А в субботу, накануне, к Бурбулису пришли Юрий Афанасьев, Марина Салье, отец Якунин, Лев Пономарев и ещё какой-то господин с шизоидным лицом, кажется Убожко.
Приемная Бурбулиса — напротив, двери стеклянные, все видно. Посовещавшись с Бурбулисом, они гурьбой пошли к Президенту.
Через час позвонил Ельцин:
— Юрий Владимирович, а штой-то демократы… все против вас?
— Интересно, — сказал Скоков. — А что они хотят?
— Так вот говорят, шта у вас есть какие-то «хвосты».
— Что… у меня, Борис Николаевич?
— Ну… не знаю я. «Хвосты» какие-то.
Ельцин повесил трубку.
Это люди, а?
В понедельник, на съезде, Ельцин сам назначил себя премьер-министром.
Вечером звонок:
— Ну, Юрий Владимирович, как, значит, я всем?..
Скоков поперхнулся:
— Да. Никто не ожидал, Борис Николаевич.
— Ну вот… — Ельцин был ужасно доволен. — Тогда, значит, предлагаю вам на первого зама.
Ё…
— Спасибо, Борис Николаевич, но условие: первый зам потому и первый, что он должен быть один.
— Формируйте кабинет, — твердо сказал Ельцин. — К четвергу — список министров…
Скоков впервые услышал, как Ельцин смеется.
Через час тихо вошел Бурбулис. Он взял стул и сел напротив Скокова, повернув стул спинкой вперед.
— Знаешь… давай договоримся.
— О чем, Гена?
— Дай… согласие на двух первых замов.
— У-у… ух ты!
— Дай!..
Скоков наслаждался.
— А ты, Гена, меня попроси. Ласково попроси, с душой, — ты умеешь!
Бурбулис пристально смотрел на Скокова:
— Я тебе помогу.
— Да ну?
— Клянусь. Из двух первых… первым будешь ты, — обещаю.
— То есть ты, Гена, перестаешь спаивать Президента?
— А это, Юрочка, не входит в мои планы…
Скоков откинулся на спинку стула:
— Козел ты, Гена, я тебе правду скажу.
Бурбулис улыбнулся:
— Шутишь?
— Нет: натуральный козел.
— Вот, значит, ты как… Не объешься иронией, Скоков.
— Смотри, Гена, у тебя и копытца есть! Подойди к зеркалу.
— Пожалеешь, Скоков!
— Знаю, Гена…
Через неделю Ельцин назначил Геннадия Эдуардовича Бурбулиса первым (и единственным) заместителем премьер-министра, затем появился Гайдар, а Скокову «кинули» совершенно непонятную должность — государственный советник.
Когда Президент избран народом, Президента не выбирают.
Скоков достал маленькое зеркальце. Посмотрел на себя: да, уставшее лицо, в носу, в правой ноздре — волосок.
С-час мы его…
— Разрешите, Юрий Владимирович? — дверь чуть-чуть приоткрылась.
— Разрешаю, — улыбнулся Скоков.
— Здравия желаю! — сказал Виктор Павлович Баранников.
Шеф МВД обладал уникальным свойством всегда являться некстати.
— Жду-жду, Виктор Павлович, жду-жду, дорогой… — Скоков вышел из-за стола. — Обедали?
— Не успел, честно говоря.
— Что-то случилось, Виктор Павлович? — Скоков пожал ему руку.
— Случилось. Сегодня утром Горбачев и Бакатин напоили чаем маршала Шапошникова.
— Ого! — удивился Скоков, — маршал жив?
— Так точно, — ответил Баранников. — Они, Юрий Владимирович, проверяли его на вшивость, так я считаю. Предложили Шапошникову подготовить переворот.
— Что… готовить?
— Переворот. Мало им Фороса, Юрий Владимирович.
— Так… — Скоков сел в кресло. — Это ж хорошо, Виктор Павлович, — а? Это ж здорово! Вы садитесь, пожалуйста.
— Спасибо, — Баранников аккуратно присел на краешек стула. — Маршал так огорчился, Юрий Владимирович, что сочиняет рапорт об отставке.
— Это рано.
— Мы остановили.
— Президент в курсе дела?
— Я сразу к вам, Юрий Владимирович, — сразу. Если честно, я совершенно не верю Шапошникову.
— Не верите?
— Никак нет.
— А я верю, — Скоков улыбнулся. — Я верю, дорогой, Виктор Павлович! Рассуждаем: Шапошников — коммунист, Шапошников — примитивен, никто не спорит, да? Но он не такой дурак и не такой коммунист, чтобы сидеть на одних нарах с Язовым.
Баранников молчал. До сорока лет, то есть большую часть своей жизни, он работал в районном отделении милиции города Калининграда Московской области, где самым умным человеком был полковник Квашнин, его начальник, да и тот — горький пьяница.
— Хорошо… — Скоков очень любил, когда его слушают, — допустим, игра более тонкая, да? Допустим… Горбачев нарочно, через Шапошникова, подбрасывает Ельцину «дэзу». Вы же знаете, как Борис Николаевич реагирует у нас на слово «заговор»… Цель: сделать так, чтобы Ельцин сорвался, спровоцировать его на превентивный удар. А ещё лучше — просто на какую-нибудь глупость, тем более что Борис Николаевич… мы же знаем… человек решительный, рассуждать не любит… Красивый замысел?
— Очень сложный, Юрий Владимирович. Горбачев создал себе имидж вечного лидера, такой человек… так откровенно… на переговоры не пойдет, это факт. Он по-другому будет… чужими руками…
— Хорошо, другой вариант: Горбачев откровенно вербует Шапошникова, ему нужен свой человек в роли министра обороны — свой в доску. В любом случае, Виктор Павлович, Горбачев не может сидеть сложа руки — для него это смерть. И какая разница, в конце концов, что он придумает, если ничего, кроме гадостей, он придумать не может, — согласны?
Баранников встал:
— Каковы, в таком случае, мои задачи, Юрий Владимирович? Готовить удар?
— Да, готовьте. Но умно, — Скоков сделал паузу. — Виктор Павлович, надо понять: Президенту России негде было учиться. Точнее, негде учиться быть Президентом. Борис Николаевич так устроен, что он… легко поддается на любые провокации. Вот за этим, Виктор Павлович, и надо следить. Помочь Президенту, понимаете? Поэтому — контроль. Прямой контроль. И не надо стесняться… я вас прошу. Что касается
