себе знать почти каждый день. Бедный Сусликов вынужден был разбирать все жалобы покупателей, а также завмагов Ижорска. Покупатели жаловались Сусликову на то, что две чебуречные города работают, продавая чебуреки без мяса и масла, на то, что продавцы всех магазинов Ижорска сразу увольняются, если покупатель жалуется на обвес и невыдачу сдачи, в результате чего жалоба покупателя остается без ответа, как и его запись в книге жалоб и предложений; однако весьма интересно, что во всех магазинах города эти проштрафившиеся продавцы моментально заступают на свое место у прилавка, когда жалующийся покупатель покидает магазин.
Сусликов не раз кричал на своего второго секретаря, утверждая, что методы работы Фуфыжкина оставляют желать лучшего, что нечего давать указания завмагам делать вид, что плохой продавец сразу якобы увольняется, тем самым якобы успокаивая покупателя; и нечего, как кричал Сусликов, так много воровать вместе с завмагами мяса и масла, чтобы даже в маленьких чебуреках покупатели не находили ни масла, ни мяса.
– Но там есть маргарин, – вышел из положения находчивый Фуфыжкин.
Не ожидал тогда Сусликов такого циничного ответа. Он нервно качнул головой и вздохнул, говоря очень холодно:
– М-да, товарищ энергичный наш! Ты далеко пойдешь.
– Да? – обрадовался Фуфыжкин.
– Да, далеко пойдешь, если тебя не остановят.
– Кто ж меня остановит?
– Гм, органы! – выкрикнул Сусликов.
– Внутренние? – попытался пошутить Фуфыжкин, но Сусликов не был расположен в ту минуту к юмору и закричал пуще прежнего.
– Хватит! Хватит тебе паясничать! Иди работай!
Подойдя к кабинету Сусликова, Фуфыжкин минуту постоял в задумчивости, крепко сжимая папку с бумагами, потом вздохнул, тихо постучал для приличия и сразу вошел.
– Ой, здравствуйте, Анатолий Михайлович! – поздоровалась с Фуфыжкиным секретарша Лена.
– Здравствуйте… У себя? – Фуфыжкин жестом показал в сторону кабинета Сусликова.
– А-а… утром был… – ответила Лена.
– Тогда я зайду к Федору Ильичу.
Сусликов сидел за столом, читал газету «Правда».
– Здравствуйте, Федор Ильич! – входя, поздоровался Фуфыжкин.
Однако Сусликов не обратил внимания на Фуфыжкина и продолжал читать газету.
Фуфыжкин, не дожидаясь приглашения, сел на стул напротив шефа, положив папку с бумагами на стол.
Наконец, через минуты две Сусликов свернул газету, глянув на своего второго секретаря.
– Ах, ты… – безразлично протянул Сусликов. – Чего стряслось?
– Ничего… Ничего. Пока, – ответил Фуфыжкин.
– Ну, то, что ничего не произошло – это хорошо, но если ты говоришь «пока» это настораживает, – заключил Сусликов.
Фуфыжкин вздохнул и перестал смотреть на Сусликова.
– Ну, говори прямо! – потребовал Сусликов.
После короткой паузы Фуфыжкин промямлил:
– Понимаете, Федор Ильич, я вчера детство свое вспоминал… Так мечтал стать космонавтом или ученым…
– М-да, у нас вечер воспоминаний? Точнее, день воспоминаний?
– Нет, но послушайте!
– А я внимательно тебя всегда слушал. И сейчас слушаю!
– Понимаете, я только сейчас понял, что нахожусь…
– Ну?
– Что нахожусь не на своем месте…
– Гм, смело, но честно! – похвалил Фуфыжкина Сусликов, улыбаясь. – Что-что, а с самокритикой у тебя все хорошо. Есть у тебя самокритика!
– Спасибо. Федор Ильич… Но вы понимаете, что…
– Да я все понимаю! – перебил подчиненного Сусликов, вставая и медленно прохаживаясь по кабинету.
Фуфыжкин печально смотрел на Сусликова и не знал, что говорить дальше.
– И дальше что? – нетерпеливо спросил Сусликов.
– Дальше?
– Да, что ты от меня хочешь? Я же занятой человек… Сижу вот и думаю, как бы сделать так, чтобы всем в нашем городе Ижорске стало хорошо, как побыстрее построить коммунизм, а ты… – стал разглагольствовать Сусликов, поглядывая на свои часы.
Сусликов остановился, вздохнул и подумал про себя: «На самом деле я думал, когда же наступит обеденный перерыв…»
Фуфыжкин встал и пошел к двери.
– Стой! Куда ты? – не понял Сусликов.
Фуфыжкин остановился, продолжая печально смотреть на Сусликова.
– Ну, я понял тебя… Что ты от меня хочешь?
Фуфыжкин сел на стул и попросил:
– Можно выпить воды?
– Ну, пей…
Дрожащими руками Фуфыжкин налил в стакан воды из графина, немного выпил.
– Ну, говори!
Ответ Фуфыжкина поразил Сусликова:
– Дурак я, Федор Ильич… Дурак…
Конечно, Сусликов понимал, что такое Фуфыжкин и смирился с таким своим вторым секретарем. Некоторые руководители любят, чтобы их подчиненные не были умнее их самих, и в этом плане Сусликов не считался исключением из общего правила.
Но впервые в жизни Сусликов услышал, что кто-то из окружения сам признается, что он дурак! Сусликов сел за стол и внимательно посмотрел на Фуфыжкина. Фуфыжкин подумал про себя, что его шеф смотрит так внимательно и долго, будто Фуфыжкина ранее не знал и с ним впервые знакомится.
– Да, я понимаю, что ты дурак, – сообщил без улыбки Сусликов.
– Да?
– Всегда знал, что ты дурак, – признался Сусликов, глядя Фуфыжкину прямо в глаза. – И что с того?
Оба собеседника не отводили взглядов друг от друга, чему, как ни странно, удивлялись.
– Гм, а ты чего на меня так смотришь? – не выдержал Сусликов.
– М-м-м… а вы сами на меня так смотрите… – сообщил Фуфыжкин.
Сусликов махнул рукой и спросил:
– И что с того, что ты дурак?
– Как что с того? – удивился Фуфыжкин. – Ведь не может…
– Может! Именно может! – С улыбкой ответил Сусликов, поняв мысль Фуфыжкина. – И дурак может у меня работать!
– Это как же так?
– А вот так! Под моим умным руководством даже дурак найдет себе занятие.
– То есть…
– То есть и ты тоже можешь, и будешь работать со мной! Мы уже сработались, зачем мне других каких- то новеньких искать?
Фуфыжкин шумно вздохнул, разводя руками.
– Ну, что молчишь?
– Я думаю… – тихо ответил Фуфыжкин.
