„социальных столпов“ восточноевропейского общества, происходившее на протяжении всех 1980-х годов, подготовило бархатную революцию. Специалисты пришли к ней с выраженными либеральными взглядами, основанными на радикальном антикоммунизме. В 1988–1990 гг. доля сторонников безграничной приватизации среди польской интеллигенции удвоилась… Совершался отказ от предпринятой „Солидарностью“ попытки создания гражданского общества чисто политическими методами, не связанными с введением института частного предпринимательства. Итогом этого отказа было сближение интеллигенции с нарождающимся слоем предпринимателей. Другой его итог – прогрессирующая деградация социального и морального статуса рабочего, повлекшая падение его политической активности».
Кроме политической апатии, в среде молодежи стал нарастать
В 1986 г. социально-экономическая ситуация в стране стала ухудшаться. Партийные реформаторы заговорили о «новом этапе социалистического обновления», «втором этапе экономической реформы». Элита ПОРП сама сдвигалась к экономическому либерализму. Вывод наблюдателей таков: «Вплоть до конца 1980-х годов, как свидетельствуют результаты социологических исследований, эгалитаризм терял свои позиции. В ответ на вопрос, нужно ли устанавливать максимальный предел заработной платы, в 1980 г. 90% ответили позитивно, в 1981 г. – 78%, в 1984 г. – 56%… Принадлежность к партии не означала предпочтения той или иной хозяйственной системы. Как установили польские социологи, члены ПОРП – наравне с наиболее „продвинутыми“ высокообразованными контингентами – ждали неэгалитарных последствий реформ, предвидя в результате их дифференциацию доходов. На рыночные механизмы, которые должны сделать распределение материальных благ более справедливым, коммунисты-реформаторы возлагали большие надежды».
Весь 1987 г. прошел под знаком подготовки этого «второго этапа реформы». Риторика его мало чем отличается от горбачевской риторики 1988-1990 гг. Чтобы сбалансировать внутренний рынок и госбюджет, правительство предложило повысить цены: на потребительские товары и услуги на 40%, на продовольствие – на 110%, квартплату и тарифы на коммунальные услуги – на 140-200%. В обществе нарастала апатия. По словам Н.Коровицыной, «само участие в политической деятельности шло у поляков после революции „Солидарности“ 1980 г. на спад. По данным 1985 г., всего около 15-17% взрослых граждан Польши вообще интересовались политикой, причем около половины их составляли члены ПОРП. Рост интереса к политической сфере не отмечался польскими социологами даже в решающий исторический период – 1988– 1989 гг.».
Чтобы предотвратить резкое усиление социальной напряженности, было решено вынести вопрос о ценах на референдум. Было задано два вопроса: «1. Выступаешь ли ты за полную реализацию внесенной сеймом программы радикального оздоровления экономики с трудным двух-трехлетним периодом быстрых перемен? 2. Поддерживаешь ли ты польскую модель глубокой демократизации политической жизни, целью которой является укрепление самоуправления, расширение прав граждан и увеличение их участия в управлении страной?» Несмотря на призывы Л. Валенсы к бойкоту референдума, явка составила 67,3%. Позитивно на первый вопрос ответили 66% проголосовавших, на второй – 69%. Другими словами, более половины населения Польши еще не хотели слома социальной системы.
Вслед за Горбачевым и номенклатура ПОРП начала стимулировать появление новых и новых оппозиционных структур. В течение 1987 г. легализовались и создавались различные клубы, организации, журналы и др. Это поощрялось из Москвы: Горбачев заявил, что «новое руководство СССР не будет вмешиваться во внутренние дела других социалистических стран».
В начале 1988 г. правительство повысило розничные цены в среднем на 36%. В ответ, в условиях резкого ослабления планового контроля, предприятия увеличивали зарплату вне зависимости от эффективности их работы. В результате доходы существенно превысили динамику роста цен и поставок на рынок. Потребительский рынок был подорван, начались забастовки, а в ответ – действия полиции. Летом прошла очередная встреча за «круглым столом», ПОРП согласилась на создание коалиционного правительства с участием оппозиции. После августовских стачек, охвативших 14 шахт, Щецин, Гданьск и Гуту, состоялась первая встреча Л.Валенсы и министра внутренних дел. Валенса обязался прекратить забастовки, и это ему удалось (хотя и с трудом).
В самой ПОРП назревал раскол. Перед властью стоял выбор: либо отвергнуть политические требования оппозиции с риском дойти до применения насилия; либо отступать с неопределенным исходом. В 1981 г. руководство ПОРП решилось на первый вариант, теперь ему ничего не оставалось, как пойти по второму пути. Причина в том, что хотя силовые структуры Польши еще вполне подчинялись руководству ПОРП, принципиально вопрос о демонтаже социалистического лагеря уже был решен между Москвой и Вашингтоном. Обострять противостояние в Польше не имело смысла.
Правительство М.Раковского, ставшего премьер-министром в сентябре 1988 г., предприняло следующую попытку либерализации экономики. Предполагались стандартные меры «программы стабилизации» МВФ (приватизация, отказ от центрального планирования, либерализация цен, свобода для частного предпринимательства и иностранного капитала, легализация хождения иностранной валюты). При этом ликвидировались основные стабилизационные механизмы прежней системы.
Только теперь в сознании поляков произошел сдвиг – они «отказались от социализма». Вот какова динамика этого сдвига в зеркале социологов: «Дестабилизация системы ценностей социалистического общества произошла в Польше в конце 1970-х годов, но отказ от идеи социализма – только десятилетие спустя, в 1989 г. Даже среди молодежи в 1987 г. 58% в целом одобрительно относилось к социалистической модели развития. Противоположного мнения придерживалось 28,9%. И лишь два года спустя взгляды зеркально трансформировались; соотношение сторонников и противников социализма составило 28,8% и 60,4%».
На сотнях предприятий уже открыто действовали комиссии «Солидарности», 17 апреля 1989 г. она была полностью легализована. 5 апреля были подписаны соглашения «круглого стола», 7 апреля согласованные положения об изменении политической системы принимаются Сеймом. Согласно договоренностям, 65% мест (т.е. 299 мандатов) в Сейме гарантировались для членов ПОРП, ОКП, ДП и еще трех проправительственных христианских организаций. Борьбу за эти мандаты могли вести только кандидаты, назначенные руководством этих партий. Оставшиеся 35% мандатов подлежали прямым свободным выборам. Верхняя палата парламента, Сенат из 100 человек, избиралась прямым голосованием. Был учрежден пост президента, избираемого Сеймом и Сенатом. На выборах в июне 35% мест в Сейме и 99% мест в Сенате завоевала «Солидарность», что было воспринято как поражение правящей коалиции.
19 июня 1989 г. президентом Польши был избран В.Ярузельский, а место премьер-министра отдано кандидату «Солидарности» Т.Мазовецкому. Но политическая система стала рассыпаться. Соглашение «ваш президент, наш премьер» продержалось только до декабря 1990 г., когда состоялись всеобщие президентские выборы, на которых победил Л. Валенса. ПОРП начала рассыпаться и в 1990 г. была распущена. Из ее остатков было образовано несколько партий левой ориентации. Руководители «Солидарности», выполнив свою задачу, перестали ”бороться за интересы рабочего класса” и интегрировались в новую систему.
Такова фактология польской «бархатной» революции, которая, в отличие от других стран советского блока, растянулась более чем на 30 лет. Из этой истории можно сделать следующие краткие выводы.
В 1989 г. произошла смена общественной системы. Вместе с ней, по словам польского социолога Т.Бодио, «завершилась драматическая и красивая глава польской романтической психо-истории борьбы за независимость». Польша включается в Евросоюз и НАТО, в ней проводится форсированная деиндустриализация и демонтаж важных структур – носителей цивилизационных черт (например, науки). Проблема национальной идентичности отпадает сама собой.
Что произошло непосредственно после победы этой самой крупномасштабной «бархатной» революции? Выберем некоторые краткие выводы, сформулированные Н.Коровицыной на основе изучения выводов польских социологов, историков и культурологов, сделанных в ходе интенсивных дискуссий в
