Антон после длительного раздумья решительно сказал:
– Нет, любоваться прошлым у меня нет желания. Хватит! Пожил там!
Андрей улыбнулся:
– Значит, перестанешь ностальгировать по исчезнувшему СССР?
Антон кивнул, но не удержался от комментария:
– Ностальгировать, может, перестану, но согласись, что ведь было и что-то хорошее.
– Что-то хорошее?
– Именно! Ведь не может быть черный цвет без белого. Были какие-то приятные моменты у нас в жизни или нет? – спросил Антон, с надеждой смотря на Андрея.
Андрей и Вася моментально ответили одновременно:
– Были!
Антон улыбнулся:
– Вот видите, значит, мы в чем-то согласны.
– Да, были приятные моменты, – подтвердил слова Антона Андрей, – не может быть на свете только черное, есть и белое… Но хочется заметить, что под словами «приятные моменты» или «что-то хорошее» ты подразумеваешь свое детство, юность, свою маму, которую сильно любил… Но воспоминания своей молодости не могут вытеснить из памяти те негативные моменты совковой жизни, о которых я только что говорил!
Антон промолчал, ничего не ответил Андрею.
Через минуту Вася спросил Антона:
– Слушай, а футболку свою красную с надписью «СССР» перестанешь носить?
– Не буду, – быстро ответил Антон.
Вася обрадовался, вставая со скамейки:
– И свой партбилет сдашь?
Однако здесь Антон заупрямился:
– Что значит «сдашь»? Зачем его сдавать?
– Как это зачем? Значит, по-прежнему будешь считать себя коммунистом?
Антон медлил с ответом, уставившись в одну точку перед собой.
– Антон, ответь нам! – попросил его Вася.
– Не всё сразу… – тихо ответил Антон. – Ну, чего пристали? Думаете, сразу можно решить всё?
– Нет, но…
– Хватит! Надоели! – проворчал Антон.
Помолчали.
– Гм, а я даже комсомольцем не был, – вспомнил Андрей.
– Это как же? – удивился Антон.
– Я не рассказывал? Тогда слушай… Подходят ко мне на первом курсе двое из комитета комсомола, убеждают вступить в комсомол, а я им спокойно отвечаю, что вступлю, только сейчас сессию сдам. Сессия проходит, первый курс заканчивается, вновь подходят ко мне те двое из комитета комсомола: «Ну, надумал?» «Ой, ребята, столько сейчас экзаменов, я чуть после вступлю…»
Вася засмеялся, одобряя поведение Андрея:
– Андрей, ты гений!
Андрей продолжал рассказывать:
– Уже на пятом курсе снова подходят ко мне те двое из комитета комсомола, убеждают, говорят, что помогут со вступлением, быстро оформят мое членство, а я им так вежливо и удивленно говорю: «Люди! Какой такой комсомол, когда уже мы не дети? В партию скоро вступать надо!»
Антон улыбнулся:
– Ну, ты демагог, оказывается!
Вася добавил:
– Нет, Антон, он не демагог… Демагогами следовало бы назвать прежних правителей.
А он хитрец!
Андрей усмехнулся, видно, было, что ему понравилась реплика Васи.
– Они удивились моему ответу: «Какая партия, когда ты еще в комсомол не вступил? – продолжал Андрей. – Давай быстро вступай в комсомол!» «Нет, – говорю, – сейчас поздно вступать, большие мы для комсомола». Вот так и прошли пять лет…
– Молодец! – похвалил друга Вася. – А вот мне пришлось вступить…
– Ладно, Антон, ты не ответил по поводу выхода из партии, – напомнил Андрей.
Антон раздумывал, не спешил с ответом; видно, он вспоминал свое детство, маму, улыбаясь, отдельные фрагменты своей жизни.
– Еще заметь, – продолжал Андрей, – вот так откровенно, как сейчас, мы не могли беседовать даже наедине…
– Как это не могли? – изумился Антон. – Говорили, спорили, забыл, что ли?
– Ничего я не забыл!.. Откровенно говорили об институте, преподавателях, но о политике партии?.. О преступлениях режима? Даже выражение «преступление режима» не употребляли.
– Что верно, то верно, – согласился с Андреем Вася, вздыхая.
Антон не удержался от замечания, покачивая головой:
– Гласность, перестройка?
– Да, гласность! – воскликнул Андрей. – А что плохого в гласности? Хватит тебе иронизировать!
– Гм, а тебе не кажется, – спросил Антон, – очень странным наше поведение?
– Это почему?
– А потому, что только психи будут говорить о политике в сумасшедшем доме!
Андрей слегка улыбнулся, ответив:
– Возможно…
– Вот только что ругал прежнюю жизнь, – сказал Антон, – зато теперь всё хорошо, да?
– Уф, надоел! – ответил Андрей. – Отвечал тебе, что многим и сейчас недоволен…
Хочешь расскажу один анекдот.
– Давай!
– Это даже не анекдот, а просто ироничное описание прежней и новой нашей жизни.
Итак, при Ленине было как в тоннеле: рядом тьма, а впереди свет. При Сталине – как в автобусе: один везет, а все пассажиры сидят, дрожа от страха.
– Неплохо сказано! – похвалил друга Вася.
– При Хрущеве – как в цирке: один говорит, а все смеются, при Брежневе – как в кино: все ждут конца сеанса.
Антон слушал, помрачнев, потом поинтересовался:
– А что же сейчас?
– Слушай дальше… При Горбачеве – как в Гайд-парке: все говорят, перебивая друг друга, при Ельцине…
– Так, так! – оживился Антон. – А что при Ельцине?
– При Ельцине – бояться перестали, появилось кажущаяся демократия, которая потом исчезла, при Путине – забили гвоздь в гроб демократии.
Вася похвалил Андрея:
– Очень смело!
– А чего ему бояться в сумасшедшем доме? – усмехнулся Антон.
Андрей никак не отреагировал на слова Антона и продолжал:
– При Путине люди попритихли, смотря на телевизор (я его называю зомбиящиком), как на икону – ведь только посмотрев теленовости, понимаешь, что стали жить лучше и красивей!
А Вася добавил:
– Гламурный авторитаризм! В новостях лишь лакированная действительность, придворная хроника, бездумный разговор мимоходом без пристального взгляда под бодряще-разухабистую рекламу.
– Неплохо сказано, – улыбнулся Андрей.
