их как следует достать. Не глядя, Эндер понял, что Бонзо наклонился, сейчас его голова чуть выше головы соперника. И вместо того чтобы бить в пах, Эндер оттолкнулся от пола привычным движением тренированного солдата и врезался макушкой в лицо Бонзо.
Эндер вовремя отлетел назад и увидел, как Бонзо отшатнулся. Из носа у него текла кровь, а на лице застыла гримаса боли и удивления. Теперь можно спокойно выйти из душевой и закончить бой. Вот так, после первой крови, он ушёл когда-то из боевой комнаты. Но тогда придётся драться снова. Снова и снова, пока не кончатся силы, не ослабеет воля. Есть только один способ покончить с этим раз и навсегда – поступить с Бонзо так, чтобы в дальнейшем страх одолевал в нём ненависть.
Эндер прислонился к стене, потом подпрыгнул и оттолкнулся руками. Его ноги ударили Бонзо в грудь и живот. Эндер перекувырнулся через голову, приземлился на четвереньки, скрутил заднее сальто, перелетел через Бонзо и, ещё не коснувшись пола, ударил противника в пах. И попал!
Бонзо не закричал от боли. Он вообще никак не отреагировал. Как будто Эндер ударил не человека, а стул или стол. Он пошатнулся, упал и растянулся на полу в луже кипятка. И не попытался сдвинуться, чтобы избежать убийственной жары.
– Боже мой! – воскликнул кто-то.
Дружки Бонзо кинулись выключать воду. Эндер медленно поднялся на ноги. Кто-то накинул на него полотенце. Это был Динк.
– Пошли скорей отсюда, – сказал он и поволок Эндера в коридор.
За спиной звонко клацали ботинки по лестничным ступеням. «Взрослые. Торопятся. Ну да, теперь они спешат. Учителя. Врачи. Перевязать раны противника Эндера. Где они были раньше? Ведь всё могло обойтись без крови».
Теперь у Эндера не оставалось никаких сомнений. Он не получит помощи ни от кого. С чем бы он ни столкнулся, теперь или в будущем, никто его не защитит. Питер ублюдок, но Питер прав, как всегда, прав: только сила, только возможность причинять боль имеют значение. Только власть убийцы. Ибо тот, кто не может убивать, становится добычей тех, кто может. И нет ему ни спасения, ни помощи.
Динк привёл Эндера в его комнату, уложил на кровать.
– Что-нибудь болит?
Эндер покачал головой.
– Ты сделал его. Когда он схватил тебя, я думал, что ты пропал. Но ты таки сделал его. Если б он продолжал трепыхаться, ты бы его убил, пожалуй.
– Он хотел прикончить меня.
– Я знаю. Я знаю его. Он умеет ненавидеть сильнее всех нас, этот Бонзо Мадрид. Вернее, умел. Если они не вышибут его на лёд и не отправят домой за эту историю, он больше не посмеет попадаться тебе на глаза. Да и вообще. Он выше тебя сантиметров на десять, а выглядел сегодня, как больная корова, жующая собственное дерьмо.
А перед глазами стояло лицо Бонзо, каким оно было, когда Эндер ударил в пах. Пустые мёртвые глаза. Он уже кончился тогда. Потерял сознание. Глаза были открыты, но Бонзо уже не думал, не двигался, только этот глупый пустой взгляд. «Такой был у Стилсона, когда я с ним покончил».
– Они, конечно, вышибут его на лёд, – продолжал Динк. – Все знают, что это он начал драку. Я видел, как он встал и вышел из командирской столовой. Только секунды через три сообразил, что ты не приходил на обед, и ещё минуту выяснял, куда ты делся. Я же предупреждал: не гуляй в одиночку.
– Прости.
– Они просто обязаны его выставить. Он давно нарывался на неприятности. Носился со своей вонючей честью.
И тут, к удивлению Динка, Эндер заплакал. Лёжа на спине, он, все ещё мокрый от воды и пота, давился рыданиями. Слёзы текли из-под закрытых век, но оставались незаметными на влажном лице.
– Что с тобой?
– Я не хотел причинять ему боль! – крикнул Эндер. – Почему он не оставил меня в покое?
Он услышал, как почти беззвучно открылась, а потом закрылась дверь, и сразу понял, что это очередной приказ о сражении. Открыл глаза, ожидая встретить мрак раннего утра – наверное, ещё нет шести. Но было светло. Он лежал на койке голый, а когда пошевелился, понял, что простыня мокрая. Глаза припухли и болели. Часы компьютера показывали восемнадцать двадцать. Тот же самый день. «Мы сегодня уже сражались. Я сражался дважды. Эти ублюдки прекрасно знают, через что я прошёл, и всё-таки…»
«Вильям Би, армия Грифонов; Тало Момо, армия Тигров. 19:00.»
Он сидел на краю койки. Бумажка дрожала в его руке. «Я не могу», – сказал он беззвучно. А потом повторил вслух:
– Не могу!
Он встал, шатаясь, и начал искать боевой костюм. Потом вспомнил, что оставил его в стиральной машине, в душевой. Наверное, костюм все ещё там.
Сжимая в руке бумажку с приказом, он выбрался из комнаты. Ужин скоро должен был закончиться, по коридорам шли несколько человек, но никто не заговорил с ним. Может быть, им мешал страх: в школе уже знали, что случилось в полдень в душевой. Или же останавливало выражение его лица, ужасное, пугающее. Почти вся его армия собралась в спальне.
– Привет, Эндер. Ну что, будем мы заниматься вечером или нет?
Эндер протянул Горячему Супчику приказ.
– Сукины дети, – процедил тот. – Две сразу?
– Две армии? – прокричал Безумный Том.
– Да они же будут спотыкаться друг о друга, – хладнокровно заметил Боб.
– Мне нужно привести себя в порядок, – сказал Эндер. – Соберите всех, будьте готовы. Я встречу вас у ворот.
Он вышел из спальни. За спиной немедленно поднялся шум. Он мог уловить обрывки разговоров. Слышал, как Безумный Том орал:
– Две сраных армии! Мы их уделаем!
В душевой было пусто. И чисто. Ни крови, ни воды. Всё прошло, словно ничего и не было.
Эндер встал под душ, намылился и дал поту этого дня стечь на пол и в систему водоочистки. Всё прошло. «Всё прошло через фильтры, и утром за завтраком все мы будем пить кровь Бонзо. Жизнь уйдёт, но кровь останется той же, его кровь, мой пот, их глупость или жестокость – или что там заставило допустить это».
Он вытерся, надел костюм и отправился в боевую комнату. Армия ждала в коридоре перед закрытой дверью. Солдаты молча смотрели, как он прошёл через ряды и остановился перед серой стеной силового поля. Конечно, они уже знали про драку в душевой, мысли об этом, да ещё накопившаяся с утра усталость, сковывали их движения. А сознание того, что придётся сражаться с двумя армиями сразу, внушало неуверенность.
«Всё, что угодно, – подумал Эндер, – лишь бы разбить меня. Любой подлый трюк, нарушение правил – все годится, лишь бы я проиграл. Меня тошнит от этой игры. Никакая игра не стоит той розовой от крови Бонзо водички в душевой. Выталкивайте меня на лёд, пошлите домой. Я не могу. Я не хочу больше играть в ваши игры».
Дверь исчезла. В трёх метрах за ней в сетке боевой комнаты висели четыре звезды, напрочь загораживая обзор армии Драконов.
«Мало им двух армий. Они ещё хотят заставить меня командовать боем вслепую».
– Боб, – окликнул Эндер. – Возьми своих ребят и разведай, что по ту сторону звёзд.
Боб размотал верёвку с пояса, обвязал один конец вокруг талии, второй протянул парню из своего отряда и легко шагнул в ворота. Спецкоманда нырнула за ним. Этот приём отрабатывался много раз, так что не прошло и минуты, как солдаты висели на одной из звёзд, крепко держась за свой конец верёвки. Боб хорошо оттолкнулся и полетел параллельно стене, в углу он ещё раз ударился ногами о стену и ринулся на врага. На стене вспыхнуло несколько световых пятен – противники открыли огонь. Верёвка натянулась, зацепилась за край звезды, дёрнула Боба в сторону, изменяя траекторию его полёта, делая неуязвимым. Он облетел звёздное скопление и приземлился на руки своих ребят. Повернувшись к двери, Боб пошевелил руками и ногами, чтобы те, кто стоит в коридоре, поняли: врагу не удалось подстрелить его.
