– Не знаю. Устала… не знаю, от чего. Говорила, что устала.
Он повторил последние слова с какой-то злой усмешкой, словно Зорница нанесла ему тяжкую обиду, которую он до сих пор не мог ей простить, даже после ее смерти.
– Вы знакомы с Ангелом Борисовым?
– Да, – быстро ответил он.
Это меня удивило. Я ожидал, что если даже они знакомы с приятелем Зорницы, он станет это отрицать.
– С каких пор?
Билялов, видимо, не собирался скрывать свое отношение к поклоннику Зорницы.
– С каких пор? С тех пор, как он у нее появился.
– Она что, исповедовалась вам?
– Не понимаю.
– Вы были так дружны с Зорницей Стойновой, что она рассказывала вам о своих интимных отношениях?
– Нет! – ответил он резко. – Ничего она не рассказывала!.. Она была не из тех, кто рассказывает… Воспитали ее, видно, неправильно – вечно играла в благородство. У самой ни гроша не было, а изображала невесть что. На брюхе шелк, а в брюхе щелк! Артистка была большая…
– Откуда же вы тогда знали о Борисове?
Тут он начал отвечать быстро и точно, совершенно поборов свою рассеянность.
– Этот Ангел Борисов вечно торчал возле нашей парикмахерской. Поджидал ее. Один раз она увидела его в окно, вскочила с кресла, хотя я еще не кончил ее причесывать, пошла и привела его в салон. Познакомила со мной и другими мастерами.
– А позже вы когда-нибудь видели их вместе? В последнее время – этой осенью, например.
– Нет! – твердо ответил Билялов.
– Когда вы узнали, что Борисов покончил с собой?
– В Стара-Загоре. На конкурсе. Мне сказали, что Зорницу срочно зовут к телефону. Она, конечно, не могла встать с кресла – сотни людей сидят в зале, смотрят… Швейцар сказал, звонят по поводу чьей-то смерти, не подойти нельзя. Пришлось идти мне. Какой-то мужчина велел сообщить Зорнице, что Ангел Борисов повесился…
– Вы знаете, кто звонил?
– Она думала, что приятель Борисова…
– Фамилия Патронев вам ничего не говорит?
– Вроде он… Да, я слышал эту фамилию от нее.
– Что вы знаете об отношениях Зорницы и Ангела Борисова?
– Он ее очень ревновал.
– А в каких отношениях они были в последнее время?
– Не знаю… В последнее время у меня были дома неприятности – дочь заболела гепатитом. Я почти не видел Зорницу. Только те два дня, что мы ездили на конкурс…
– Во сколько вы выехали в Стара-Загору? Расскажите подробно о том дне, когда вы отправились на конкурс.
– Я отработал в утренней смене, и мы выехали после обеда, часов в пять.
– Во сколько приехали в Стара-Загору?
Вот он, главный вопрос! Я так и впился взглядом в лицо Билялова.
Он не поднял головы. Немного помедлил. Потом ответил:
– Ночью… часа в три.
Не поторопился ли я со своим вопросом? Я встал, якобы для того, чтобы налить себе воды из графина, а на самом деле – чтобы скрыть свою досаду.
Мгновенье он пристально смотрел на меня.
Я сел и спокойно заметил:
– Долго же вы добирались…
– Мы остановились в мотеле, не доезжая Пловдива. Ужинали там в ресторане, потом в Пловдиве немного погуляли. Вечер был очень теплый. Посмотрели программу в баре и в полпервого тронулись дальше.
– Может официант или кто другой это подтвердить?
– Мне нужно алиби, так я понимаю?
– Ничего не поделаешь, такое правило.
– В ресторане нас обслуживал официант – молодой человек, но плешивый. А в баре я никого не запомнил…
