агентства пришлось решать один весьма щекотливый вопрос: Силверстайн был евреем, а фон Браун работал на нацистский режим. Таким образом, независимо от выбора, были все основания ожидать возникновения между ними проблем, по крайней мере на уровне межличностного общения. Некоторые сотрудники высшего звена агентства выступили против кандидатуры фон Брауна, вплоть до угрозы подать в отставку, если он будет поставлен во главе программы «Аполлон». Другие, впрочем, не испытывали энтузиазма и по поводу Силверстайна, который явно стремился к расширению своих властных полномочий за рамки руководства лунным пилотируемым проектом. Дело разрешилось компромиссом: был назначен третий человек — сорокалетний Брейнард Холмс, один из управляющих компании «Радиокорпорация Америки». Он входил в число лучших технических менеджеров в США и в свое время возглавлял работы по созданию элементов системы раннего предупреждения о ракетном нападении на севере Аляски, в Гренландии и Шотландии[12]. Что же касается отношений между Силверстайном и фон Брауном, то, по крайней мере, первый, уже после смерти фон Брауна, признался, что всегда испытывал к нему уважение и что после ухода немецкого конструктора из НАСА американская космическая программа «лишилась чего-то существенного».
После «бескровного» разрешения потенциального конфликта между бывшим членом СС и представителем нации, ставшей одной из жертв гитлеровского геноцида, казалось, вопрос о прошлом фон Брауна был закрыт раз и навсегда. Однако прошло пять лет после событий, развернувшихся вокруг поиска «рулевого» программы «Аполлон», и 20 — после окончания войны, когда фон Брауну вновь пришлось объясняться, что он делал в Пенемюнде и как это соотносилось с Миттельверком. На это раз волна разоблачений по следам его деятельности на Третий рейх хлынула из Франции. Граждане этой страны были в больших количествах заняты на работах в концлагерях, обслуживавших производство фон Брауна.
А началось все так. В середине 1960-х годов все главные нацистские бонзы — идеологи подневольного труда и творцы «фабрик смерти» были уже мертвы. Что касается «фишек» среднего и нижнего звена, то они либо были неизвестны большинству узников, либо просто исчезли, замаскировавшись под добропорядочных граждан где-нибудь в Западной Европе или в Латинской Америке. Таким образом, по прошествии двух десятилетий после падения Рейхстага практически не осталось тех, кто бы ответил бывшим рабам гитлеровского режима за их страдания.
Однако уже в начале 1950-х годов на страницах газет и журналов, выходящих как в США, так и в Европе, все чаще начинает мелькать имя Вернера фон Брауна. О нем говорят как о горячем пропагандисте освоения космоса с помощью спутников, космических кораблей, а также как об идеологе пилотируемого полета на Марс. Но при этом становится известно, что он был «душой и мозгом» Пенемюнде и «отцом» Фау-2 — изделия, детали к которому изготавливались руками десятков тысяч заключенных. Не удивительно, что бывшие обитатели концлагерей связали имя фон Брауна с теми кругами ада, через которые им пришлось пройти. В особенности их, конечно, стало возмущать то, что бывший «слуга нацистов» теперь представлялся средствами массовой информации (и чем дальше, тем больше) чуть ли не героем, указывавшим человечеству пути его развития. Последней каплей стала серия хвалебных статей о фон Брауне и его команде, опубликованных во французском журнале «Пари-Матч» в 1964-1966 гг. Члены организации под названием «Друзья узников лагерей «Дора-Элрих» написали в 1965-1966 гг. ряд писем в этот журнал. По их мнению, если бы фон Браун не разработал «Фау-2» и не форсировал бы ее производство, не было бы ни «Доры» ни «Элриха», а следовательно — страданий их невольных обитателей. Авторы писем не придали большого значения тому факту, что концлагери существовали в гитлеровской Германии и до того, как «Фау-2» стали сходить с конвейера. Что касается Миттельверка, то никто не бросал людей в тюрьму с целью заставить их работать на этом заводе в качестве невольников. Они привозились туда из «Доры», «Элриха» и прочих находившихся в тех краях концлагерей. Не было бы «Фау-2», несчастных заняли бы на каких-нибудь других, как знать, может быть куда более тяжелых работах. Однако в письмах фон Браун представлялся главным виновником мучений заключенных, ответственным за их бесчеловечные условия труда и жизни, а также за высокую смертность среди них.
Разумеется, редакторы «Пари-Матч» не могли проигнорировать подобные послания. 4 апреля 1966 г. они обратились к шефу нью-йоркского бюро журнала со следующей просьбой: «Не могли бы вы, используя ваше знакомство с фон Брауном, попросить его как-то ответить на такого рода обвинения, в подтверждение которых, кстати, не приводится никаких достоверных фактов».
26 апреля 1966 г. редакция получила довольно пространный ответ от конструктора. В нем, в частности, были такие строки:
«Спасибо за то, что дали мне возможность ознакомиться с письмами, которые «Пари-Матч» получил от «Друзей узников лагерей „Дора — Элрих'». Я могу без труда представить себе раздражение, которое бывший французский заключенный германского военного лагеря принудительного труда должен испытывать, когда видит, как ведущий французский журнал разворачивает большую рекламную кампанию вокруг человека, чья инженерная деятельность в годы войны заставила [этого заключенного] пройти через немыслимые страдания и лишения. Однако моя роль в этих прошлых событиях была весьма отлична от той, как представляют некоторые из написавших вам письма…» Далее фон Браун объяснил, что обитатели застенков, в принципе, не могли знать о том, какие функции выполняли те или иные люди или организации в программе «Фау-2». «При том, что я полностью понимаю их горечь, — писал фон Браун, — я шокирован их ложными обвинениями против меня. Я знаю, каким страшным испытаниям они были подвергнуты, но, необоснованно делая из меня главного виновника своих несчастий, они не смогут смягчить воспоминаний о том кошмаре, который им пришлось пережить». После этого фон Браун кратко описал свой путь в Германии как инженера, включая годы работы на Третий рейх. При этом особо отметил, что работа была тщательно расследована представителями американского командования, и те не нашли в ней состава преступления. Что же касается непосредственного присутствия в местах использования подневольного труда, в частности на предприятии в Миттельверке, фон Браун признал, что периодически ему приходилось это делать. Однако каждый визит, особо отметил конструктор, «длился от нескольких часов до нескольких дней и был связан исключительно с необходимостью осуществлять контроль качества [изделий]». «Хотел бы со всей ответственностью заявить, — продолжил фон Браун, — что ни разу в ходе моего визита в Миттельверк я не видел мертвого заключенного, ни разу не был свидетелем избиения, повешения или какой-либо иной казни, равно как и никогда не принимал участия в каких-либо актах насилия или издевательств над узниками. Я также никогда не призывал других к такого рода действиям. Всякие свидетельства обратного могут быть только результатом того, что меня приняли за кого-нибудь другого». При этом конструктор признал, что в конце 1944 года в ходе поездок в Миттельверк ему стало известно, что многие невольники умерли в результате недоедания, болезней, нечеловеческого обращения, отсутствия медицинской помощи и прочих причин, а также что некоторые из них были повешены за саботаж. «Я с готовностью признаю, что сама среда Миттельверка была отвратительна и что работавшие там подвергались унижениям, — сказал фон Браун. — Мне стыдно, что подобные вещи могли происходить в Германии, даже в условиях войны, когда под вопросом было само выживание [немецкой] нации». Не забыл создатель «оружия возмездия» упомянуть и факт своего ареста гестаповцами весной 1944 г. по обвинению в том, что он фактически саботировал производство «Фау-2», уделяя слишком много времени разработке планов будущих космических полетов. «Думаю, — продолжал фон Браун, — подобное обвинение явно контрастирует с убежденностью некоторых несчастных узников „Доры' в том, что именно я несу персональную ответственность за страдания их и их погибших товарищей».
К своему ответу журналу «Пари-Матч» Вернер приложил письмо от 12 апреля 1963 г., которое он получил от другого бывшего заключенного концлагеря „Дора'. «Содержание этого письма, — подчеркнул он, — сильно отличается от того, что вам писали «Друзья узников Доры-Элриха». Уже во время пребывания в США фон Браун получил несколько подобных писем, однако, воздержался от того, чтобы предать их огласке.
Ответ творца «Фау-2» французскому журналу многое прояснил, но, увы, не поставил точку в череде попыток ответить на вопрос: кто вы, господин фон Браун — преступник или гениальный конструктор? Последняя из них была предпринята в 1975 г., за два года до смерти Вернера. В том году увидела свет книга под названием «Дора», написанная Жаном Мишелем — бывшим заключенным этого лагеря. В ней он рассказал о днях, проведенных за колючей проволокой. Автор, как и многие до него, попытался возложить всю вину за мучения узников «Доры» на плечи создателя первой боевой ракеты, а также некоторых других
