подбадривая своих казаков.
– Так, так их! Молодцы, ребята!
Вдоволь насытившись этим безобразным зрелищем, диамбег обратился к Иаго, которого решил примерно наказать.
– Ну, а теперь приведите ко мне того молодца! – приказал он.
Казаки с ружьями наготове ввели Иаго, как опасного преступника.
– Куда свою долю девал? – набросился на него диамбег.
– Какую долю? – удивился Иаго.
– Нет, посмотрите-ка на него!.. Будто и вовсе ни при чем!.. Ту самую, что вчера отбил, у караванщиков украл.
– Я ничего не крал, – спокойно и решительно ответил Иаго.
– Меня не обманешь! Я твердо знаю, что ты – вор…
– Нет, я не вор! Клянусь богом!
– Нет? Значит, сам не хочешь сознаться? Так я заставлю тебя сказать правду! Где ты был перед тем, как мы тебя задержали?
– Для чего вам это надо знать?
– Не признаешься? – крикнул диамбег.
– Зачем? Зачем? Все знают, что я не вор, какое вам дело-до остального?
– Я тебя заставлю признаться! Я искалечу тебя! – кричал диамбег.
– Что ж, сила и меч в ваших руках! Жаль, что вырвал у меня оружие. Но я все-таки не скажу, где я был.
– Это мы посмотрит.
– Живого меня не заставите, а мертвым…
– Сейчас же замолчать! – неистовствовал диамбег.
– Почему меня арестовали?
– Я приказываю тебе молчать!
Иаго решил больше не отвечать на вопросы.
– Не буду молчать.
Диамбег, размахнувшись, ударил его по щеке.
– Как ты смеешь мне дерзить!
– За что же ты меня бьешь? – не унимался Иаго.
Вместо ответа диамбег еще раз ударил Иаго.
– Ох, и удалец же ты, – избиваешь связанного по рукам человека! – сжав зубы, сказал Иаго.
– Вон! – взревел диамбег в бессильной злобе. – Уберите его, уберите от меня, а то убыо!
Казаки вытащили Иаго из кабинета и, надев на него кандалы, отправили в Квешети. Диамбег стал готовиться к отъезду.
Гиргола, постоянно при нем находившийся и прислуживавший ему, вдруг выглянул за дверь и, снова плотно ее притворив, заговорил полушепотом.
– Пришли кистины гвелетские. ]Гвелети – село в Хеви, сплошь заселенное кистинами, переселившимися сюда. (Прим. автора).[
– Ну, и что? – нетерпеливо спросил диамбег.
– У них награбленное добро – серебро и парча!
– Дальше что?
– Все это они несли в подарок начальнику, но я их не выпустил, прямо к вам привел.
Лицо диамбега просияло.
– Молодец! – воскликнул он. – Я отплачу тебе за службу, мой Гиргола!
– Недостоин милости вашей! – низко поклонился Гиргола. – А как же с ними-то быть?
– Ко мне их не пускай, еще увидит кто-нибудь, нехорошо будет.
Диамбег призадумался.
– Знаешь что? – продолжал он, – я сегодня в Коби заночую, пусть они туда подымутся и принесут мне все это.
– Слушаюсь, господин!
Переливчато зазвенели бубенцы, и у дома диамбега остановился возок, запряженный тремя конями черкесской породы; прекрасные кони, порывисто крутя головами, ударяли копытами в плотно убитую землю.
Диамбег сошел с крыльца, удобно раскинулся в возке, ямщик подобрал вожжи, и резвые кони, весело сорвавшись с места, быстрей ласточки полетели по дороге в Коби.
В деревне узнали об аресте Иаго, узнали о том, что его переслали в Квешети, и все решили: не вернется он обратно и не доведется ему больше глядеть на облака своей родины.
Ответы Иаго на допросе были у всех на устах, и крестьяне хвалили его за такую смелость.
– Что и говорить, жалко парня! – говорил один.
– А как же, очень даже жалко! – подтверждал другой, и все снова принимались обсуждать событие.
– Был бы он вор или злой человек, а то ведь зря все это! За что нам такая напасть?… Службу несем больше всех, самые тяжкие работы на нашу долю выпадают, а покоя нам все равно нет!
– Эх-хе-хе! – подхватил другой. – Где добьемся правды, кто о нас подумает? Что хотят, то и творят… Появится какой-нибудь начальник и делает все, что ему вздумается…
– Да, раньше, когда у нас турки были, сами мы держали оружие в руках, и кто шел на нас силой, того и отражали силой, не щадя жизни своей, но несправедливости не терпели…
На крепостную башню поднялся глашатай, и оттуда раздался его призыв:
– Эй, слушайте все! К нам прислали солдат на постой, надо везти оброк, выводите по арбе с каждого двора.
Народ нехотя разошелся. Кто побрел к старшине просить отсрочить оброк, кто домой – справлять арбу.
Вскоре и до Нуну дошла весть об аресте Иаго. Узнала она и о том, что его отправили в Квешети.
Она взяла кувшин и пошла за водой, в пути к ней присоединились другие женщины села, – кто с кувшином, кто с кадкой. Все весело окликали друг друга, каждой хотелось в откровенной беседе поделиться с подругой накопившимися за день новостями, услышать сердечный отклик на свои думы и чувства.
Только одна Нуну шла к своей подруге с грустным лицом. Та ждала ее с ласковой улыбкой, но, заглянув в ее печальные глаза, сразу сама омрачилась и спросила озабоченно.
– Что с тобой, Нуну?
– Погибла я, Марине, пропала! – прошептала Нуну, и глаза ее наполнились слезами.
Они переждали, пока прошли мимо них другие женщины, и немного отстали, чтобы поговорить на свободе.
– Говори же скорее, что с тобой?
– Иаго… – начала Нуну. Голос ее оборвался…
– Что с ним, говори скорее! – встревожилась подруга.
– Арестовали его!
– Как? Кто?
– Диамбег!
– За что? Когда?
– Вчера ночью, в воровстве обвиняют! Некоторое время обе молчали, подавленные горем.
– Ну, и что же? – попробовала утешить подругу Марине. – Выпустят опять.
– Выпустят, как же! – с отчаянием воскликнула Нуну. – Гибели моей захотели, потому и арестовали его. Кто ж его отпустит! Они хотят выдать меня замуж за другого, – продолжала она. – Не выйду я, нет… А будут насильно заставлять, – река-то ведь здесь, рядом!
Марине утешала Нуну, хотя у самой сердце сжималось от жалости к милому душе – побратиму Иаго. Ей приходилось слышать немало рассказов о том, какой чинили произвол, как возводили напраслину на людей, как изгоняли их из родной страны жестокие диамбеги, которым в те времена была предоставлена
