Неглубокие русские бункеры, если можно так назвать их землянки, фактически защищали от огня тяжелого оружия, если только не будет прямого попадания. Мы имели возможность убедиться в том, что все русские, которые находились в своих временных убежищах, отделались испугом. Даже ходы сообщения между железнодорожным переездом и нашим бывшим восточным опорным пунктом были устроены образцово.
Это говорило мне о том, что можно было быстро окапываться, несмотря на мороз и болотистую местность. Наш полковой командир считал это невозможным.
Опорные пункты без тяжелого оружия и без контакта друг с другом неизбежно будут потеряны, если начнется массированная атака. Окопавшийся человек психологически противится тому, чтобы быть побежденным. Он находится в состоянии постоянной боязни, что может не успеть выбраться из своего окопа во время прорыва противника, потому что на открытом месте обречен.
Следовательно, он будет делать то же, что делали наши ребята, когда прорывались русские. То есть он будет стараться обезопасить себя во время артиллерийского огневого вала.
Хвала «тигру»
В моей книге до сих пор много говорилось о подбитых танках и об уничтоженных русских противотанковых пушках. Это описание может создать впечатление, что до определенной степени эти успехи были детской игрой. Если это так, то эта книга неправильно понята.
Главная задача бронетанковой части состоит в ведении боевых действий и уничтожении танков и противотанкового оружия противника. Психологическая поддержка пехоты во время операции прикрытия имеет второстепенное значение.
Не было такого понятия, как страховка жизни танкиста, и, однако, наш «тигр» был самым идеальным танком, который я когда-либо знал. Наверное, он останется непревзойденным даже при современном состоянии вооружений. Как бы то ни было, это, конечно, касается Запада; русские, пожалуй, могут удивить нас новыми моделями.
Мощь танка в его броне, его подвижности и, наконец, в его вооружении. Эти три фактора следует соотнести друг с другом так, чтобы была достигнута максимальная эффективность танка в действии. Похоже, что этот идеал нашел свое воплощение в «тигре». 88-мм пушка достаточно хороша для того, чтобы уничтожить любой танк, исходя из того, что вы наносите ему удар в уязвимое место. Наш «тигр» был достаточно прочным спереди, чтобы выдержать несколько артиллерийских нападений. Однако мы не могли допустить, чтобы удар нам был нанесен сбоку, сзади и особенно сверху. И тут требовался расчет и опыт.
Правилами, которыми мы руководствовались, были: «Стреляй первым, а если не можешь этого сделать, по крайней мере, нападай первым». Предпосылкой для этого, конечно, было функционирование в полной мере связи от танка к танку, а также между членами экипажа. Более того, требовалось наличие быстро действующей и точной системы наводки орудия. В большинстве случаев у русских отсутствовали обе эти предпосылки. По этой причине они часто оказывались в невыгодном положении, даже при том, что не уступали нам в броне, вооружении и маневренности. С танками «Иосиф Сталин» они даже превосходили нас.
Самое важное, когда все условия относительно техники соблюдены, — личная инициатива и решительность командира, наблюдающего за ходом боя. В этом заключался залог успеха в противостоянии имеющим значительное численное превосходство частям противника. Отсутствие надлежащего наблюдения у русских часто приводило к поражению крупных частей. Командиры танков, которые задраивают люки в начале атаки и открывают их лишь после того, как цель достигнута, никуда не годятся или, по меньшей мере, второсортные командиры. Есть, конечно, шесть или восемь смотровых приборов, установленных по кругу в каждой башне для обеспечения наблюдения за местностью, но они хороши только для наблюдения за отдельными участками местности, ограниченными возможностью каждого отдельно взятого смотрового прибора. Если командир смотрит в левый прибор наблюдения, в то время как противотанковая пушка открывает огонь справа, то ему потребуется много времени, прежде чем он распознает ее изнутри наглухо закрытого танка.
К сожалению, попадания снарядов ощущаются прежде, чем слышится звук выстрелов вражеской пушки, потому что скорость снаряда выше скорости звука. Следовательно, глаза для командира танка важнее, чем уши. В результате того, что снаряды рвутся в непосредственной близости, в танке совершенно не слышно звуков орудийных выстрелов. Совсем другое дело, когда командир танка время от времени высовывает голову из открытого люка, чтобы наблюдать за местностью. Если он посмотрит на определенное расстояние влево, в то время как вражеская пушка открывает огонь с такого же расстояния справа, его глаз неосознанно уловит вспышку, которая желтым цветом окрашивает ствол орудия. Его внимание сразу же будет перенесено в новом направлении, и цель обычно распознается вовремя. Все зависит от быстрого распознавания опасной цели. Обычно все решают секунды. Все, о чем я сказал выше, относится и к танкам, оборудованным перископами.
Уничтожение противотанковой пушки часто рассматривалось дилетантами и солдатами других родов войск как дело, ничем не выдающееся. Только уничтожение других танков считалось успехом. Напротив, опытные танкисты считали, что противотанковые орудия представляли вдвойне более серьезную угрозу. Они были для нас гораздо опаснее. Противотанковая пушка находилась в засаде, хорошо замаскированная и мастерски установленная с учетом особенностей местности. По этой причине ее было очень трудно распознать и еще труднее попасть из-за ее небольшой высоты. Обычно мы не видели противотанковой пушки до тех пор, пока она не делала первого выстрела. В нас обычно сразу же попадали, если расчет противотанкового орудия был на высоте, а также потому, что мы наталкивались на стену противотанковых орудий. Поэтому следовало оставаться как можно более хладнокровным и взять противника в оборот, прежде чем будет произведен второй прицельный выстрел.
Никто не станет отрицать, что многие офицеры и командиры танков погибли из-за того, что высовывали голову из танка. Но их смерть не была напрасной. Если бы они ехали с задраенными люками, то куда большее число людей нашло бы свою смерть или получило тяжелые ранения в своих танках. Значительные потери в танковых войсках русских свидетельствует о верности этого утверждения. К счастью для нас, они почти всегда ездили по пересеченной местности с наглухо задраенными люками. Конечно, каждый танковый командир должен быть осторожен, выглядывая наружу в ходе позиционной войны. Особенно по той причине, что за башенными люками танков постоянно наблюдали вражеские снайперы. Даже если командир танка высовывался на короткое время, он мог погибнуть. Я обзавелся складным артиллерийским перископом, чтобы от этого уберечься. Пожалуй, такой перископ следовало бы иметь на каждой боевой машине.
Долгое время у русских экипаж танка состоял только из четырех человек. Командир должен был сам все время вести наблюдение, наводить на цель и открывать огонь. По этой причине они всегда были в менее выгодном положении, чем противник, который разделял эти важные функции между двумя людьми. Вскоре после начала войны русские признали преимущества, которые давал экипаж из пяти человек. В итоге они изменили конструкцию своих танков — установили командирскую башенку на башне и добавили сиденье командира. Я никак не могу понять, почему, например, англичане разработали после войны новый тяжелый танк, экипаж которого состоял всего из четырех человек.
Мы были вполне довольны своим «тигром» и не в меньшей степени своей пехотой. В конце концов, мы держались вместе с ними во время всех тяжелых оборонительных боев на востоке и западе. Много танкистов в неоплатном долгу перед этим первоклассным танком.
Неудача и прощание
Цель новой запланированной операции состояла в том, чтобы уничтожить остающийся русский
