Трудно сказать, спал ли в эту ночь Рокоссовский, да и все работники штаба. Каждый из них, и в первую очередь командующий, сознавал важность, историческую значимость того, что должно было произойти. Наступал праздник и на нашей улице, праздник, которого так долго ждали и к которому так тщательно готовились.
Штабные машины отправились в точно намеченный срок. Ехали быстро: Рокоссовский любил скорость. Но не сделали и трети пути, как повалил густой крупный снег и возглавлявший колонну проводник-полковник сбился с дороги: ориентироваться на ровной, заснеженной степной местности, да еще в снегопад, было сложно. На ВПУ добрались лишь минут за 20 до начала артподготовки. Выходя из машины, Рокоссовский усмехнулся и кивнул головой в сторону подскочившего с докладом о прибытии на место полковника:
— Поплутал наш проводник! Ну ничего, с кем не бывает.
К этому времени снег валил не переставая. Он смешивался с туманом, видимость не превышала 250 метров. В таких условиях действия артиллерии очень затруднены. Предстояло решить, что делать.
— Опять синоптики нас подвели. А ведь обещали хорошую погоду! — сказал Рокоссовский. — Что будем делать? В такую погоду действия авиации, по-видимому, исключены, — добавил он, обращаясь к командующему 16-й воздушной армией С. И. Руденко.
— Я только что по радио говорил со своим штабом, — ответил тот. — Метеорологическая обстановка плохая. В ближайшие часы авиацию использовать не удастся. — Было видно, что Руденко говорит это скрепя сердце.
— Ну что ж, теперь все зависит от артиллерии, как она подготовилась. Начнем точно в срок.
Последние минуты тянулись невероятно долго, казалось, что время остановилось. Но вот ровно в 7.30 туманное утро огласилось громом канонады. Тотчас же загудела земля и справа: соседняя 21-я армия Юго- Западного фронта также начала артподготовку.
Все присутствовавшие на ВПУ были опытными и видавшими виды военными людьми, они знали, что такое артиллерийский огонь и какое воздействие он производит на противника. Но то, что происходило сейчас перед ними, даже они видели впервые. Воздух был переполнен грохотом: во время огневого налета каждую минуту артиллерия производила 5—6 тысяч выстрелов. На слух можно было различить резкие выстрелы пушек, глуховатое уханье гаубиц и частое покрякивание минометов. Бог войны проламывал оборону противника.
80 минут продолжалась артиллерийская подготовка. В 8 часов 50 минут до слуха Рокоссовского и его товарищей долетели раскаты «ура» и лязг гусениц — в атаку пошли пехота и танки. Досада охватила Рокоссовского: туман все еще полностью скрывал поле сражения, и многочисленные оптические приборы на наблюдательном пункте ничем не могли помочь.
Будет ли атака успешной? Удастся ли прорвать оборону? Мало-помалу огонь противника слабеет, шум боя отдаляется в глубину. К этому времени наконец появляется ветерок, туман рассеивается. Рокоссовский приникает к стереотрубе, и перед ним возникает одновременно и радостная, и тревожащая душу сцена.
В районе Клетской извилистые глубокие овраги упираются в крутой меловой обрыв, стены которого возвышаются метров на 20—25. Вот этот обрыв и штурмовали солдаты полка Чеботаева. В стереотрубу Рокоссовский отчетливо видел, как бегут к обрыву солдаты, как они начинают карабкаться вверх. Не за что уцепиться руками, ноги обрываются, скользят по размокшему мелу. Но уже вся стена обрыва пестрит людьми, они срываются, падают, помогают друг другу карабкаться по круче и упорно, настойчиво лезут вверх. И гитлеровцы не выдерживают, их главная полоса обороны начинает трещать.
Рокоссовский покидает войска 65-й армии. Он должен ехать в 24-ю, ей тоже предстоит наступление, а там и вражеская группировка мощнее, и укрепились немцы солидно. Перед отъездом он говорит Батову:
— Сопротивление немцев сильнее, чем я ожидал. Ударная группировка продвигается медленно. Помните, левый фланг 21-й армии на вашей ответственности!
Хотя наступление войск 65-й армии развивалось не так быстро, как того хотелось бы, все же к исходу дня первая линия обороны противника была прорвана, и армия продолжала наступать.
Основные события происходили и в этот и в последующие дни западнее, у соседних 21-й и 5-й танковых армий Юго-Западного фронта. Все попытки врага остановить мощную группировку советских войск запоздали. Его резервы, немногочисленные впрочем, разбивались поодиночке наступавшими советскими танками. В гитлеровском тылу вспыхнула паника. Авторитетный очевидец — первый адъютант штаба 6-й армии В. Адам — свидетельствует: «От отдела снабжения армии до моста через Дон у Нижне-Чирской было уже недалеко. Но то, что мы теперь пережили, превзошло все, что было раньше. Страшная картина! Подхлестываемые страхом перед советскими танками, мчались на запад грузовики, легковые и штабные машины, мотоциклы, всадники и гужевой транспорт, они наезжали друг на друга, застревали, опрокидывались, загромождали дорогу. Между ними пробирались, топтались, протискивались, карабкались пешеходы. Тот, кто спотыкался и падал наземь, уже не мог встать на ноги. Его затаптывали, переезжали, давили.
В лихорадочном стремлении спасти собственную жизнь люди оставляли все, что мешало поспешному бегству. Бросали оружие и снаряжение, неподвижно стояли на дороге машины, полностью загруженные боеприпасами, полевые кухни и повозки из обоза... Дикий хаос царил в Верхнечирской...»
Увиденное было в новинку гитлеровскому офицеру, но к этому следовало привыкать. Впредь на дорогах Украины и Белоруссии, Прибалтики и Польши, а затем и на автострадах «третьего рейха» подобные сцены будут происходить повсеместно. 6-ю же армию фон Паулюса ждал еще более страшный конец.
23 ноября в 16 часов части 4-го танкового корпуса Юго-Западного фронта под командованием генерал- майора А. Г. Кравченко и 4-го механизированного корпуса Сталинградского фронта под командованием генерал-майора В. Т. Вольского соединились в районе степного хутора Советского. В пока еще неплотном кольце оказалась крупная группировка врага — 6-я и часть сил 4-й танковой немецких армий, в составе 22 дивизий, общей численностью свыше 300 тысяч солдат и офицеров.
Военная история считала всегда классическим разгром карфагенским полководцем Ганнибалом в 216 году до нашей эры римских легионов у небольшого городка Канны в юго-восточной Италии. Стратеги нацистского вермахта мнили себя и знатоками военной истории, и умелыми исполнителями операций, типа каннской. Но теперь им предстояло на своем собственном опыте узнать тяжесть окружения и разгрома. Спустя 2158 лет после Канн слово «Сталинград» станет синонимом искусной операции на окружение и уничтожение противника.
Надо сказать, однако, что наступление войск Донского фронта шло не так успешно, как того хотелось командующему и Ставке Верховного Главнокомандования. Этим и была вызвана следующая телеграмма Сталина:
«Товарищу Рокоссовскому.
Копия: товарищу Василевскому.
По докладу Василевского 3-я мотодивизия и 16-я танковая дивизия немцев целиком или частично сняты с вашего фронта, и теперь они дерутся против фронта 21-й армии. Это обстоятельство создает благоприятную обстановку для того, чтобы все армии вашего фронта перешли к активным действиям. Галанин действует вяло, дайте ему указание, чтобы не позже 24 ноября Вертячий был взят.
Дайте также указание Жадову, чтобы он перешел к активным действиям и приковал к себе силы противника.
Подтолкните как следует Батова, который при нынешней обстановке мог бы действовать более напористо.
Сталин
23.11.42 г.
19 часов 40 минут».
Рокоссовский и сам уже принял необходимые меры. Командарм-65 к этому времени создал танко-механизированную группу. Положение в 65-й армии выправилось, и она начала энергичное продвижение вперед. Объяснение причин задержки войск Рокоссовского мы найдем в уже упомянутой книге под его редакцией «Великая победа на Волге». Со свойственной ему прямотой и самокритичностью здесь сказано: «Отсутствие во втором эшелоне армии подвижного соединения сказывалось на темпах ее наступления. Так, темпы наступления ударной группировки 65-й армии с самого начала оказались низкими. Это обстоятельство, в совокупности с неудачным наступлением 24-й армии на Вертячий, дало противнику
