нее были родственники-мужчины, отец или братья, они знали бы, как с тобой разговаривать. А я, что я? Я – старая, беззащитная женщина. Что я могу сделать? Вот, я только пришла за нею. Отдай ее мне обратно!..
– Да, – перебил ее Гугуа, – тогда она не любила меня. Но теперь все изменилось. Теперь Цико любит меня, и почему хочешь ты разрушить счастье двух людей? Зачем я должен отдать ее тебе? Я люблю ее и не хочу потерять.
Старуха молчала.
– Хорошо, – снова заговорила она. – Пусть будет по-вашему. Но сегодня я заберу ее домой, и, если ты на самом деле хочешь взять ее в жены, ты завтра же зашлешь сватов, и мы отдадим ее с честью, как полагается у людей.
Гугуа сперва обрадовался этим словам, но вдруг испугался: а что ему делать, если они не отдадут ее добровольно?
– Нет, – решительно сказал он. – Я не могу так поступить. Не могу расстаться с нею. Лучше я сегодня же сыграю свадьбу, чтобы вас успокоить.
– Нет, Гугуа, – снова прервала его Шавтвала. – Ты оскорбил наш дом, ты должен просить у нас честью…
– Нет, этого не будет!
Цико все это время беззвучно стояла в стороне, словно разговор шел не о ней. Только пальцы ее, перебиравшие концы шали, чуть заметно дрожали.
– Нет! – вдруг выступила она вперед. – Я люблю Гугуа, и не дай мне бог хоть одно мгновение прожить без него. Я не пойду с тобой, бабушка! – решительно заключила она.
Могучий порыв счастья охватил Гугуа при этих словах, он кинулся к ней и крепко ее обнял.
Ошеломленная Шавтвала застыла на месте.
– Хорошо, Цико!.. Хорошо, пусть будет так!.. – она повернулась и медленно направилась к двери.
Цико и Гугуа бросились следом за ней, но она остановила их. По ее высохшим щекам потекли слезы.
– Не беспокойся!.. Я – не твоя больше, и ты – не моя!
Цико замерла на месте. Старуха вышла за дверь. Проводив старуху, Гугуа подошел к Цико.
– Не горюй, на днях сыграем свадьбу, и они помирятся с нами! – ласково сказал он.
7
Супруги Гудушаури сидели на балконе своего дома и обозревали раскинувшуюся за рекой долину. Долина эта принадлежала всей деревне и была общинным пастбищем. Сам Гудушаури также пользовался этим пастбищем, как один из жителей деревни. Для него это было очень удобно и выгодно, так как он мог выгонять туда пастись коней своих гостей, которые часто, наезжали к нему по разным делам.
Давно уже Гудушаури точил зубы на этот участок земли.
Он хотел завладеть им так же, как завладевал другими землями, но все его попытки кончались неудачей.
Однако с недавних пор сельчане размежевали эту землю по дворам, огородили ее и впредь определили для покоса.
Хорошенько пораздумав, Гудушаури решил воспользоваться этим. Он подговорил диамбега выпросить у правительства эту землю под пастбище для казачьих коней. При этом посоветовал ему написать в своем докладе, что якобы, и раньше долина эта была казачьим пастбищем, но что крестьяне, назло казакам, огородили ее себе на покос, лишив таким образом казаков всякой возможности содержать лошадей, что в этих местах очень развито воровство и разбой и что местные жители будто бы всячески хотят избавиться от властей, чтобы свободно заниматься грабежами.
Бумага была составлена, – под нею подписались казаки, сотники и сам диамбег, – и отослана губернатору. И теперь со дня на день ждали ответа.
– Смотри, как обхаживают землю! – прогнусавила княгиня, обращаясь к супругу.
Какой-то крестьянин работал на лугу, старательно очищая его от камней.
– Пусть обхаживают! Нам же лучше, – получим обработанную землю! – ответил князь.
В эту минуту во двор вошел диамбег. С улыбочками и поклонами направился он к хозяевам.
После приветствий княгиня пожелала осведомиться, как кончилось дело Гугуа Залиашвили, хотя и сама уже разузнала все подробно от своих девок.
– Просто, очень просто! – ответил диамбег. – Девушка пошла, оказывается, по своей воле, и я разогнал крестьян по домам.
– Очень хорошо поступили, – одобрила княгиня. – Если молодые любят друг друга, причем тут остальные?
– Глупый народ, княгиня, в жизни своей таких глупых людей не встречал!
– Понятное дело, – крестьяне! Откуда бы у них взялся ум? – жеманно подтвердила княгиня.
– Пока не приказал вытянуть их плетьми, ни за что не хотели расходиться! – соврал диамбег.
– Так и следует, если крестьяне закусят удила, потом их уже не удержишь, – глубокомысленно добавил феодал.
– Такой шум подняли под вашими окнами, – подобострастно разглагольствовал диамбег, – с трудом их разогнал.
– Да, бумаги пришли, – обратился он к князю.
– Какие бумаги?
– О покосе.
– Что вы говорите? – обрадовался князь. – Чего ж вы молчали до сих пор? Ну, что пишут? – с нетерпением спросил он.
– Вот они, – диамбег протянул бумаги. – Приказывают объявить крестьянам, чтобы немедленно разобрали изгороди. А если не согласятся добровольно, велят выгнать туда коней и потравить покос.
– Прекрасно! – воскликнул князь, потирая руки от удовольствия.
– Пусть-ка теперь посвоевольничают! – торжествующе добавила княгиня.
– Разве вы сомневались, что будет такой ответ? – самодовольно спросил диамбег.
– Нет, конечно! Однако!..
– Разрешите прочитать?
Диамбег прокашлялся и прочитал бумагу, содержание которой полностью совпадало с желаниями князя.
– Как же быть дальше?
– Завтра оповещу народ, – сказал диамбег.
– Зачем откладывать до завтра? Сегодня суббота, весь народ в сборе. Надо объявить сегодня же, – сказал князь.
– Да, так будет еще лучше!
– Эй, малый, позови-ка сюда старосту и урядника.
– Они здесь, барин.
– Попроси их сюда.
Диамбег сообщил старосте о новом распоряжении и приказал ему быть готовым. Уряднику было сказано, чтобы он тоже держал людей наготове, – в случае неподчинения или каких-либо беспорядков, надо было тотчас же выгнать на покос лошадей. Однако приказано было не пускать в ход оружия.
– У нас тут стоит воинская часть, – добавил князь, – не обратиться ли и к ним, чтобы поддержали в случае чего?
Диамбег сперва колебался, но Гудушаури убедил его в целесообразности этого мероприятия, подтвердив свои доводы несколькими случаями из собственной своей разбойничьей практики в бытность правителем Осетии.
Между тем староста вышел к собравшимся крестьянам. Его окружили и принялись расспрашивать, что нового, зачем прибыл диамбег. Староста объявил им приказ губернатора, привезенный диамбегом.
Известие это ошеломило крестьян. Они как бы окаменели от неожиданности. В самом деле, они с величайшим трудом расчистили горную поляну от камней и щебня, о которые крошится коса, провели воду, огородили участки, – на все это было положено столько усилий, столько трудового пота было пролито
