его туда прибило. Всю добычу река туда уносит. Когда гроза поутихнет, спустимся и привезем те… привезем твоего сына.
Элвин утер глаза рукавом, но поскольку одежда его промокла насквозь, пользы это не принесло.
– Дайте мне минутку-другую, я приду в себя, – сказал Элвин.
К берегу подогнали еще двух лошадей, и упряжка из четырех могучих животных без труда вытащила повозку из заметно спавшего потока. К тому времени как повозка очутилась на дороге, сквозь серые тучи начали пробиваться солнечные лучики.
– Странно как-то, – размышлял вслух кузнец. – Обычно, если нам не нравится погода, мы накладываем заклинание, и она вскоре меняется. Что ж вы так не поступили?
– Не помогло, – ответил Элвин. – Буря специально караулила нас.
Кузнец положил могучую руку на плечи Элвина и мягко проговорил:
– Без обид, мистер, но бред это какой-то.
Элвин одним движением стряхнул руку:
– Буря и река нарочно хотели погубить нас.
– Пап, – вмешался в спор Дэвид, – ты устал. Подожди лучше с разговорами, скоро мы приедем в гостиницу, посмотрим, как там мама.
– У меня родится сын, – проговорил он. – Вот увидите, это будет мальчик. Он должен стать седьмым сыном седьмого сына.
Вот тут они прислушались к нему, этот кузнец и все остальные. Не было такого человека, который бы не знал о том, что седьмой сын наделен большими способностями. Но седьмой сын седьмого сына… от самого рождения он обладает великой силой.
– Это дело другое, – пробормотал кузнец. – Должно быть, он может стать отличным лозоходцем, то-то вода накинулась на вас.
Остальные угрюмо закивали в знак согласия.
– Вода взяла свое, – сказал Элвин. – Она свое взяла, что теперь-то говорить? Она бы, конечно, убила Веру и ребенка, если б смогла. А поскольку ей пришлось это не по силам, что ж, она забрала моего сына Вигора. И теперь, когда малыш родится, он будет шестым сыном, поскольку в живых у меня осталось пятеро.
– Кое-кто поговаривает, что вовсе не обязательно, чтобы первые шестеро все выжили, – заметил фермер.
Элвин ничего не ответил, поскольку знал, что это непременное условие. Он думал, его седьмой сын будет обладать чудесными дарами, но река позаботилась о том, чтобы такого ребенка не появилось на свет. Вода – коварная стихия, не остановит так, остановит иначе. Не надо было надеяться на чудо-мальчика. Цена оказалась слишком высока. Всю дорогу до гостиницы перед его глазами стояла одна картина: Вигор, запутавшийся в цепких объятиях корней. Неугомонное течение швыряет и терзает тело юноши – так «песчаный дьявол» смерч забавляется сухим листком. А изо рта Вигора ручейком сбегает кровь, утоляя жажду смертоносного Хатрака…
5. Сорочка
Малышка Пэгги стояла у окна, всматриваясь в бушующую грозу. Она видела огоньки сердец, пробивающиеся сквозь дождь, особенно ярко светил один из них, похожий на солнце, аж глаза резал. Но все эти огоньки окутывала непроглядная тьма-чернота. Не просто тьма, нет – скорее абсолютная пустота, Ничто, напоминающее часть Вселенной, так и не созданной Господом. Пустота омывала огоньки, как будто пытаясь отделить их друг от друга, разнести и поглотить. Малышке Пэгги эта пустота была знакома. Кроме жаркой желтизны человеческих огоньков, выделялось еще три цвета. Густой темно-оранжевый, принадлежащий земле. Дымчато-серый, означающий воздух. И глубокая черная пустота воды. Именно вода нападала на огоньки. Река нападала – правда, девочка никогда не видела ее настолько черной, настолько сильной и ужасной. В сумерках огоньки выглядели такими одинокими.
– Что ты видишь, крошка? – поинтересовался деда.
– Река хочет унести их, – ответила малышка Пэгги.
– Надеюсь, у нее ничего не выйдет.
Пэгги неожиданно разрыдалась.
– Да, малышка, – задумчиво проговорил деда. – Далеко ты умеешь глядеть, это великий дар, но не всегда он приходится по душе.
Она кивнула.
– Может, все обойдется?
Как раз в эту секунду один из огоньков отделился и сгинул во тьме.
– Ой! – невольно вырвалось у нее, и девочка рванулась вперед, надеясь подхватить его и водворить на место.
Конечно, ничего у нее не получилось. Видела она далеко, но дотянуться не могла.
– Огоньки пропали? – спросил деда.
– Не все, только один, – прошептала Пэгги.
– Неужели Миротворец и остальные еще не добрались дотуда?
– Только-только прибыли, – сказала она. – Веревка выдержала. Они спаслись.
Деда не спросил, откуда ей это известно и что она видит. Просто похлопал по плечу.
– Это потому, что ты им сказала. Помни об этом, Маргарет. Один огонек пропал, но если б ты не увидела этих людей и не послала им навстречу помощь, они могли бы погибнуть все до одного.
Она покачала головой:
– Если б я не заснула, деда, я бы увидела их раньше.
– И ты теперь винишь себя? – уточнил деда.
– Уж лучше бы Злюка Мэри клюнула меня, тогда бы папа не разозлился, и я бы не пошла в домик у ручья, не заснула бы, и по мощь пришла бы вовремя…
– Все мы умеем плести эти «если бы да кабы». Так всякого очернить можно, Мэгги. Только это ничего не значит.
Но она не слушала деду. Нельзя винить слепца, который не предупредил о змее, на которую ты наступил, – зато тот, кто видит и ни слова не говорит, повинен во всем. Давным-давно она поняла: другим людям недоступно то, что видит она, – с тех самых пор на ее плечи легла тяжелая ответственность. Бог дал ей особое зрение, поэтому она должна смотреть во все глаза и предупреждать, иначе душа ее достанется дьяволу. Дьяволу или глубокому морю черноты.
– Ничего не значит… – проткнул деда. И вдруг, будто сзади его ткнули шомполом, подпрыгнул на месте. – Домик у ручья! Ну конечно же! – Он подтянул ее поближе. – Послушай-ка меня, малышка Пэгги. Ты ни в чем не виновата, и это правда. Вода, которая течет в Хатраке, течет и в том ручейке у домика, это одна и та же вода, одинаковая везде, по всему миру. Вода желала тем людям смерти, она знала, что ты можешь предупредить и выслать помощь. Поэтому своим пением она усыпила тебя.
Тут и Пэгги начала что-то понимать – во всяком случае это было похоже на правду.
– Но как так может быть, дед?
– Здесь все дело в природе. Четыре силы составляют нашу Вселенную, и каждая хочет взять верх над остальными. – Пэгги вспомнила четыре цвета, которые окружали огоньки людей. И сразу догадалась, что за силы имеет в виду деда – он мог бы их и не называть. – Огонь наполняет жаром, заставляет гореть ярко, отдавать силы. Воздух коварен, он остужает пыл и любит лазать по щелям. Земля дает твердость и основательность – все, к чему она прикасается, служит долго и верно. А вода – она разрушает, падает с неба и уносит все, что может, уносит прочь, уволакивая в море. Если вода победит, весь мир превратится в однообразный огромный океан, в котором властвовать будет вода, и ничто не сможет ускользнуть от нее. Все будет мертво и тихо. Вот почему ты заснула. Вода хотела уничтожить этих поселенцев, кто бы они ни были, хотела напасть и убить. Чудо, что ты вообще проснулась.
– Меня разбудил стук кузнечного молота, – сказала малышка Пэгги.
– Вот видишь! Кузнец работал с железом, самой твердой землей, что встречается в этом мире, а помогали ему воздух, вырывающийся из мехов, и огонь, настолько жаркий, что даже стекло в кузне плавится. Вода не могла дотянуться до него, чтобы усмирить.
Малышка Пэгги не верила своим ушам, но деда все верно говорил, иначе и быть не могло. Кузнец помог
