Он ненавидел бумажную работу. Терпеть ее не мог. Презирал. Некоторые люди — к примеру, Милхаус — были прирожденными канцелярскими крысами. Им бы только сидеть перед монитором, странствовать по виртуальному миру цифр и фактов, искать там конкретное, зримое. Микки так не мог. Он был создан для решительных действий. Да, стоило признаться в этом во всеуслышание, и его могли принять за безмозглого качка — из тех, что идут добровольцами в группы по разгону демонстраций. Но это была правда. Демонстрации разгонять он бы, конечно, не пошел и полицейских из этого отряда недолюбливал. Но сам экшн… Ловить воров, гоняться за преступниками… Настоящая, словом, полицейская работа. А не сидеть за компьютером, пока глаза не повылазят.
Но он узнал кое-что интересное. Надо признать, времени зря он не потратил.
Уже что-то.
К тому же находиться в офисе стало гораздо приятнее, когда ушел Гласс. Микки настороженно относился к нему еще до той беседы на парковке. Интуиция подсказывала, что доверять главному инспектору не стоит. Он ему попросту не нравился. А «недоверие» и «антипатия» для Микки часто были словами-синонимами.
Но слова Гласса не шли у него из головы. Может, он прав? Может, Микки слишком сблизился с Филом и это негативно скажется на его карьере? Он покачал головой. Не время думать о таких вещах.
Он потер глаза и снова уставился на экран. Ричард Шо. Хитрый Дики. Не так уж ловко он замел за собой следы, раз даже Микки смог его найти.
Он снова потер глаза. Хватит. Он больше ни секунды не просидит у треклятого монитора. Ему нужно выйти на улицу.
Улыбаясь своим мыслям, Микки достал телефон. «Прекрасно, — подумал он. — Лучшего предлога не сыскать».
— Давай встретимся, — сказал он вместо приветствия. — Прямо сейчас.
Пятнадцать минут спустя он уже стоял на пешеходном мосту с видом на Бэлкерн-Хилл. С одной стороны тянулось древнее римское укрепление с пабом «Дыра в стене» на углу. С другой — дорогой пригород Сент-Мэри. Внизу рычали автомобили, двумя караванами движущиеся в город и из города.
— Привет, Стюарт, — сказал он.
Стюарт пришел раньше. Когда Микки подошел, он оторвал задумчивый взгляд от вереницы автомобилей.
— Ты же знаешь, что я не люблю встречаться средь бела дня, — сказал он, воровато озираясь. — Тем более в таком месте.
— А чем плохое место? — улыбнулся Микки. — Все лучше, чем в каких-то подворотнях или задрипанных пабах. Здесь… здесь никто нас не увидит. Здесь никто ни на кого не обращает внимания. Здесь мы в безопасности.
Стюарта его слова, судя по всему, не убедили.
— Так о чем ты хотел поговорить? — с обреченным видом спросил он.
Микки смерил его долгим взглядом. Стюарт был осведомителем дольше, чем Микки работал в Колчестере. Он снабжал информацией предыдущего главного инспектора и, похоже, не возражал против продления контракта с его преемником.
Выглядел он, конечно, неважно. С другой стороны, резонно возразил Микки самому себе, он всегда выглядел неважно.
Это был высокий худощавый мужчина в черных замшевых туфлях на каблуках. Туфли эти, надо признать, знавали лучшие времена — примерно когда Джон Леннон разводился с Синтией. Джинсы на нем тоже были черные, в обтяжку, хотя на тонких как спички ногах это было сложно заметить. На некогда черной, но теперь уже серой футболке красовался логотип группы, которой Стюарт хранил верность долгие годы, а члены ее между тем успели разойтись, собраться заново, снова разойтись и — трое из четверых — умереть от различных вредных привычек. Черная жилетка и неизменная черная кожаная куртка, настолько старая, что уже трижды выходила из моды и возвращалась как стильное ретро, а Стюарт об этом и не подозревал. И волосы — грязное, засаленное гнездо крашеных пучков. Судя по возрасту, он мог бы застать модов, но внешний вид выдавал в нем панка, которому с уходом семидесятых попросту надоело гнаться за новыми веяниями.
Он считал себя поэтом, хотя Микки не помнил, чтобы его когда-то печатали. Он также уверял, что раньше был рок-звездой, хотя никто не помнил, чтобы он записывал альбомы или играл концерты. Его жизненный девиз гласил: «Секс, наркотики, рок-н-ролл!»
«Во всяком случае, наркотики», — язвительно подумал Микки.
И тем не менее Стюарт знал практически всех в округе — и хороших, и плохих, причем вторых значительно лучше, — и умел добывать сведения в таких компаниях, в которые Микки сам никогда бы не проник.
— Хитрый Дики Шо, — сказал Микки.
Стюарт нахмурился.
— Хитрый Дики Шо… Вот так привет из прошлого!
— Его сын вернулся в город, — сказал Микки. — Под именем Адам Уивер. Его вчера убили в гостинице «Холстед».
— Да, слыхал о таком. А кто, не знаете?
— Я как раз у тебя хотел спросить.
— Ага. Ну… Хитрый Дики Шо… Я как-то не…
— Держи ухо востро, договорились?
Стюарт пожал плечами.
— Конечно. Посмотрим. — Он снова скорчил гримасу. — Адам Уивер… Знакомое имя.
— Замечательно. Начни с этого.
— Когда конечный срок?
— Когда разведаешь что-то интересное. Чем раньше, тем лучше.
— Как скажете, мистер Филипс.
— Ладно. Звони, если что.
Микки собрался было уйти, но Стюарт его остановил.
— Может, аванс какой дашь?
Микки вздохнул. Он готовился к этой просьбе заранее, ритуал был неизбежен. Он порылся в кармане и выудил десятифунтовую бумажку.
— Держи.
— Большое спасибо. Слушай, а я тебе не говорил, что человека, который открыл Элвиса и Джонни Кэша, звали так же, как тебя?
— Каждый раз говоришь, Стюарт, — устало улыбнулся Микки. — И не точно так же, только фамилия совпадает, сам знаешь. Ладно, звони, если что-то пронюхаешь.
— Как скажете, мистер Филипс.
И Микки ушел с моста. «Это, конечно, не гонка по пересеченной местности, — подумал он, — но все ж лучше, чем копаться в бумажках».
Кафе «Минори» ютилось в заднем уголке одноименной художественной галереи на вершине Ист- Хилла, напротив замка, в грандиозном георгианском здании. Само собой, Марина не могла устоять перед неотесанными половицами и разнокалиберной, надерганной из многих гарнитуров мебелью, не говоря уже о тамошних громадных пирогах и порциях киша. И она пришла сюда с Доном, потому что вероятность встретить здесь других полицейских была минимальная.
Они сели на террасе (благо погода еще позволяла), как можно дальше от остальных посетителей, чтобы никто ненароком не услышал их беседу.
Марина не отрываясь смотрела в пустую чашку. Остатки кофе высыхали на каемке, как геологические залежи, датирующие определенный период. Встрепенувшись, она огляделась по сторонам.
Этот сад, с его причудливой подборкой архитектурных изысков, с арками и сводами, разбросанными, как казалось, в случайном порядке, всегда напоминал ей уменьшенную копию Портмериона. Но сейчас она не замечала сходства. Она думала о том, что рассказал ей Дон. Пыталась осмыслить услышанное.
