открытую бухту Золотой рог, основной базы флота на Дальнем Востоке, поселок Ольги потерял перспективу развиться в город. Ольга осталась воротами в тайгу и загадочный горный край Сихоте-Алинь.
На берегу залива разбросано несколько чистеньких китайских фанз с тщательно обработанными огородами, покрытыми свежей зеленью разных овощей. Это китайское поселение Шимынь, оно имеет связи со всем китайским населением залива Ольги, залива Владимира, Тадуши и далее по северному побережью до бухты Тетюхе и Пластуна.
В правовом отношении китайское население, находящееся на территории принадлежащей России, можно разделить на две категории. К первой относятся подданные Китая, живущие оседло в Амурской и Приморской областях до заключения Айгуньского (1858 г.) и Пекинского (1860 г.) договоров между Россией и Китаем. По условиям этих договоров они получили право остаться в местах проживания и заниматься традиционными промыслами. Им выдаются бессрочные билеты с указанием места постоянного жительства. Эти китайцы, хотя и состоят в китайском подданстве, должны подчиняться российским законам и распоряжениям русской администрации, но китайцы на русском Дальнем Востоке живут по свои правилам. Весь Уссурийский край для удобства управления они разделили на округа, во главе которых стоят амбани- начальники, вершащие суд над китайцами, а заодно и над местными аборигенами. Вторую категорию китайского населения после присоединения края к России составляют подданные Цинского государства, приходившие на заработки. Посредством торговли в кредит китайские торгаши держат в своих руках все промыслы в крае. На них работают тысячи искателей женьшеня, охотников, золотоискателей, рыболовов и капустоловов. Почти все добытое растительное и животное сырье, а также морепродукты отправляются в Китай.
Со стороны мыса из глубины бухты от брандвахтенного поста показался безобразный плашкоут с нещадно дымящей черной трубой, торчащей посередине палубы из сооружения похожего на дровяной сарай. Небольшой, весь черный, с золотою полоской вокруг, с красивыми линиями обводов, высоким рангоутом и белоснежной трубой, 'Викерс', несмотря на колеса машины с обеих бортов, выглядел в красивой бухте Ольги середины лета изящно и по-щегольски. Подали концы на шхуну с плашкоута, где на палубе тесно стоят солдатики военной команды, и пришвартовались к борту. Она колышется как лапоть над изумрудной водой бухты, бьет по волне плоским днищем.
По спущенному трапу поднялся унтер с двумя конвойными. Кэп 'Викерса' вынес документы, и офицер углубился в изучение судовой роли. Недоверчивые глаза смотрят на пассажира Бакунина, потребовал от него бумаги. Долго разглядывал подорожную, выписанную до Николаевского поста.
- Вам придется проследовать на берег, — заявил унтер.
Солдаты встрепенулись, угрожающе задвигали старыми, еще времен Крымской войны гладкоствольными карабинами. Мишель не выдал своего волнения, а перешел в атаку, стараясь завладеть инициативой. Достал бумагу, позволявшую ему, как представителю Амурской коммерческой компании, передвижение по вновь присоединенным землям. Но унтер со стальными глазами был упрям. Чтобы выдержать паузу, Бакунин раскурил сигару, и неторопливо достал еще бумагу, но за подписью военного генерал-губернатора Корсакова. Как она ему досталась, знал только Бакунин и сам Корсаков, которому Мишель дал 'честное слово благородного человека', что не сбежит. В Николаевске-на-Амуре именно эта бумага помогла ему подняться на борт парохода-клипера 'Стрелок', капитан, которого Сухомлин, не усомнился в лояльность Бакунина. Но тщательно постриженный и выбритый проверяющий, поправив высокую казенную фуражку, с настороженностью смотрел на чересчур вольную крупную фигуру Бакунина с пышной шевелюрой 'революционера-гарибальдийца.
- Я не собираюсь покидать шкуну, мне незачем на берег. Так и передайте по команде лейтенанту Маневскому, своему начальнику поста. Если он сочтет нужным мое присутствие на посту, пусть соизволит прислать распоряжение.
Видно унтер понял, что конфликт с господином из Иркутска, в виду отсутствуя командира, отправившегося на транспорте 'Байкал' на патрулирование в залив Владимира, нежелателен — некому показать служебное рвение, а перед безгласными солдатами не хотелось уронить лицо. Покочевряжившись еще, он оставил на палубе солдатика, чтобы присматривал за иностранцами во время разгрузки 'Викерса', а сам спустился на плашкоут. Шлепала пола форменного сюртука с четырьмя большими пуговицами по отставленной заднице, и на шлюпке с двумя гребцами таможенный чиновник отплыл на берег.
Строевой лес команда шкуны сбросила в воду, где бревна подхватили баграми солдатики. Вахтенные матросы шкуны дремали, сидя в 'бухтах' снастей или примостившись к борту, наблюдая, как работают русские. Вскоре от берега оторвались несколько лодчонок, груженых китайцами, предлагающими команде 'Викерса' овощи: китайские крупные желтые помидоры, связки салата и длинные зеленые огурцы, а также вяленую рыбу и трепангов, свежих морских обитателей: мидий, гребешков, громадного осминога в закрытой плетеной корзине. В отблесках яркого солнца от глубокой воды бухта, зеленых сопок, живописные китайцы выглядели экзотично, и не удивительно — это недавно было Китаем, точнее, Маньчжурской запретной провинцией. При сохранении китайского населения, Российская империя не удержит эту территорию, ввиду соседа — шестисотмиллионного Китая. Отдельно за серебро можно было приобрести у экзотов опиум, искусно увязанный в листья табака.
Крупный сутулящийся белобрысый солдатик с востреньким носом и большим губастым ртом, оставленный на шкуне главным, сняв фуражку и форменный суртук, обнажив длинные волосатые руки, держащие за цевье ружье, присел у борта, беззлобно перекликаясь с плашкоутом. Его громогласный мат несся победно из края в край над бухтой. Это било в уши Бакунина, но забавило матросов 'Викерса', познавших в России язык 'санофэбич' — сукиных сыновей. Мишелю было неловко и стыдно. Засорение пустышками, матерными словами, семантического пространства, их погаными низкими образами свойственно выражать наглости и безнаказанности охлоса. Многолетняя рекрутчина уничтожила в этом простом русском человеке последние остатки общественной морали — мат раба обосновывает его превосходство над окружающими по принципу, как говорят немцы — мой 'herr' больше твоего 'sir'.
С государством нельзя договориться — в чистом виде власть это уничтожение всего человеческого в работящем творческом человеке. Рабство в России повсеместно. Поэтому надо готовиться к войне на полное разрушение системы власти, а значит — и уничтожения погрязших в ней насильников. Власть держится на безнаказанности и действует исподтишка, а рабство — на страхе, на безволии жертвы, на покорности и хнычущем 'добре' быдла. Власть выращивает для себя исполнителей своей воли, на это направлено образование и просвещение в государстве с помощью урядников, попов и невежественных фанатиков. Тоталитарная селекция палачей всего человеческого.
Освободившись от груза, 'Викерс' с Бакуниным на борту, отошел в открытое море по направлению Японии, на Хакодате.
