, Бролия, сюда! – позвал Гиргола собаку, и она послушно вернулась к хозяину и стала ласкаться к нему. Тот погладил ее по спине.
– Ты что, несчастная, своих не узнала?
Бролия лизнула руку хозяину и тотчас же, зарычав, понеслась навстречу к входившим в ворота гостям.
– Да пошла ты, проклятая! – на этот раз не на шутку рассердился хозяин, и собака, пригнув голову, отошла в сторонку и улеглась на взгорье на своем посту.
– Да будет мирен ваш приход! – приветствовал гостей Гиргола.
– Мир да пошлет и тебе господь! – ответили пришедшие.
– С чем пришли? – спросил Гиргола.
– Нас диамбег послал.
