себе на кухню. «Если у Мэг появились деньги, значит, она кого-то шантажировала», — предположил Дэвид. Оглядев зал, он заметил, что Ратлиджа уже нет в трактире.
Его исчезновение не слишком огорчило Дэвида. Найти такого человека, как Бентам, проще простого — достаточно лишь заглянуть на ближайшие петушиные бои или в самый азартный игорный притон.
Пробило десять утра. Сесилия, бродя по дому, не находила себе места. Сегодня на нее одно за другим сыпались разные несчастья. Несмотря на лихорадочные поиски, таинственно исчезнувший чулок так и не нашелся. Она вернулась к себе в спальню и вопреки своему обыкновению заказала завтрак наверх, представив насмешливые взгляды слуг, которые наверняка обо всем догадались. Пока Этта готовила ей ванну, Сесилия попыталась съесть тост, но, подавившись, закашлялась, опрокинула чашку с чаем и засыпала крошками всю постель.
Этта выбежала из ванной, чтобы похлопать ее по спине. На лице ее было лукавое, понимающее выражение. Слабо отмахнувшись от еды, Сесилия пошла к ванне в надежде утонуть — или хотя бы облегчить душевные раны долгим сидением в горячей воде.
Все тело ее ужасно болело. Раздевшись, она обнаружила на ноге с внутренней стороны маленькое пятнышко крови. Ничего, пустяки. Странно, что при том, сколько времени она проводила в седле, у нее вообще потекла кровь. И все-таки это было неопровержимым доказательством — с этой ночи ее девственность наконец-то утрачена.
С мучительным стоном Сесилия опустилась в обжигающую воду. Нет, она ничуть не жалела о потере невинности, но Боже правый, кому она ее отдала? Делакорту! Убрав с лица мокрые волосы, Сесилия откинула голову на край ванны и уставилась на высокие, обшитые дубовыми панелями стены.
В конце концов, это даже забавно! В течение шести лет она старалась избегать Делакорта, а он — ее. И вот насмешница судьба — правда, при некотором содействии мистера Амхерста — забросила ее в постель именно к нему!
Нет, неправда. Никуда судьба ее не забрасывала. Она, поддавшись вожделению, сама схватила Дэвида за руку и притащила наверх, в спальню. А когда он начал ее отговаривать, предлагал остановиться, все же настояла на своем.
Ну что ж, выходит, она всегда питала нездоровое пристрастие к зеленоглазым распутным красавцам. Во всяком случае, не она единственная совершила такой грех — Дэвид одним лишь взором мог заставить женщину раздеться и броситься в его объятия. Если верить слухам, многие пали жертвами его чар. Неожиданно мысль эта больно кольнула ее в сердце. Что, если она стала всего лишь очередным пунктом в длинном списке его любовных побед?
Нет, не может быть! Все выглядело совсем по- другому. Сесилия начала сомневаться, что хоть сколько-нибудь знает Дэвида; он, пожалуй, оказался гораздо сложнее, чем она думала. Прошлой ночью она почти физически ощутила охвативший его гнев, но гнев этот был вызван столь очевидной и глубокой болью, что у нее зашлось от жалости сердце. А когда он прижал ее к груди и поцеловал, ей показалось, что он сражается с целой бурей противоречивых чувств, бушующих в его душе.
Когда-то она считала Дэвида просто тщеславным распутником, но теперь поняла, что он не лишен чести и… какая-то в нем была незащищенность. В душе Сесилии всколыхнулись воспоминания, вселив некоторую надежду. Но на что же она надеется, глупая?
Сесилия вдруг усмехнулась, а потом расхохоталась в полный голос. Наконец-то все встало на свои места.
Она просто-напросто влюблена в Делакорта!
Да, влюблена по уши в самого скандального вертопраха Англии. В мужчину, с которым шесть лет назад поклялась больше никогда не встречаться. Сесилия плеснула в лицо холодной водой, чтобы хоть немного успокоиться.
Этта громко постучала в дверь.
— Вам плохо, миледи?
Сесилия постаралась взять себя в руки.
— Да, Этта, мне плохо, — вздохнула она, прижав ладонь ко лбу. — И боюсь, что это навсегда. — Взяв полотенце, Сесилия внезапно почувствовала какое-то лихорадочное возбуждение. — Но ты мне ничем не можешь помочь. Приготовь мой коричневый костюм для верховой езды, и вели Джеду оседлать Зефира. Я хочу прокатиться верхом. Было бы хорошо, если б я свалилась и свернула себе шею.
Этта впервые не нашлась, что ответить.
Сесилия появилась в Гайд-парке в такой час, когда на улицах можно увидеть лишь торговцев и дворников. Ей нравилось ездить верхом рано — людей мало, и можно прокатиться не только легким галопом. Она старалась избегать представителей высшего света, делающих ежедневный променад.
Сесилия проехала ворота в начале Парк-лейн, направилась к главной дороге и остановилась на отвесном утесе, глядя, как с Серпентайна поднимается туман. В парке было пустынно, если не считать двоих джентльменов, которые брели у самой воды, где цветущие сиреневые крокусы возвещали о приходе весны. Довольная, она вдохнула холодный воздух, дала знак Джеду и отпустила Зефира.
Почти час они кружили по парку, сбавляя скорость рядом с пешеходными дорожками и пускаясь галопом там, где это было возможно. Джед ехал позади Сесилии — следил за ней, а заодно соревновался в искусстве умелой езды.
Наконец она перешла на шаг. Зефир, пофыркивая, пошел назад по Роттен-роу. Верховая езда возымела свое действие. Голова Сесилии прояснилась, руки перестали дрожать. Недавние события из ночного кошмара превратились в реальную проблему.
Теперь, в свете дня, Сесилия отчетливо осознала, что одной ей не разобраться. Следующий шаг должен сделать Дэвид. Сама же она не имела представления, как продолжать эти непонятные отношения.
Она была уверена лишь в том, что хочет его — но мужчину, с которым провела вчерашнюю ночь, а не надменного аристократа, которого он играл на публике.
Сесилия слишком долго считала Дэвида пустым, развратным типом, и теперь ей было совсем не просто изменить свое мнение. Она подозревала, что и он пребывал в такой же растерянности. Но как назло, ей еще никогда не доводилось испытывать такую страсть, что разгорелась между ними, и она не знала, как дальше вести себя с ним.
Впрочем, любой огонь когда-нибудь угасает. У Дэвида полно любовниц — он меняет их чуть ли не каждую неделю. На что же ей надеяться с ее-то неопытностью? Подумав об этом, Сесилия горько вздохнула. Пора возвращаться домой, и постараться избавиться от наваждения.
Она заставила себя думать о миссии, и в первую очередь о загадочной гибели Мэри и Мэг. Инспектор де Рохан явно полагал, что она может помочь в расследовании, хотя Дэвид был с этим не согласен. Сесилия решила сегодня же днем проехать по Блэк-Хорс-лейн. Ей очень хотелось увидеть заведение мамаши Дербин — всем известно, что порой женский глаз, подмечает такие вещи, какие не увидит мужской.
Она крикнула Джеду, чтобы он ехал домой, и поскакала в гору, но в этот момент снова увидела двух джентльменов, все еще стоявших на берегу Серпентайна. Первого Сесилия не разглядела, а второй был пожилым, с вытянутым, бледным, морщинистым лицом, в длинном сером пальто и элегантной шляпе. Резко развернувшись, он медленно, прихрамывающей походкой, зашагал по гравийной дорожке прочь. В неярком свете облачного дня его трость блеснула серебром.
В голове Сесилии шевельнулось смутное воспоминание. Она повнимательнее взглянула на мужчину, шедшего по краю берега, но Эдмунд Роуленд — а это был он — заметил ее первым.
— Доброе утро, леди Уолрафен! — крикнул он, вскинув руку и направляясь к ней.
Сесилии пришлось остановиться и ответить на приветствие:
— Доброе утро, мистер Роуленд.
— Вы прелестно выглядите, несмотря на пасмурный день! — сказал он, подходя к Зефиру и пытаясь взяться за уздечку.
Но норовистый конь испуганно дернул мордой и сердито фыркнул, забрызгав Эдмунда слюной. Тот встряхнул рукой и изящным жестом достал из кармана носовой платок тонкого льна.
— Ради Бога, извините! — вскричала Сесилия, пытаясь сохранить серьезное лицо, пока Эдмунд вытирал манжету пальто. — Боюсь, что от утреннего холода у Зефира начался насморк. К тому же он немного побаивается незнакомцев.
Роуленд натянуто улыбнулся и сунул платок в карман.
— Значит, мне необходимо подружиться и с лошадью, и с ее хозяйкой, — отозвался он. — Не желаете спешиться и прогуляться вдоль озера, дорогая?
Сесилия почувствовала себя неловко. Благодаря ее хитрости миссия получила очень щедрое пожертвование, и было бы невежливо ему отказать, поэтому она с его помощью спрыгнула с лошади, передав поводья Джеду.
Эдмунд ловко подхватил ее под локоток и повел к воде.
— Я часто слышал, что красавица леди Уолрафен ездит верхом лучше всех прочих лондонских наездниц, — заявил он, — но, только увидев вас собственными глазами, поверил в это. А каков конь!
Не многие мужчины справятся с таким мощным скакуном.
Сесилия слегка разрумянилась от удовольствия. Ее неприязнь к Эдмунду тут же была забыта.
— Спасибо, мистер Роуленд, — поблагодарила она, прекрасно зная, что верховая езда — это единственное, чем она могла похвастаться в свете. — Признаться, я больше всего на свете люблю кататься на лошадях.
Эдмунд нарочито удивленно поднял брови и крепче сжал ее локоть.
— Больше всего на свете? — тихо переспросил он. — Мне очень жаль, что вы предпочитаете столь необычное для молодой женщины времяпрепровождение…
Сесилия без труда поняла, к чему он клонит.
— Я веду довольно одинокую жизнь, мистер Роуленд. И она меня вполне устраивает.
— Моя дорогая, — ласково проговорил Эдмунд, — простите, если я вас ненароком обидел. Я хотел бы стать вашим другом.
— Моим другом? — с подозрением повторила
