избирательные права всем видам меньшинств, предпринимательство без границ). Мы можем вспомнить либеральные периоды буржуазных революций и периоды реставраций. Так, после кровавейшей Французской революции мировая мысль обогатилась творениями первых сознательных консерваторов - Э.Берка и Ж.Де Местра. Колебания от консерватизма к либерализму были таковы, что было непонятно, приживется ли вообще эта концепция истории как концепция «прогресса свободы».
В XIX веке либерализм победил окончательно, и стало всем ясно, что уход всяких церквей, вечных ценностей, деревенского сознания, сословий с их предрассудками и проч. - это вопрос времени.
НО!!! Начиная с середины XIX века, классический либерализм и сам начинает впадать в кризис. Да, конечно, молодежь и интеллигенция стремились быть «прогрессивными» и «современными» в плане политических свобод и разного рода эмансипаций, но гораздо моднее и современнее было быть… социалистом или коммунистом. Весь мир видел успехи капитализма, весь мир видел успехи науки и промышленности, весь мир понимал, что прогресс неумолим, и весь мир стал понимать, что и этот капитализм так же уйдет, как ушел мир, который был до капитализма. Тот, кто первым покажет, что это будет за мир, кто нарисует призрак будущего, кто заполнит вакантное место могильщика капитализма, тот обречен на великую любовь всех прогрессивных людей.
И Маркс прекрасно составил свой «Манифест». Он спекулировал на том, что только что видели все вокруг - как буржуазия расправилась с феодализмом. И он показывал, что абсолютно та же судьба ждет буржуазию. Пролетариат не придумывает ничего нового, он просто продолжает дело, начатое буржуазией и уже скоро без нее. То, что пролетариат берет у буржуазии пример во всем, сквозит в каждой строчке «Манифеста». Интеллигенция, писатели, поэты, журналисты живописали ужасы рабочей жизни, все крупные писатели поднялись тогда на живописаниях «Униженных и оскорбленных». Это был рецепт успеха у публики, что у нас, что в Европе, что в Америке. Не проходило и десятилетия, чтобы в Европе не вспыхнула очередная революция. Двадцатый век просто взорвал ситуацию, передовой класс вышел на арену. Миром заправляли разные Интернационалы, Коминтерны и профсоюзы. Революция случилась в России не потому, что это было «самое слабое звено капитализма», как утверждал Ленин, а потому что Россия была самой консервативной и тем самым самой провинциальной, с точки зрения либерализма, страной. Эффект провинциализма знаком каждому. Если вы приедете в провинциальный город, то увидите, что местные модницы одеваются моднее (но безвкуснее), чем столичные дамы. Вкус критичен, а мода догматична. Услышав, что в Европе в моде Маркс, наша интеллигенция, не имеющая философского вкуса, чтобы не отстать от моды, сделала из марксизма икону. Тем самым, из провинции она превратилась в авангард мирового прогресса, стала «святее Папы Римского». Вообще 10-20-е годы для всего мира - это власть левого прогрессистского, бурного, ревущего, отмороженного, как сказали бы сейчас, поколения. Регтайм, революция, секс, кокаин, Маркс, стихи, кино, живопись, кабаре,- вот он «серебренный век», что в Париже, что в Москве, что в Берлине, что в Нью-Орлеане. В мире царствует модерн и авангард, пишутся «Манифесты» и рождаются «измы», но самыми авангардными были русские авангардисты, которые дорвались до практики (никогда консерватизм не может законсервировать ситуацию навсегда, чем дольше он ее держит, тем сильнее прорыв). Либералы расшатали трон, но не успели воспользоваться плодами своей победы, для массы они уже стали консерваторами и контрреволюционерами, революция должна быть перманентной. То, что сделали с Россией леваки (революция с ее десятками миллионов жертв), это то же, что сделало это же поколение с США, но позже (Великая депрессия - это, по сути, результат перегрева фондового рынка, похмелье за веселье двадцатых). Та же волна грозила Европе, но революция напугала Европу.
Сначала Первая мировая с ее обострением национализма (а значит, консерватизма) чуть приглушила тему, но ненадолго. Революция в России, путчи в Европе, в странах Восточной Европы, в Китае, подъем борьбы с колониализмом. Имя Маркса на всех прогрессивных флагах. Джин выпущен из бутылки.
Торжество социализма либералам удается сдерживать,-лишь противопоставляя коммунизму не собственные неконкурентоспособные либеральные идеи (идеи, которые, по сути, разделяются коммунистами, только радикализируются, то есть либерал - это всего лишь «недокоммунист»), а идеи тех, с кем недавно боролись, идеи консерваторов. Это идеи Бога, расы, государства, семьи, собственности. Идеи почвы. Вся риторика «фюреров» была основана на этом! Либералы не смели показывать головы, они полностью отдали борьбу с прогрессом и глобализацией (то есть, коммунизмом) на откуп традиционным консерваторам. В Англии вместо партий XIX века - консерваторов и либералов - стало две партии, соответствующие новым реалиям - консерваторы и лейбористы (социалисты). В Германии и Италии консерватизм как реакция на глобализацию и коммунизм выплеснулся в фашизм, такая же волна стала подниматься и в США. Лидер американских правых Хью Ланг, который должен был победить Рузвельта по опросам, был таинственно убит. Но Рузвельт и его советник Кейнс стали, тем не менее, воплощать его программу. Никакого «свободного рынка». Планы и диктат для предприятий, регулирование цен, огромные бюджетные расходы, общественные работы в военной форме за бесплатную еду для миллионов. Все это надо напомнить, так как сказки о вечно сытом и благополучном, защищающем права человека, Западе, который уже триста лет, дескать, идет по магистральной дороге цивилизаций, внедрены в головы российской элиты очень прочно.
Консервативная и фашистская, антилиберальная волна породила много мыслителей, которые претендовали на то, чтобы быть ее выразителями. Как ни странно, в основном они были гегельянцами. Кроче и Джентиле в фашистской Италии, Кронер, Боймлер, Крик, Йенш, К. Шмидт в Германии, Ильин- эмигрант из России, болевший даже во Второй мировой за Гитлера, Кожев во Франции. Как могло такое случиться? Ведь Гегель приветствовал Наполеона как «воплощение мирового духа» и вопреки всем сказкам о том, что он в старости, дескать, продался консервативной прусской монархии, до конца жизни оставался либералом (даже навещал специально наполеоновского генерала, чтобы пожать ему руку). Все дело в том, что, на самом деле, философия Гегеля прекрасно помогает совместить либеральное мировоззрение на историю и ценности консерватизма. Бог свободен, значит - истинный либерал должен верить в Бога. Государство возникло как свобода одного, развивалось далее как свобода некоторых (Греция, Рим) и пришло к тому, что служит защите прав и свободы всех. Значит, истинный либерал должен быть государственником. Собственность есть проявление свободной воли и власти человека как свободного существа над вещью природы, собственность делает свободным. Значит, истинный либерал должен быть за собственность, против всяких коммунизмов. И так далее. Это не софистика, это последовательный либерализм, утверждающий, что вся предшествующая история тоже происходит из свободы! Коль мы либералы, то мы должны понимать, что ничему в истории неоткуда взяться кроме как от свободы, а значит воевать с историей - это воевать со свободой, воевать с собой. Таким образом, истинный либерал не воюет с прошлым, он консерватор! Более того, в процессе истории человек в принципе уже показал, на что он способен, были великие подвиги, была низость предательства и рабства, был великий террор, было великое благоденствие, был хаос, но был и порядок. Ничего нового человек уже придумать не в состоянии, ничего принципиально иного из человеческой свободы «вытечь» уже не может. Следовательно, нужно просто взять все ее проявления, обобщить, систематизировать и уже сознательно волить в политике, экономике, культуры. Ни надо ничего выдумывать, все уже придумано, время экспериментов кончилось. Чтобы создать здоровое, вечное государство, надо обобщив опыт человечества, взять разумные формы и воплотить их в политической практике.
Россия впала в депрессию раньше, чем все остальные страны. Эта депрессия должна была неминуемо наступить везде, где к власти стало приходить «отмороженное поколение», «загоняющее клячу истории», левацкое поколение, основными ценностями которого были секс, наркотики, джаз, водка, прогресс, перманентная революция, война всему мещанскому прошлому, свобода от всех религиозных и моральных норм (в том числе, и в бизнесе). В США позже эта депрессия выразилась в крушение фондового рынка и проч., в России - в революции. Важно, что Россия вступила в этот период раньше других, но она же и раньше стала из него выходить. Причем, методами, которые неминуемо должны были быть антилевацкими.
Троцкий, признанный мировой вождь «поколения бурных 20-х», недаром назвал свою книгу о Сталине «Преданная революция». Он видел в Сталине реставратора царской России, национального провинциала, а значит, империалиста, в прошлом семинариста, а значит, скрытого клерикала. Чем для Сталина были репрессии 30-х? Уничтожением «старой гвардии», уничтожением всех, кто ходил в кожаных куртках и, нанюхавшись кокаина, стрелял из маузера контру без суда и следствия. Кстати, Сталин
