Никита Сергеевич ответил Кеннеди почти через две недели после того, как получил от него письмо. Глава Кремля согласился практически со всеми предложениями американского президента о возможных сферах сотрудничества в космосе, включая спутники связи, метеорологические ИСЗ, составление карты магнитного поля Земли, а также космическую биологию и медицину. Хрущев отверг только возможность взаимодействия в использовании НИПов. Согласиться на такое даже на взаимной основе было, по мнению Никиты Сергеевича, все равно, что узаконить доступ «американских шпионов» к секретной информации о размещении и характере перемещения в космосе советской орбитальной группировки.
Благосклонно отреагировав на письмо президента, Хрущев не был бы Хрущевым, если бы не попытался представить дело так, будто от него, а не от Кеннеди исходила инициатива о советско- американском партнерстве, и американский президент лишь внял совету своего мудрого советского коллеги: «Ознакомившись с Вашим посланием от 7 марта сего года, я с удовлетворением отмечаю, что мое письмо к Вам от 21 февраля, содержащее предложение об объединении двух наших стран в покорении космоса, нашло должное понимание со стороны правительства Соединенных Штатов».
В подтверждение своих слов Никита Сергеевич сослался на предложения о сотрудничестве в космосе, с которыми советское правительство обращалось в марте 1958 г., в апреле 1961 г. и в феврале 1962 г. к международному сообществу и прежде всего — к США. Но Хрущев «забыл», что все предложения, за исключением февральского, были прочно увязаны с разоружением и ликвидацией иностранных военных баз. Теперь глава Кремля признался Кеннеди, что по прочтении его письма понял: «Направление Ваших мыслей, в сущности, не отличается от того, в котором и мы рассматриваем практические шаги в области подобного сотрудничества». Видимо, стремясь подтвердить серьезность отношения к возможному космическому партнерству с Америкой, Хрущев прямо спросил президента: «С чего начнем?». Список вероятных совместных проектов, предложенных Кеннеди, глава Кремля дополнил двумя, включая «помощь в поиске и спасении космических кораблей, спутников и капсул, совершивших аварийную посадку», в особенности когда это «связано со спасением жизней космонавтов — этих отважных исследователей дальних уголков Вселенной». Второй проект «от Хрущёва» состоял в «решении важных юридических проблем, поставленных космической эрой перед самой жизнью». К числу такого рода проблем Никита Сергеевич отнес ситуацию, когда кто-то (читай — США) создает «препятствия для исследования и изучения космоса, осуществляемых в мирных целях»[230].
Эти две новых сферы для потенциального партнерства, добавленные к перечню предложенных Белым домом, были отнюдь не проявлениям душевного порыва Хрущева, наконец-то оценившего «открытость и дружественность» американского президента. Никита Сергеевич преследовал вполне конкретные цели, связанные, прежде всего, с обеспечением национальной безопасности СССР. В начале 1960-х гг. спутники-шпионы США стали доставлять все большую головную боль политическому и военному руководству Советского Союза. Их растущее количество было напрямую связано с новой стратегической доктриной Кеннеди, получившей название «за исключением городов» («no-cities»). Суть доктрины в нанесении ударов по избранным целям, по возможности исключая неоправданные жертвы среди мирного населения, сосредоточенного в основном в городах. Напомним, что до этого вооруженные силы США руководствовались выдвинутой Эйзенхауэром доктриной «массированного возмездия». Разумеется, новую стратегию Кеннеди было невозможно претворить в жизнь без составления детальных карт СССР, с указанием точного местонахождения ракетных частей, баз подводных лодок, аэродромов, подразделений ПВО и т. д. И к сентябрю 1961 г. при помощи спутников-шпионов задача эта была в целом решена[231].
Вначале Хрущев даже намеревался написать Кеннеди формальный протест, но после отказался от этой мысли, как бесполезной — наверное, вспомнил, что только уничтожение самолета-разведчика У-2 смогло остановить полеты машин этого типа над Советским Союзом. Возвращаемые капсулы некоторых американских спутников-шпионов совершили незапланированные посадки на территории СССР и даже были найдены, но в руки «компетентных органов», к сожалению, попали в плачевном состоянии. Причина — любопытство обнаруживших их местных жителей, желавших посмотреть, а что там внутри[232].
Таким образом, есть основание предположить, что, говоря о спутниках и капсулах, совершивших «аварийную посадку», Никита Сергеевич косвенно намекал Кеннеди на возможность быть «схваченным за руку» при очередной попытке фотографирования территории Советского Союза при помощи спутника- шпиона.
Что же касается препятствий для исследования и изучения космоса в мирных целях, которые «кто- то» может создать, то Никита Сергеевич имел в виду не только довольно успешный опыт советско- американского сотрудничества в области космического законотворчества (совместное принятие резолюции ООН), но и так называемый «Проект Вест Форд» (Project West Ford). Суть проекта ВВС США, разработанного Массачусетским технологическим институтом, состояла в следующем: на околоземную орбиту «забрасывалось» 350 млн тончайших медных нитей. Каждая из них длиной 17,78 мм и 0,254 мм в диаметре. Летя «роем» вдоль орбиты, они должны были стать своего рода отражающей антенной для коротких волн (8 000 MHz). Цель эксперимента — создание глобальной системы радиосвязи, нечувствительной к «глушению».
Проект был одобрен Белым домом 4 октября 1961 г. Однако реакция на него в международных научных кругах оказалась неоднозначной. Многие посчитали, что «медное облако» может создать помехи для работ радиотелескопов, да и вообще — изменить характеристики околоземного пространства. Тем не менее, представители политических кругов стран-членов НАТО отнеслись к «Вест Форду» весьма благосклонно, ибо разглядели в нем весьма существенное подспорье к системе стратегического «сдерживания».
Вывести спорный груз на орбиту удалось лишь со второй попытки — 10 мая 1963 г. «Нитки» образовали довольно компактное облако, вращающееся вокруг Земли с периодичностью 166 мин. по околополярной орбите на высоте 3 704 км. Журнал «Сайенс» (Science — «наука») сообщил в номере от 16 декабря 1963 г., что почти все «нитки» к этому времени прекратили свое существование в плотных слоях атмосферы[233].
Пожалуй, один из наиболее важных моментов письма Хрущева к Кеннеди состоял в признании отсутствия жесткой зависимости между партнерством в космосе и разоружением:
«В то же время мне кажется очевидным, что масштабы нашего сотрудничества в мирном освоении космоса, так же, как и выбор направлений, в которых данное сотрудничество будет возможно, в некоторой степени связаны с решением проблемы разоружения. До тех пор, пока соглашение о всеобщем и полном разоружении не будет достигнуто, обе наши страны будут ограничены в своих возможностях сотрудничать в области мирного использования космоса. Не секрет, что ракеты, запускаемые с военными целями, и космические корабли — с мирными, создаются на основе одних и тех же научно-технических достижений… Куда более широкие перспективы для сотрудничества и объединения наших научно-технических достижений, включая совместное строительство космических кораблей для полетов к другим планетам — Луне, Венере и Марсу, откроются вместе с заключением соглашения о разоружении» [234].
Подводя итог подобной эволюции в отношении Кремля к партнерству в космосе, госсекретарь Раск в своем меморандуме Кеннеди от 15 мая 1962 г. отметил: «Советы продолжают упоминать необходимость разоружения в качестве предисловия для тесного и широкомасштабного космического сотрудничества, но не обязательно — для более скромного сотрудничества»[235].
В своем письме к Хрущеву от 7 марта 1962 г. Кеннеди выразил надежду, что представители СССР и США «смогут встретиться в ближайшее время, чтобы обсудить наши и ваши идеи с точки зрения их практической реализации». В ответном послании от 20 числа того же месяца Никита Сергеевич также отметил, что представители СССР «получат инструкции встретиться с представителями Соединенных Штатов с целью обсуждения конкретных вопросов сотрудничества в исследовании и мирном использовании космического пространства в интересах наших стран». Намерения глав СССР и США воплотились в жизнь довольно быстро — 27 марта, или через неделю после того, как Кеннеди получил мартовское письмо
