И тогда посетитель решительно провозгласил:
— Вы должны немедленно остановить строительство.
Ненадолго установилась тишина.
— Да? — возразил наконец прораб и несколько раз моргнул.— А это почему же?
Вопрос был уместен, во-первых, потому, что Штетине с утра до ночи капали на мозги, что строительство нужно ускорить, подтолкнуть, подстегнуть, во-вторых, потому, что указания такой важности ему бы скорее всего передали как-нибудь иначе, но не в устном изложении, как бы элегантно ни выглядел посол.
Во всяком случае, он бы не был в грязи по уши. И размахивал бы как минимум телеграммой, а не костью.
— Это... в высших интересах,— серьезно сказал посетитель. И уточнил: — Это в интересах всего народа.
— Скажите, пожалуйста,— отозвался Штетина и с этого момента опять посвятил себя завтраку. Когда человек в черном появился перед бараком, Штетина как раз охотничьим ножом, острым, как бритва, отрезал тонюсенький ломтик копченого сала с аппетитными прослойками мяса и собирался сунуть его в рот. Теперь он завершил это движение, откусил от ломтя черного хлеба и запил глотком черного кофе, сваренного на электрической плитке, которая давно уже стала опасной для жизни.
— Скажите, пожалуйста,— повторил он теперь уже с набитым ртом,— а я-то думал до сих пор, что в интересах народа нам нужно как можно скорее достраивать. Во всяком случае, я об этом читал во всех документах, и мне по телефону каждый час напоминают из трех мест, не меньше.
— Нет,— молодой человек энергично замотал головой. Глаза у него были небесно-голубого цвета, а бабочка съехала далеко к левой ключице.— Строительство прекратите немедленно. Тяжелые механизмы вывезите. Рабочих отправьте домой.
— Если я здесь кого-нибудь отправлю домой,— медленно заявил прораб Штетина, вытирая губы тыльной стороной ладони,— так уж, будьте уверены, это будут не рабочие.— Вы явно не понимаете огромной важности ситуации,— заявил д-р Гомолка чуть ли не патетически.— Я вам ее сейчас же объясню.
— Я пока только одно не понимаю, — заметил Штетина и откашлялся.— Как вы попали на стройплощадку?
Посетитель слегка смутился.
— Гм,— задумался он,— этого я не знаю.
— Видите,— прораб внимательно разглядывал его,— а вот это как раз довольно важно. Стройплощадка охраняется со всех сторон, а еще у нас есть система сигнализации. Еще раз спрашиваю вас, на полном серьезе: как вы сюда попали?
— Не знаю,— неохотно ответил молодой человек в черном и снова попытался перейти к существу дела.
— Знаете что? Лучше вы примите к сведению, что вас придется арестовать,— неожиданно заметил прораб.
— Но почему же? — удивился посетитель.
— Почему? — Прораб встал. Он был двухметрового роста.— Потому что вы проникли на стройку, а вход на нее строго запрещен. Как это вообще могло случиться? Вас не остановила ведомственная охрана?
— Нет
— Вы не видели таблички «Посторонним вход строго запрещен»?
— Нет. Было темно.
— Ах так.— Прораб прищурился.— А вы были под мухой, да?
— Это не исключено. Я читал лекцию в научном обществе, а потом мы посидели в приятной компании.
— Так что на нашу стройку вы забрели спьяну?..
— Можно сказать и так. Но сейчас это не играет роли. Речь идет о деле несравнимо более важном.,.
— Еще бы! Увидите эту свистопляску, когда я спрошу охрану, как это вы оказались здесь!
— Делайте что хотите, но только, заклинаю вас, немедленно остановите строительство!
Прораб неестественно засмеялся.
— У вас не все дома, что ли? Да кто вы, собственно, такой?
— Я уже представился. Распорядитесь остановить стройку, я вам потом все объясню.
— Вы — министр строительства? — спросил прораб Штетина как бы для контроля, словно допуская такую возможность.
Посетитель отрицательно качнул головой.
— Вы председатель правительства или, может, даже президент республики? Ну, хотя бы министр национальной обороны или начальник генштаба? Нет? Тогда строим дальше.
— Предупреждаю вас,— тон доктора Гомолки вдруг сразу стал резким, и он нацелил на прораба указательный палец как пистолет,— вы нанесете огромный ущерб всему человечеству!
Прораб Штетина внимательно изучал разошедшегося молодого человека.
— Вот, полюбуйтесь! Поддатый проникает на стройку да еще и командует! Это уж слишком!
Он потянулся к телефону на столе.
— Я не проникал на стройку.— Доктор Гомолка с отвращением покосился в сторону.— Я пошел не в ту сторону и свалился в яму. Я покричал-покричал, но меня никто не услышал. Потом я, похоже, заснул. Что это вы делаете?
— Звоню в полицию.
— Не звоните,— посетитель пристально глядел на прораба глазами цвета незабудки, но в эту минуту они были холодными, как сталь.— Вы стоите перед важнейшим событием в истории культуры.
— И не говорите. Это перед каким же? Вы изобрели колесо? Или мы научились писать? И вообще, вы хотя бы протрезвились?
— Голова у меня ясная, как никогда. Я в абсолютной форме. Я сам выбрался из раскопа. Из чистейшей воды древнего палеолита. Вы знаете, что вот это такое?
Прораб взглянул на кость в руках доктора Гомолки и честно сказал:
— Кость.
— Господи Боже мой! — застонал доктор Гомолка.— Он говорит: кость! Но какая кость! Бедренная кость Питекантропа эректа! Вы знаете, что такое Pithecantropus erectus?
— Нет,— признался прораб впервые смутившись немного.
— Обезьяночеловек прямоходящий! — воскликнул Гомолка.— Вы знаете, что это за событие? Вскоре в научных словарях будут писать: Ньютон, Шлиман и Гомолка! Да разве только в этом дело! В раскопе представлены все слои, какие только вам угодны! Средний, младший и поздний палеолит! Вы понимаете?!
— Нет,— сказал прораб.— А сейчас извините, через пятнадцать минут начинается смена.
— Смена! — возбужденно кричал доктор Гомолка.— Он хочет начать смену! И это при находках, перед которыми палеолитические могилы, Тутанхамон или королевские гробницы Девятнадцатой династии в Фивах просто эпизоды!
— Да, верно,— признал прораб Штетина и наморщил лоб,— кто-то мне докладывал, что мы наткнулись на какое-то кладбище. Но в глубинных выемках это бывает.
— Кладбище! — болезненно скривился д-р Гомолка.— Он называет это кладбищем! Стопятидесятитысячелетнее кладбище! Остатки поселения второго межледникового периода он называет «каким-то кладбищем»! Ритуальные сосуды, доказывающие, что Homo primigenius верил в загробную жизнь, он называет каким-то кладбищем! Вы знаете, кто такой был Homo primigenius?
— Нет.
— A Homo neandertalensis?
— Об этом что-то слышал.
— Так это же один и тот же человек! Этому, нашему, по моей оценке, будет примерно семьдесят тысяч лет! Пошлите ваши экскаваторы ко всем чертям! Я приглашу своих коллег с кисточками! Голову даю на отсечение, что где-нибудь здесь мы найдем рисунки и гравюры ископаемого человека! Не говоря уже о
