– Товарищ, выйдите! – потребовала Антонина Федоровна.
Тут Антона осенило:
– Постойте, если вы меня называете товарищем, то помогите мне по-товарищески!
Антонина Федоровна, наконец, посмотрела на унылое лицо Антона и сухо произнесла, чеканя каждое слово:
– Товарищ – это наше обращение в Советском Союзе! Но это не значит, что я должна помогать всяким без документов.
– Да у меня есть доку…
– Товарищ, выйдите! – Антонина Федоровна перестала смотреть на Антона, уткнувшись в свои бумаги на столе.
– Я местный, я…
– Товарищ, хотите, чтобы вас вывела милиция?
– Нет, но я хочу есть…
– Есть все хотят. Но надо и работать! Кто не работает, тот и не ест!
– Вот поэтому я хочу работать.
Вновь послышался приторно-слащавый мужской голос из радиоприемника:
«Советские люди уверены в завтрашнем дне, имеют стабильную работу, право на жилье. Они также имеют право в соответствии с нашей Конституцией на жизнь, учебу.
Советские люди все, как один, осуждают происки международной капиталистической системы, направленные против них, осуждают лживые и безответственные заявления жалкой горстки диссидентов, заявляющих, что, дескать, в нашей свободной стране Советов нет подлинной свободы! Позор таким отщепенцам!»
– Я хочу есть, я…
– Товарищ, все хотят есть!
– Я хочу работать, я…
– Товарищ, все хотят работать! Попрошу мне не мешать и быстро выйти!
– Я согласен даже на работу дворником! – выкрикнул Антон, уставившись на строгое лицо Антонина Федоровны.
«Советские люди с чувством глубокого удовлетворения одобряют появление в широком ассортименты товаров широкого профиля, товаров легкой промышленности. Сейчас настало время подумать о человеке и его нуждах...» – снова раздался слащавый радостный голос из радиоприемника.
– Помогите мне, пожалуйста! – взмолился Антон. – Ведь я коммунист!
Антонина Федоровна с удивлением подняла голову, уставилась на Антона:
– Товарищ коммунист, если вы в самом деле коммунист!
– В самом деле! – подтвердил Антон, краснея от волнения.
– Так, слушайте! Вы мне мешаете работать! – отчитала его Антонина Федоровна. – Мне наплевать на ваше желание есть! Подите отсюда вон! И так коммунисты себя не ведут! – После этой грозной тирады Антонина Федоровна снова уткнулась в свои бумаги, не смотря на просителя.
А приторно-слащавый мужской голос из радиоприемника продолжал:
«Советские люди довольны своей судьбой, стабильной работой, уверенно смотрят в завтрашний день! Они всегда единогласно и безоговорочно одобряют внешнюю и внутреннюю политику ЦК КПСС и советского правительства, направленную на мир во всем мире и дружбу народов всего мира! Советские люди гордятся своей родиной и счастливы жить в ней! Советские люди всегда уверены, что их нужды и чаяния всегда услышат партия и правительство, не оставит никого без внимания».
– Антонина Федоровна, пожалуйста, выслушайте меня… – тихо попросил Антон, сознавая, что его больше никто слушать не станет.
– Мне вызвать милицию? – строго спросила Антонина Федоровна, не поднимая головы.
– Нет! Я жил здесь, но я из будущего… я случайно сюда попал…
Антонина Федоровна перестала печатать, подняла голову и с интересом стала смотреть на покрасневшего Антона, который стоял перед ней. Через минуту раздумья она, наконец, сообщила свое мнение просящему ее помощи:
– М-да!.. Товарищ, а вы, значит, сбежали.
– Откуда я…
– Сбежали из сумасшедшего дома!
– Да как вы смее...
– Смею, товарищ кто-то там откуда! – закричала Антонина Федоровна. – А ну вон! Вон!
Антон отступил на шаг от стола, напоследок решив сказать, показывая на настенные часы:
– Что-то у вас часики стали.
– Что-о?!
– Часы, говорю, неспроста остановились. Не ходят…
– А какое ваше… Вон!!
Антон махнул рукой, не став слушать больше крики взбешенной строгой дамы из отдела кадров и вышел.
Друзья все поняли, увидев грустное лицо Антона. Он ничего им не рассказал, стоя рядом с ними, опустив голову, минуту они помолчали. Потом Андрей предложил:
– Ну, пойдем отсюда.
Тогда Антон коротко рассказал им все, что происходило в отделе кадров. Вася с Андреем сочувственно вздыхали, старались не перебивать его. Выслушав Антона, Андрей высказал мнение:
– Думаю, никуда мы здесь не устроимся.
– Из-за паспортов?
– Верно… Из-за них самых. Куда ни сунься, дайте паспорт, все интересуются пропиской. Ох, уж эта крепостная система прописки, что-то вроде современного крепостного права! Правда, сейчас у нас прописка заменена стыдливым словечком «регистрация», но сути это ведь не меняет. По сути почти всё осталось, как и было. Нет, лишь в некоторых коммерческих организациях принимают на работу, не спрашивая о прописке или регистрации.
– Я попытался ей объяснить…
– К чему? – возразил Антону Андрей. – И ты же проситель, а она чиновник.
– Какой она чиновник? Мелкая сошка.
– Разумеется, мелкая, но всякая мелкая сошка мечтает занять начальственное кресло.
Не надо было с ней спорить. Не поймет…
Антон воскликнул:
– Я пытался ее вразумить!
– К чему? К чему показывать зубы, если ими стучишь от страха?
– Чего? – возмутился Антон. – Я вовсе не боялся! Я сказал, что я коммунист!
Андрей захохотал:
– И тебе это помогло?
– Нет… – уныло ответил Антон.
– Ладно, хватит… Пошли отсюда!
Друзья медленно поплелись по улице. По пути им попался газетный киоск, возле него тоже стояла очередь.
– Опять очередь, – почти простонал Вася.
– Отвык, значит, ты от них, как и я, – заключил Андрей, подходя к киоску.
Большинство стоящих в очереди покупали газету «Правда», кое-кто также покупал газету «Труд». Андрей решил встать в очередь. Вася и Антон стояли рядом. Через минуты две Вася спохватился и прошептал Андрею в ухо:
– Слышь, чего стоишь? У тебя ведь деньги не старые.
– Ой, а я забыл, – сказал Андрей и вышел из очереди.
– Товарищ, вы не стоите? – спросили Андрея стоящие сзади него в очереди.
– Нет.
