надежно защищая от всякого зла. Лучшей защиты не сыскать, даже если бы Элвин выковал сеть из железа и закрыл ею дом.
Однако это нисколько не объясняло, почему оберег работает. Почему созданные заклятия остановят человеческую руку и помешают злоумышленнику войти? Почему оберег невидимо повторяет себя, и чем он совершеннее, тем дальше простирается созданная им сеть? Многие годы Элвин думал над этим, но так ни в чем и не разобрался. Он по-прежнему ничего не знал, и им в очередной раз овладело отчаяние. Держа в руках составные части замка, он даже подумал: а не стать ли ему обыкновенным кузнецом, не забыть ли эти сказки про Творение?
Однако, терзаясь этими вопросами, Элвин почему-то даже не подумал задать себе самый простой из всех. С чего он взял, что школьной учительнице понадобится столь надежный, защищенный сильнейшими оберегами замок? На эту тему Элвин просто не думал. Он лишь знал, что подобный замок может сослужить добрую службу и маленький домик под его защитой не постигнет беда. Много позднее он задумается над этим — неужели еще до встречи с учительницей он догадывался, кем она для него станет? Наверное, у него в голове уже тогда сложился некий план, как и у старушки Пег Гестер. Но пока он ничего об этом не знал, и чудесный замок он творил скорее для Артура Стюарта; может, где-то внутри он решил, что, если у школьной учительницы будет ладный, красивый домик, она охотнее пойдет на то, чтобы давать Артуру Стюарту уроки.
Рабочий день подошел к концу, но Элвин никак не мог угомониться. Погрузив выкованные вещи и инструмент в тележку, он направился к домику у ручья. Работал Элвин быстро — почти неосознанно он воспользовался своим даром, чтобы работа спорилась. Все подошло с первого раза; дверь стала как новенькая, и замок на ней сидел как влитой — в жизни не отдерешь. Такую дверь ни один человек не выбьет — легче прорубиться через бревенчатую стену, нежели лезть через дверь. Но обереги, помещенные внутрь стен, никому не позволят поднять на домик топор, а если кто-то все-таки будет продолжать упорствовать, то лишится сил, так что и удара толком сделать не сможет — к таким оберегам с уважением отнесся бы даже краснокожий.
Эл еще раз вернулся в кузницу, чтобы навестить сарай, где из кучи старых поломанных печурок, которые Миротворец заготовил на железо, выбрал ту, что получше. Тащить в одиночку печь — задача не из легких даже для силача-кузнеца, но тележка такой груз не выдержала бы. Поэтому Элвин нес печку на своей спине. Оставив печь снаружи, он натаскал камней оттуда, где раньше протекал ручей, и выложил место под полом, куда должна встать плита. Под полом домика шли большие толстые балки, однако там, где некогда тек ручей, они были не обшиты — какая польза от хранилища продуктов, где всегда должно быть холодно, если текущую под домиком воду закладывать досками? В общем, в северном углу домика, где пол был разобран и находился невысоко от земли, Элвин выложил хорошее каменное основание для печки, после чего зашил его досками и покрыл тонкими листами железа, чтобы сыплющиеся из печи искры случайно чего не подожгли. Затем он поставил плиту на место и вывел трубу в дыру, которую незадолго до того пробил в крыше.
Артуру Стюарту он поручил выковыривать из стенных щелей засохший мох. Задание было нетрудным, кроме того, оно отвлекало Артура, и тот не видел, как Элвин чинит сломанную печурку, творя такое, что явно не под силу обыкновенному человеку. Вскоре плита стала как новенькая.
— Я хочу есть, — заявил Артур Стюарт.
— Сбегай к Герти, скажи, что я поработаю допоздна, и попроси прислать нам обоим еды, поскольку ты мне помогаешь.
Артур Стюарт пустился бежать. Элвин знал, что мальчик передаст послание слово в слово и его же голосом, так что Герти, весело рассмеявшись, навалит ему целую корзину всяческих вкусностей. Может, корзина будет настолько тяжелой, что Артуру на обратном пути придется раза три-четыре останавливаться, чтобы перевести дух.
За это время Миротворец Смит даже не показался.
Когда Артур Стюарт наконец вернулся, Элвин сидел на крыше, устанавливая трубу и заделывая самые большие дыры — все равно уж забрался. Труба вышла ладной — ни одна капля воды не попадет через нее в дом. Артур Стюарт тем временем молча ждал внизу, наблюдая за его работой, — он не торопил Элвина, не спрашивал разрешения поесть без него; Артур Стюарт не относился к тем детям, которые постоянно ноют и жалуются на что-нибудь. Закончив, Элвин перевалился через край крыши, ухватился за карниз и легко спрыгнул на землю.
— Холодная курица особенно вкусна после хорошего трудового дня, — поведал Артур Стюарт голосом, который идеально передавал интонации Герти Смит.
Элвин усмехнулся и открыл корзину. Они жадно принялись за еду — словно изголодавшиеся моряки, проведшие полплавания на урезанном пайке. Спустя некоторое время они оба лежали на спинах, периодически довольно рыгая, почесывая набитые животы и наблюдая за белыми облаками-овечками, мирно кочующими по небу.
Солнце опускалось к западу. Очевидно, на сегодня пора заканчивать с работой, но в Элвина словно черт вселился.
— Ты лучше отправляйся домой, — сказал он Артуру. — Может быть, если ты поторопишься, занося корзину обратно Герти Смит, то прибежишь домой как раз вовремя, и твоя мама не станет на тебя слишком сердиться.
— А ты что будешь делать?
— Мне надо выточить рамы для окон и поставить их.
— А я еще не весь мох вытащил, — заупрямился Артур Стюарт.
Элвин усмехнулся, но то, что он намеревался проделать с окнами, нельзя было выставлять напоказ. Плотничаньем он особо не занимался, поэтому не хотел, чтобы кто-то видел, как он пользуется своим даром.
— Ты лучше отправляйся домой, — повторил Элвин.
Артур вздохнул.
— Ты мне очень помог, но я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
К удивлению Элвина, Артур ответил ему, в точности передразнив его последние слова:
— Ты мне очень помог, но я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
