осуществлять программу массовых культовых убийств и вести интенсивное сельское хозяйство.
– Но тлакскаланы – это не мексиканцы, – возразил Хунакпу.
– Что вы хотите этим сказать?
– В своей отчаянной борьбе за выживание против безжалостного и могучего врага, борьбе, мог бы я добавить, которую никогда не вели мексиканцы, тлакскаланы отказались от фаталистического взгляда на историю, который еще до них погубил мексиканцев, тольтеков и майя. Тлакскаланы хотели перемен – и те уже были на пороге.
Рабочий день уже близился к концу, и вокруг них собрались другие сотрудники станции, чтобы познакомиться с материалами Хунакпу. Теперь Дико увидела, что Хунакпу уже перестал бояться, он оживился, говорил увлеченно. Она подумала, не отсюда ли берет начало миф о стоицизме индейцев – естественная реакция на страх у индейцев выглядит в глазах европейцев бесстрастностью.
Хунакпу приступил к прогону новой серии коротких сцен, показывающих посланцев короля тлакскаланов. Однако на этот раз они направлялись не к мексиканцам, недовольным своими правителями, и не к покоренным Мексикой племенам.
– Хорошо известно, что тараскам, жившим к западу и к северу от Теночтитлана, незадолго до этого удалось получить настоящую бронзу, и они усиленно экспериментировали с другими металлами и сплавами, – сказал Хунакпу. – Однако, по-видимому, никто не обратил внимания, что мексиканцы ничего не знали об этом, тогда как тлакскаланам это было хорошо известно. И их посланцы не просто пытаются купить бронзу. Они пытаются заполучить ее в обмен на сотрудничество. Они ведут переговоры о заключении союза, и они пытаются доставить кузнецов-тарасков в Тласкалу. Им это, наверняка, удастся, а это означает, что они станут обладателями ужасного и сокрушительного оружия, которого нет ни у одного другого народа в этом регионе.
– Неужели бронза произведет такой переворот? – спросил один из зрителей.
– Я хочу напомнить, что мексиканцы могли одним ударом кремневого топора отрубить голову лошади, так что вряд ли можно утверждать, что у них уже не было страшного оружия.
– Стрела с бронзовым наконечником легче, и может лететь дальше и с большей точностью, чем стрела с каменным наконечником. Бронзовый меч может пронзить хлопчатный панцирь, от которого кремневые наконечники стрел и кремневые ножи отскакивали или застревали в нем. Это совершенно меняет дело. И тараски не остановятся на бронзе: они всерьез экспериментировали с многими различными материалами. Они начали работать над созданием железа.
– Не может быть, – вскричали разом несколько человек.
– Я знаю, что вы все так думаете, но это правда. – Он показал сценку, где тараскский металлург работал с сравнительно чистым железом.
– У него ничего не получится, – заметил один из зрителей. – Температура недостаточно высокая.
– Неужели вы сомневаетесь, что он не найдет способ ее поднять? – спросил Хунакпу. – Эти кадры относятся к тому времени, когда Кортес уже продвигался к Теночтитлану. Его приходом и объясняется, почему работа над получением железа так и закончилась ничем. Поскольку им не удалось добиться успеха до испанского завоевания, об этом вообще забыли. Я откопал эти сценки лишь потому, что был, кажется, единственным, кто верил в смысл этих поисков. Но тараски действительно были на пороге использования железа.
– Получается, что бронзовый век в Мезоамерике длился бы всего десять лет? – спросил один из присутствующих .
– Не существует закона, утверждающего, что бронза должна появиться до железа, или что железо должно появиться спустя века после открытия бронзы, – ответил Хунакпу.
– Железо еще не порох, – заметила Дико. – Или вы сейчас нам покажете, как тараски работают над получением селитры?
– Я не утверждаю, что они догнали бы европейцев по уровню развития техники всего за несколько лет. Я считаю, это было бы невозможно. Но, думаю, что, объединившись с тарасками и утвердив свою власть над ними, тласкаланы получили бы в свое распоряжение такое оружие, которое дало бы им колоссальное преимущество перед соседями. Они вселили бы в эти племена и народы такой страх, что, будучи однажды завоеванными, те могли бы оставаться длительное время покорными их воле и добровольно платить дань. Тогда как Мексика вынуждена была бы послать ради этого целую армию. Границы империи таласканов расширились бы, а сама она укрепилась.
– Возможно, – сказала Дико.
– Не возможно, а вполне вероятно, – возразил Хунакпу. – А к тому же еще вот что. Таласкаланы уже подчинили себе близлежащие города Уэшоцинко и Чолулу – пусть и небольшие, но это дает нам представление о том, что такое империя в их понимании. Что же они сделали? Они вмешивались во внутреннюю политику покоренных ими государств в такой степени, о которой мексиканцы не могли и мечтать. Они не просто собирали дань и получали людей для жертвоприношений, они создали централизованное правительство, установившее жесткий контроль над правительствами покоренных народов. В итоге образовалась действительно объединенная политически империя, а не просто хаотическая система для сбора дани. Это то самое нововведение, которое обеспечило могущество Ассирии, а впоследствии было скопировано каждой преуспевшей империей. Тлакскаланы в конце концов сделали то же открытие, но на две тысячи лет позднее. Теперь подумайте, чего добились с помощью новой государственной системы ассирийцы, а затем представьте себе, что она дает тлакскаланам.
– Ну хорошо, – сказала Дико. – Разрешите мне пригласить отца с матерью.
– Но я еще не закончил, – ответил Хунакпу.
– Я слушала вас и смотрела записи, чтобы убедиться, стоит ли тратить на вас время. Оказалось, что стоит. Совершенно очевидно, что в Мезоамерике происходили куда более важные события, чем кто-нибудь мог подумать, поскольку все изучали Мексику и никто не интересовался государствами – ее преемниками. Ваш подход, несомненно, продуктивен, и с вашими выводами нужно ознакомить куда более важных людей, чем я.
Внезапно оживление и энтузиазм Хунакпу исчезли, и он опять стал спокойным, похожим на стоика. У Дико мелькнула мысль: это означает, что он опять напуган.
– Не волнуйтесь, – сказала она, – им это будет так же интересно, как мне. Он кивнул.
– Так когда же мы это проделаем?
– Я думаю, завтра. А пока отправляйтесь в свой номер и поспите. Вы сможете поесть в ресторане при гостинице, хотя я не уверена, что у них много блюд из мексиканской кухни. Но, надеюсь, стандартное международное меню удовлетворит вас. Я позвоню вам утром и сообщу распорядок дня на завтра.
– А Кемаль?
– Я не думаю, что он откажется от встречи с вами, – сказала Дико.
– Ведь я даже не коснулся проблемы перевозок.
– Завтра, – повторила Дико.
Остальные уже почти разошлись, но несколько человек задержались, надеясь поговорить с Хунакпу. Дико повернулась к ним.
– Дайте ему поспать. Вас всех пригласят завтра на его лекцию, так есть ли смысл заставлять его рассказывать то, о чем он будет говорить завтра?
Она удивилась, услышав смех Хунакпу; она еще не слышала, как он смеется, и потому повернулась к нему.
– Что здесь смешного?
– Когда вы остановили меня, я подумал, что это потому, что вы не поверили мне и просто из вежливости обещали мне встречу с Тагири, Хасаном и Кемалем.
– Как вы могли так подумать, ведь я же сказала, что считаю это важным? – Дико обиделась оттого, что он заподозрил ее во лжи.
– Потому что до сих пор я ни разу не встречал никого, кто сделал бы то, что сделали вы. Пресекли разговор, который считали важным.
Она не поняла.
– Дико, – сказал он, – большинство людей хотят узнать то, что неизвестно их начальникам. Узнать первыми. А тут у вас есть возможность узнать обо всем первой, а вы прекращаете разговор? Вы намерены
