Баха продолжали жить после отца.
Более того, они добились ведущего положения в различных княжествах Германии, стали законодателями музыкальных вкусов последующей за отцом эпохи.
И что, разве сыновья Баха не сделали все возможное, чтобы гениальная музыка их отца исполнялась, слушалась, и, вообще, заняла подобающее ей место в музыкальной культуре Европы?
Не только ничего не сделали, а наоборот. То есть сделали все, чтобы музыка отца была забыта, причем забыта основательно.
Папа был объявлен “скучным, несовременным, хорошим органистом, но не заслуживающим особого внимания композитором”.
И оттого что подобное говорилось детьми Баха, его лучшими учениками, занявшими почетные места на европейском музыкальном Олимпе, эффект был именно таким, которого можно было исторически ожидать. Им, детям, удалось-таки “выбросить” папу и его музыку из истории музыкальной культуры своего времени. Великим представителем музыкальной культуры времени Баха остался Георг Филипп Телеманн. Бах же был представлен как выдающийся органист, но не очень значительный сочинитель скучноватой и чрезмерно рассудительной церковной музыки времен Телеманна.
Общественной значимости после смерти ее создателя музыка Баха-отца не обрела, но все же стала предметом изучения некоторых музыкальных исследователей послебаховского времени.
Судя по всему, некоторые более глубокие исследователи, знакомясь с музыкой И. С. Баха испытали потрясение, но оставили его при себе.
Не желали быть белыми воронами среди общепринятого тогда цвета нормальных черных птиц. И конечно же, возникает вопрос (думаю, вопрос этот уже висит на кончике языка у читателя):
ДА КАК ТАКОЕ МОГЛО СЛУЧИТЬСЯ?
Эти сыновья Баха с ума сошли что ли?
А может быть, они просто негодяи?
А быть может, или даже скорее всего бездари, так и не понявшие, кем был их отец?
А может, завистники, как Сальери?
Нет, не завистники, и не бездари. Не сошли с ума. Они поняли что-то очень важное в этой жизни. То, что понял пушкинский Сальери. Именно его мысль, мысль, высказанная Сальери в “Маленькой трагедии”, может объяснить нам поведение сыновей Себастьяна Баха после смерти отца.
Помните? Главной причиной в необходимости уничтожить Моцарта Сальери называет невозможность продолжить его традицию, ибо для этого нужно, чтобы родился еще один Моцарт.
“Наследника нам не оставит он”.
Дети И. С. Баха были талантливы. Очень талантливы. (Да просто достаточно послушать их выдающуюся музыку.) Они были настолько талантливы и так глубоко понимали музыку отца, что осознали одну вещь, поняли именно то, чего так опасался А. Сальери в отношении Моцарта.
И. С. Бах не оставил наследника.
Ни один из его выдающихся сыновей не является в этом смысле наследником, ибо не в состоянии продолжать традиции отца.
И не только сыновья.
Никто не может, и никогда не сможет.
Уже через много лет после Баха другой, пожалуй, единственный в истории музыки гений, который приближается к нему по грандиозности (пожалуй, даже и равный ему) Людвиг Ван Бетховен, познакомившись (только для себя) и осознав баховскую музыку, произнесет самое глубокое из всего, что сказано о Бахе:
“Не ручьем, а океаном должен он зваться!”
(игра слов: Бах по-немецки – ручей).
Из океана ничего не вытекает, в него все впадает, океан –могучая законченная структура.
Именно это поняли и сыновья Баха.
Они осознали, что в эту сторону продолжения и пути нет. И я прекрасно понимаю, что у Бетховена не было возможности познакомиться со всей музыкой Баха (вся музыка не найдена и сейчас).
Иначе Бетховен мог бы сказать, что Бах – и Ручей, и Океан.
Знакомство с музыкой Баха вырвало целый год из жизни Моцарта. Он, Моцарт, написал за этот год немало бездарной (!!!) музыки, пытаясь подражать великому Себастьяну. (Здесь я испугался слова “бездарный”, оно с трудом воспринимается рядом с абсолютным символом гениальности – именем Моцарта. Скажем” лучше: неинтересной музыки.)
Ибо Моцарт с его невиданной гениальностью должен был испытать потрясение, когда он играл для себя баховскую музыку.
Тогда-то ему и показалось, что он может продолжать сочинять как баховский наследник.
Но, увы!!!
Роберт Шуман, познакомившись с музыкой Баха, сказал: “Все мы – пигмеи перед ним”. И, как это сейчас странно не прозвучит, выходит, что
дети И. С. Баха были реально озабочены той же проблемой, которую высказал пушкинский Сальери.
Получается, что и это высказывание Сальери – не просто злоба завистника, а интереснейшая и серьезная проблема.
Вот сыновья Баха и сделали свое благое дело для человечества.
Для того чтобы начать новую волну музыкального развития, необходимо было сделать вид, что папы как бы не существовало.
Только в этом случае и появилась возможность пойти по другой дорожке, исследовать иные музыкальные пути.
И только через несколько поколений, пройдя по прекрасным дорогам венских классиков, познав сказочные сады романтиков, мир узнал о Бахе, музыка которого обрушилась на человечество во всем своем величии. Но она уже не смогла ничему и никому помешать.
И вот результат:
через много лет после смерти И. С. Баха на концерте, в котором звучала музыка любимого сына Баха Иоганна Христиана, в числе прочих слушателей сидел крохотный мальчишка. Потрясенный музыкой до глубины души он звонким голосом закричал: “Вот именно так надо писать музыку!”
Этим восторженным малышом был
Вольфганг Амадеус Моцарт.
Глава 8. Патриотическая
Живя на Западе и читая много западных книг о музыке, киплю благородным возмущением от вопиющей несправедливости.
Композиторов Могучей кучки, словно сговорившись, называют русскими националистами. Борюсь, как могу, но... один в поле не воин.
Все силы русского музыкознаник должны восстать против подобного определения. (Меняю стиль от возмущения.) Ибо определение сие ими, коварными западниками, дано не из музыки композиторов-кучкистов исходя, а сугубо из их, наших музыкальных гениев, порой слишком запальчивых высказываний.
Отрицали, видите ли, западное музыкальное образование в виде консерваторий, обзывали Рубинштейна то Тупинштейном, то Дубинштейном, а то и Нудинштейном. Было, не спорим.
Мусоргский Чайковского даже “попкой” и “квашней” обзывал.
Иногда помягче: “сахарином” или “патокой”. И все за музыку его прозападную.
Да чего там говорить: Мусоргский с Балакиревым порой такое в переписке загибали, что и не все сегодняшние красно-коричневые осмелились бы.
И немцы у них плохие, и французы (особливо их Дебюсси), да и братьям-славянам досталось (Сметана, скажем, по-ихнему толкованию “испростоквашил” музыку). А уж об евреях-то и говорить нечего –
