серьезными трудностями, которые переживало наше сельское хозяйство, иногда по целым неделям не получали овса. С тяжелым сердцем подчас наблюдал Рокоссовский, как на дорогах к фронту по непролазной осенней грязи, выбиваясь из сил, тащили пушки и гаубицы некогда могучие артиллерийские кони, а рядом с ними, впрягшись в лямки по-бурлацки, метр за метром тянули вперед свои орудия русские солдаты- артиллеристы.
И все же к началу наступления фронт имел и вооружение и боеприпасы. Для того чтобы представить, какое количество боеприпасов следовало подвезти в войска, достаточно сказать, что одних снарядов Донской фронт перед началом контрнаступления имел 3 миллиона штук. Всего на трех фронтах было сосредоточено не менее 8 миллионов снарядов и мин. Поучительно вспомнить, что перед началом первой мировой войны вся русская армия располагала немногим более 7 миллионов снарядов всех калибров. А войскам, переходившим в наступление, были нужны не только боеприпасы, не менее необходимо им было продовольствие, горючее!
Но, конечно, основное внимание перед наступлением командующий обращал на подготовку людей. Ведь именно им предстояло, пользуясь мощной техникой, разгромить прорвавшегося так глубоко в пределы нашей страны врага. Одну за другой объехал Рокоссовский все три армии фронта, повсюду проверял готовность войск.
Разумеется, что правофланговая 65-я армия, которой предстояло наступать с Клетского плацдарма, инспектировалась им особенно тщательно. Прибыв на КП Батова, комфронта сказал ему:
— Я хочу посмотреть состояние ваших войск на плацдарме. Это важнейший участок.
Переправу через Дон пришлось совершить в сумерках, днем немецкая артиллерия не давала возможности сделать это. Плацдарм простреливался ею весь насквозь. С положением дел Рокоссовский ознакомился детально. Два часа он провел на переднем крае, в полку подполковника К. П. Чеботаева. Вместе с командармом он прошел по окопам. Заметив, как светлеют лица солдат при виде их полкового командира, Рокоссовский, наклонившись к Батову, тихо сказал:
— Командира здесь любят!
— Да, ветераны зовут себя чеботаевцами, — ответил Батов.
— Не может быть большей награды командиру, — как бы в раздумье сказал Рокоссовский и обратился к бойцам, находившимся в траншее: — Надоела, товарищи, окопная жизнь?
Отозвались сразу несколько красноармейцев:
— Надоела!
Началась беседа. Бойцов интересовало происходящее в Сталинграде. Рокоссовский отвечал, что солдаты Чуйкова сражаются как герои, но положение их тяжелое Пожилой старший сержант, до этого молчавший, вступил в разговор.
— Разрешите спросить, товарищ командующий?
— Разрешаю!
— А что, если фрицев там прихлопнуть?
— То есть как?
— Ударить им наперерез с тыла. А чуйковцы навстречу... Как мышь в мышеловке...
Рокоссовский рассмеялся:
— Быть вам, старший сержант, маршалом! — Визг приближавшейся мины прервал разговор. Все смолкли, но на слух тут же определили, что она даст перелет, и Рокоссовский спокойно продолжал беседу: — Нам, товарищи, надо готовиться...
Вторая мина летела прямо на них.
— Ложись! — скомандовал Рокоссовский и присел на дно траншеи. Вслед за этим мина разорвалась неподалеку, комья земли полетели сверху. Отряхиваясь, Рокоссовский ухмыльнулся: — Видите, фрицы тоже так считают.
Большие бои, о которых Рокоссовский говорил бойцам, были не за горами. К началу наступления советскому командованию удалось скрытно от противника сконцентрировать под Сталинградом значительные силы. Не следует, однако, считать, что превосходство советских войск в силах и средствах было подавляющим, как утверждают многие западноевропейские историки войны. В 1965 году, спустя 23 года после описываемых событий, в Москве под редакцией Рокоссовского вышла книга «Великая победа на Волге», в которой помещена следующая таблица:
СООТНОШЕНИЕ СИЛ И СРЕДСТВ НА СТАЛИНГРАДСКОМ НАПРАВЛЕНИИ К 19 НОЯБРЯ 1942 ГОДА
Как видно из таблицы, советские войска переходили в наступление, по сути дела, при равенстве сил. Но советское командование искусно сосредоточило основные средства и силы на направлениях главных ударов и достигло большого превосходства в пользу своих войск, что и стало причиной конечного успеха.
К началу операции получил пополнение и Донской фронт. К 19 ноября в его составе имелось 24 стрелковые дивизии, 1 танковый корпус и 6 танковых бригад, 52 артиллерийских и минометных полка. Средняя оперативная плотность на фронте составляла 5,8 километра на дивизию, 28 орудий и минометов и 1 танк на 1 километр фронта. Войска Рокоссовского также далеко не во всем превосходили противника. (См. таблицу на след. стр.)
СООТНОШЕНИЕ СИЛ И СРЕДСТВ В ПОЛОСЕ ДОНСКОГО ФРОНТА К 19 НОЯБРЯ (ФРОНТ — 150 км)
Долгожданный день, к которому готовились советские воины, приближался. Всех волновал вопрос: знают ли гитлеровцы о готовящемся наступлении, не собираются ли они встретить его контрударом. В послевоенное время западные историки и особенно гитлеровские генералы потратили немало чернил, бумаги и времени на то, чтобы разобраться, насколько полно были информированы Гитлер и его окружение о готовящемся ударе Красной Армии, и если они знали о нем, то почему не приняли соответствующих мер. Нельзя сказать, что командование противника под Сталинградом не замечало признаков готовящегося наступления. Однако можно с полной уверенностью утверждать, что оно не имело ясного представления ни о масштабах его, ни о сроках. И с еще большей уверенностью можно считать, что главное командование немецко-фашистских войск оказалось совершенно неспособным оценить истинные размеры грозящей опасности. Оно не могло определить ни времени перехода наших войск в наступление, ни состав ударных группировок, ни направление их ударов.
Объяснение подобной слепоты гитлеровских генералов следует искать в их самоуверенности. Находясь под гипнозом собственных успехов, стратеги ставки вермахта не могли взглянуть на окружающую обстановку глазами непредубежденного человека. Вот верховный главнокомандующий вооруженных сил Германии, то есть Адольф Гитлер, отдает еще 14 октября приказ о переходе к стратегической обороне и подготовке к зиме: «Летняя и осенняя кампания этого года, за исключением отдельных еще продолжающихся операций в намечаемых наступательных действий местного характера, завершены. Достигнуты крупные результаты... Успехи командования и войск... вселяют уверенность, что и в последующий период настоящей войны немецкий народ может в любых обстоятельствах положиться на свою армию... Сами русские в ходе последних боев были серьезно ослаблены и не смогут зимой 1942/43 года располагать такими же большими силами, какие имелись у них в прошлую зиму. В отличие от минувшей, эта зима не может быть суровой и тяжелой...»
В этом приказе Гитлер действительно обнаружил выдающиеся качества метеоролога: зима 1942/43 года была мягче предыдущей. Но вот его стратегическое «предвидение» подвело и вермахт, и его самого — всю зиму фашистским войскам предстояло отступать, оставляя огромные, захваченные ранее территории, и усеивать поля сражений убитыми солдатами и разрушенной техникой.
День 19 ноября в гитлеровском рейхе прошел спокойно. «Фёлькишер беобахтер» в этот день напечатала речь Геббельса, произнесенную накануне в Дуйсбурге: «Цель на востоке ясна и непоколебима: советская военная мощь... должна быть полностью уничтожена». А. Розенберг делился с читателями успехами «продолжающегося строительства на востоке», то есть организацией грабежа на захваченных территориях и уничтожения советских людей. Только короткое сообщение напоминало о «слабых советских ударах под Сталинградом».
Для командующего Донским фронтом день 19 ноября начался рано: в половине шестого утра следовало выехать на вспомогательный пункт управления в 65-й армии, чтобы оттуда наблюдать за действиями войск.
