— Во мне нет гнева на людей, — мягко ответил Кэвил. — А то, что ты назвала жестокостью, это всего лишь властность. Ах, Долорес, как ты можешь глядеть мне в глаза и называть меня жестоким?
От этих слов она залилась слезами.
— Прости, прости меня, — рыдала она. — Мне просто показалось. Ты самый добрый человек на всем свете — это, наверное, дьявол заморочил мне глаза. Ты сам знаешь, дьявол может насылать ложные видения, но только жестокосердные, плохие люди обманываются ими. Прости меня, муж мой, ибо недостойна я тебя!
Он простил ее, но она не успокоилась, пока он не послал за священником. Неудивительно, что Господь избирает себе в пророки только мужчин. Женщины слишком слабы, слишком сострадательны, чтобы должны образом исполнять дело Надсмотрщика.
Вот так все началось. Это был первый шаг на темной, ужасной тропе. Ни Элвин, ни Пегги не знали этой истории. Я услышал ее и рассказал им о случившемся много позже, но они сразу поняли, что это и было истинным началом происшедших после событий.
Однако мне не хотелось бы, чтобы вы посчитали, будто одно это породило зло, которое потом пало на наши головы. Ибо это не так. Были и другие поступки, и другие люди совершали ошибки, лгали, нарочно причиняли боль и страдания. Короткую дорожку в ад найти нетрудно, вам помогут, но никто и ничто не может заставить человека ступить на нее — кроме него самого.
Глава 2
БЕГЛЯНКА
Пегги проснулась рано утром, сон об Элвине Миллере, приснившийся ей, переполнял ее сердце всевозможными желаниями, приятными и страшными. Ей хотелось бежать от этого юноши — и остаться, дождаться его; забыть, что когда-либо его знала, — и заботиться о нем всегда.
Она лежала на своей постели, глядя сквозь полуприкрытые веки, как в чердачную комнату, где она спала, прокрадываются первые лучики серого, рассветного солнца. «Я что-то держу в руках», — вдруг заметила она. Острые углы предмета, который она крепко прижимала к себе, так впились в ладони, что когда она разжала пальцы, то ощутила острую, резкую боль, будто от жала пчелы. Но то была не пчела. Это была шкатулка, где она хранила родовую сорочку Элвина. «Хотя, может быть, — подумала Пегги, — меня и вправду ужалили, ужалили глубоко, так что только сейчас я почувствовала боль от укуса».
Пегги хотела выбросить шкатулку, закопать в землю и забыть, где она схоронена, напихать в нее камней, чтобы не всплыла, и швырнуть в реку.
'Да нет, на самом деле я ничего подобного не хочу, — сказала она про себя. — Мне стыдно, что я подумала такое, мне очень стыдно. Но он скоро будет здесь, после долгих лет он возвращается в Хатрак, и он уже не тот мальчик, которого я видела на уводящих в будущее тропках, но и не мужчина, в которого скоро превратится. Нет, все-таки он еще мальчик, ему всего одиннадцать. Он достаточно повидал жизнь, поэтому внутри отчасти стал мужчиной, он пережил столько скорби и боли, сколько не переживал человек впятеро старше его. Однако он все еще одиннадцатилетний мальчик, который вскоре войдет в этот город.
И я не хочу встречаться с Элвином. Он наверняка будет искать меня. Ему известно, кто я такая, хотя в последний раз он видел меня, когда ему исполнилось две недели от роду. Он знает, что в тот темный дождливый день, когда он родился, я видела его будущее, поэтому он обязательно придет и скажет: «Пегги, мне известно, что ты светлячок. В книге Сказителя ты написала, что я стану Мастером. Так скажи мне, каким я должен стать». Пегги знала, что именно он скажет, как он это скажет — она видела это сотни, тысячи раз. Она научит его, и он станет великим человеком, настоящим Мастером и…
И в один прекрасный день, когда он превратится в красивого юношу, которому только исполнился двадцать один год, а я буду незамужней, острой на язычок девушкой двадцати шести лет, он воспылает ко мне такой
Если б, ох, если б все было не так, если б она наперед не знала, как все будет. Но Пегги была настоящим светлячком, в искусстве видеть будущее ей не было равных. В ней таилось такое могущество, о котором сплетники Хатрака и не догадывались.
Она села на кровати, но выбрасывать шкатулку, прятать, ломать или закапывать в землю не стала. Она просто открыла ее крышку. Внутри лежал последний кусочек родовой сорочки Элвина, сухой и белый, словно бумажный пепел в остывшем очаге. Одиннадцать лет назад, когда мама Пегги, опытная повитуха, вытянула маленького Элвина из колодезя жизни, а Элвин попытался вдохнуть влажный, промозглый воздух папиной гостиницы, что в Хатраке, Пегги убрала с лица малыша тонкую окровавленную сорочку, чтобы он не задохнулся. Элвин, седьмой сын седьмого сына, тринадцатый ребенок в семье, — Пегги сразу увидела, какими будут тропы его жизни. Смерть подкарауливала его повсюду, куда б он ни шел, куда б ни направлялся. Он еще и родиться не успел, а смерть твердо вознамерилась забрать его себе, выстраивая на пути Элвина сотни и сотни преград.
Тогда Пегги звали малышкой Пегги, ей было всего пять, но она уже два года исполняла обязанности светлячка, и за это время ни разу не видела новорожденного, которого бы со всех сторон окружала смерть. Пегги обыскала все тропинки и нашла всего одну, пройдя по которой мальчик выживет и станет взрослым мужчиной.
Он мог выжить только в том случае, если она сохранит его сорочку, если будет наблюдать за ним из далекого Хатрака. Каждый раз, увидев, что смерть тянет к нему свои когти, Пегги должна была использовать эту самую сорочку. Нужно было всего лишь оторвать от нее кусочек, растереть между пальцами и прошептать, что должно случиться, представить, как все будет. И все случится так, как она скажет. Не она ли спасла его, когда он тонул? Не она ли уберегла от взбесившегося быка? Не она ли подхватила, когда он сорвался с крыши? Однажды ей даже пришлось сразиться с кровельной балкой, падающей с пятидесяти футов и угрожающей размазать Элвина по полу недостроенной церкви. Пегги, не моргнув глазом, расщепила ту балку, так что она грохнулась об пол по обе стороны от мальчика, даже волоска на нем не задев. А в сотнях других случаев она вмешивалась задолго до того, как должно было произойти несчастье, никто и не догадывался, что жизнь Элвина охраняют. Каждый раз она спасала его при помощи этой сорочки.
Как это у нее получалось? Она и сама не знала. Только понимала, что на самом деле прибегает к помощи той силы, которая таится внутри Элвина. Она пользовалась даром, который был заложен в нем от рождения. Подрастая, он постепенно учился овладевать своими способностями. Он творил, придавал форму, соединял, разделял. В конце концов в прошлом году, когда разразилась война между краснокожими и
