нашли каштаны! Большие, твердые!
– Ого! – Никогда не следует уступать в таком важном вопросе, как величина ореха.
Куин тоже сунул руку в карман и вынул каштан, который Серилия бросила в его шляпу.
– Боже мой! – воскликнула Лотти. Куин улыбнулся:
– Вот это, Кристофер, каштан! Давай привязывай свой, если не боишься проиграть. Но он не выстоит против этого бегемота.
– Вот это да! – восторженно произнес мальчик. – Это самый большой в мире! Где ты нашел его, дядя Куин?
Куин положил
– Честно говоря, он принадлежит Серилии. Я просто храню его у себя.
– Вот видишь, Лотти! – Мальчик бросил укоризненный взгляд на сестру. – Я говорил тебе, что там не будет никаких саламандр. Может быть, здесь я бы нашел этот орех.
– Это всего лишь большие желуди, – сказала Серилия. – Не понимаю, из-за чего так волноваться.
– На самом деле, Серилия, это каштаны, – пояснил Куин. – Но их не едят. Однако скоро стемнеет. Пойдемте? А по пути мы расскажем тебе о конских каштанах и как мы, англичане, любим привязывать их за веревку и размахивать друг перед другом до тех пор, пока кто-то не разобьет себе нос.
Серилия удивленно посмотрела на Куина:
– Это глупо.
– Это действительно глупо, – согласился он. – Ужасно глупо, особенно когда взрослые занимаются этим.
Все отправились домой, девочки шли рядом с Куином, по обе стороны от него. Лотти, конечно, вложила свою ручку в руку дяди, и Куин не мог не взять другой рукой за руку Серилию. Крис бежал впереди, то и дело останавливаясь, чтобы пошвырять в опавшие листья каштаны.
Серилия повеселела. По дороге из леса в Хилл-Корт она оживленно болтала с Лотти. Становилось все холоднее, и вскоре девочки замерзли. Куин распахнул пальто и, прижав их к себе, прикрыл, насколько это было возможно, полами.
Он испытывал странное удовольствие от того, что обнимал и согревал своим теплом двух малышек. И еще у него было чувство, что за последние несколько дней он значительно лучше узнал своих племянниц и племянника. Удивительно, но Куину это нравилось. Казалось, дети искренне полюбили его, особенно самая младшая из них. Девчушка была просто очарована булавкой Куина для галстука.
Каждый раз когда он заходил в детскую, Диана забиралась к нему на колени и настойчиво дергала ее. Наконец Куин решил снять ее и отдать ребенку, но Элис остановила его и строго отчитала. Дети лет четырех, как оказалось, имели склонность глотать мелкие яркие предметы.
Куин никогда бы не подумал об этом, ведь он ничего не знал о детях. О, он всегда полагал, что у него их будет двое или трое. Это было необходимо, особенно для его матери. Но он всегда представлял себе детей похожими на маленьких взрослых. Видеть их он будет редко, потому что растить их будут няни и гувернантки.
Но почему он так думал? Самого Куина и Элис воспитывали совсем по-другому. Родители неизменно присутствовали в их жизни. Они часто выезжали куда-нибудь всей семьей. Отец, несмотря на свою сдержанность, виделся с ними два или три раза в день. Мать в детях души не чаяла; она никогда не забывала поцеловать их на ночь и заботливо уложить в постель.
Дело в том, что Куин просто не чувствовал никакой связи с этими предполагаемыми детьми, которых он будет иметь. Он даже не пытался представить себя отцом с того времени – со времени Вивианы Алессандри. Теперь Куину было даже неловко вспоминать, как он иногда вонзался в ее тело, оставляя в ней свое семя и надежду.
В те безумные моменты он не мог не представлять себе, что он будет чувствовать, когда увидит, как округляется ее нежное гладкое тело, в котором она носит его ребенка. Он безумно хотел его, хотя и понимал, каким адом для них обоих станет жизнь, какой ценой они заплатят, если это произойдет. Боже, отец лишит его наследства! Его мать упадет в обморок и на неделю сляжет в постель.
Но ни то ни другое сейчас не казалось Куину таким ужасным. Он стал на десять лет старше. Боязнь родительского гнева и обмороков выглядела почти смешной.
Но когда тебе всего лишь двадцать лет и ты еще не уверен в себе, это не кажется смешным. И все же те дети были единственными, которых Куин мог представить в своем воображении. Дети, которых он хотел иметь от Вивианы Алессандри. Однако ему чертовски повезло, что его желание не исполнилось.
Значит, как он думал тогда, Вивиана понимала, что такое зачатие, или, вернее, как женщине избежать его. Она казалась такой искушенной, такой опытной. Но теперь Куин понимал, что, вероятнее всего, Вивиана ничего не предпринимала. Она явно не прибегала к тому, что он, став старше и умнее, назвал бы контрацепцией.
Куин снова посмотрел на Серилию, которая была так похожа на свою мать, и у него дрогнуло сердце. Джианпьеро Бергонци получил желаемое. У него родились трое детей от женщины, на которой он имел смелость жениться. Куин подумал: все ли трое так же красивы, как их мать? Неожиданно Серилия дернула Куина за руку.
– Я знаю отсюда дорогу, лорд Уинвуд, – тихо проговорила девочка. – Вы уже можете отпустить меня.
Куин с детьми подходил к краю леса и сквозь поредевшие деревья увидел слабые огни конюшен своего дяди. Он почувствовал, как выскользнула рука Серилии, и вдруг ощутил ком в горле, мешавший ему дышать. Куин невольно схватил девочку за руку.
Ему не хотелось, чтобы она уходила, эта прекрасная частица женщины, которую он когда-то любил. Ему хотелось смотреть на ее лицо и думать о прошлом. О несчастливом прошлом, которое он поклялся забыть. Но казалось, что-то изменилось.
Куин знал, что все изменилось. Вся его жизнь. Прошлое вернулось, чтобы мучить его, а будущее снова казалось безнадежным и пустым.
Боже, Вивиана Алессандри! После стольких лет. И на этот раз Куин совсем не был уверен, что сможет это пережить. На этот раз нелегко было заглушить боль старых ран, которые открылись и кровоточили. Куин так устал от жизни, лишенной надежды и радости. И только в воображении можно увидеть иную жизнь, в которой можно мечтать и даже желать будущего, любви и семьи, которую создает любовь.
– Лорд Уинвуд? – окликнул его тоненький голосок.
Куин в последний раз сжал руку девочки и отпустил ее.
Серилия выскользнула из-под его пальто, и холодный ветер, казалось, проникал в самое сердце Куина. Они смотрели, как в быстро сгущающихся сумерках, шурша подолом тяжелой шерстяной юбки, она идет через лужайку к стоявшему на холме дому дяди. Серилия почти подошла к задней террасе, когда из-за угла показалась чья-то фигура. Женщина в зеленом платье и черной накидке, лица которой Куин не мог разглядеть. Да ему и не надо было видеть его. Гордый разворот ее плеч и линия подбородка выдавали Вивиану.
Она нежно обняла Серилию и повела вверх по ступеням террасы, даже не взглянув в сторону тех, кто стоял у подножия холма.
Куин подождал, пока Вивиана с дочкой подошли к двери. Столб яркого золотистого света от ламп упал на террасу и пропал за закрытой дверью. Холодный ветер донес до холма счастливый детский смех. Куину казалось, что это перед ним только что захлопнули дверь. Вивиана с детьми были в безопасности, и им вместе было хорошо и уютно. Они были счастливы. Они были семьей, а он – посторонним. Ощущение пустоты тяжело навалилось на Куина.
У него вдруг появилось чувство, что он только что совершил ужасную, непоправимую ошибку. Как это могло произойти? Куин заставил себя повернуться к Крису и Лотти и улыбнуться.
– Один остается, – сказал он, – а двое должны уйти.
Глава 9,
в которой графиня приходит на свидание
Вивиана продрогла до костей, пока добралась до старого коттеджа. Всю ночь шел проливной холодный дождь, покрывший ледяной коркой деревья, под тяжестью которой сгибались ветви живой изгороди. Одежда, которую Вивиана привезла с собой из Венеции – самые теплые, какие только у нее были вещи, – совершенно не годилась для зимы в Бакингемшире. Ей так были нужны толстые чулки и платья из добротной шотландской шерсти; следовало бы заказать их у деревенской портнихи, однако Вивиана не успела это сделать. Поскольку ей помешала леди Шарлотта, пригласив к себе. Об этом думала Вивиана, глядя на то, что находилось позади сгнивших ворот. Ветхий домик по-прежнему выглядел необитаемым и заброшенным. С тяжелым предчувствием Вивиана соскользнула с седла и онемевшими от холода ногами прошлась по земле.
Проведя лошадь вокруг домика, она привязала ее в дальнем углу сарая, там, где он еще не обвалился под тяжестью крыши, и осмотрелась. Крыша явно рухнула уже довольно давно. Прежний граф Уинвуд, вероятно, был большим скрягой.
Вивиана вернулась во двор. Ветер задул с новой силой, и она торопливо постучала в дверь. Не получив, как и ожидала, ответа, она приподняла щеколду и толкнула дверь, которая оказалась не заперта. Петли пронзительно заскрипели, и дверь, царапая каменный пол, распахнулась.
Внутри домик хоть и имел заброшенный вид, однако не был лишен некоторой прелести. В нем пахло старым деревом, остывшим очагом и еще чем-то, таким знакомым. Вивиана медленно обошла домик и с любопытством осмотрела его. Временами она останавливалась, чтобы подышать на замерзшие руки и согреть их. Голые, грубо оштукатуренные стены доходили до низкого потолка, который подпирали три широкие, почерневшие от времени балки. Пол был чисто выметен, а в камине уже лежали дрова и растопка. Да, здесь никто не жил, но место не было заброшено.
В коттедже были две комнаты и кухня, которая располагалась в задней половине. Еще
