тобой! Я чувствую себя так, словно... вернулись старые времена.
– Мы никогда так не гуляли с тобой, Куинтин, – холодно заметила Вивиана. – Мы ссорились. Потом был секс. А потом мы снова ссорились.
– Это самое холодное, трезвое определение отношений из всех, какие я когда-либо слышал, – согласился Куин. – И никаких романтических воспоминаний не осталось у тебя, дорогая?
– Очень мало, – ответила Вивиана. – Романтика, сага, – это для мужчин. Женщинам трудно позволить ее себе.
Куин поднял бровь и снова зашагал по тропинке.
– Я думаю, оглядываясь назад, что в любом случае это трудно назвать отношениями, – продолжил он. – И все же, Виви, воспоминания не покидали меня все эти годы. Как ты думаешь, почему?
– Не могу сказать.
– А я думаю, потому, что мы прервали их неоконченными, – задумчиво произнес Куин. – У тебя никогда не было такого ощущения, Виви? Или ты просто... никогда не оглядывалась назад?
Вивиана упорно смотрела вдаль, на длинный ряд строений, обрамлявших сады около дома.
– Я никогда не оглядывалась назад, – солгала она. – Я не могла. Я должна была жить.
– Жить без меня, – уныло добавил Куин.
– Ты сделал свой выбор, Куинтин, – прошептала Вивиана. – И теперь не смей заставлять меня брать вину на себя.
– А, ты говоришь, полагаю, о том предложении жениться на тебе, которое однажды высказала, – помрачнев, напомнил Куин. – Последнее время я много думал об этом. Почему, Виви, ты не могла просто сказать мне —^ все или ничего? Почему ты не была со мной честной? Возможно, я... возможно, я ответил бы тебе по- другому.
Вивиана вырвала у Куина свою руку.
– Как ты смеешь?! – спросила она, понизив голос. – Как ты смеешь теперь обвинять меня в нечестности после всего, что уже произошло?! Я что, должна была приставить пистолет к твоей голове? Нож к своему горлу? И если я этого не сделала, значит, это моя вина? Будь ты проклят, Куин Хьюитт! Убирайся к черту! Вот так. Я сказала то, что мне давно хотелось сказать тебе, и сказала по-английски, чтобы ты мог это ясно понять.
Куин предостерегающе поднял руку:
– Вивиана, подожди. Я никогда не обвинял тебя в нечестности.
– Но именно это ты и сказал. Ты не представляешь, Куинтин, как было унизительно для меня просить тебя об этом. Понимал ли ты, как оскорбил меня своим взглядом и своими словами? А теперь заявляешь, что сожалеешь, что я угрозами не принудила тебя согласиться.
Куин слегка побледнел.
– Я только жалею, Виви, что ты не была честной со мной, – сказал он. – Я только жалею, что ты мне не сказала определенно, что было поставлено на карту.
– О, si, ты хотел бы, чтобы я умоляла тебя! Ведь так? И какого бы мужа, Куинтин, я получила? Мужа, который просыпался бы каждое утро, кипя от злости? Мужа, который чувствовал бы, что его заманили в ловушку или лестью принудили к браку? Да я бы лучше умерла.
Вивиана повернулась, намереваясь уйти, но Куин удержал ее:
– Ну подожди же минуту, Вивиана.
– Andare all'inferno! – прошипела она.
Куин грубо сжал ее руку и повернул лицом к себе.
– Будь я проклят, если я буду стоять здесь, в саду, где любой может услышать, как мы ссоримся наподобие базарных торговок, – проворчал он, оттаскивая Вивиану в сторону. – Что это там впереди? Оранжерея?
– Откуда я знаю? – возмущенно ответила Вивиана. – Отпусти мою руку, высокомерный осел!
– Замолчи, Виви. Я думаю, мы, ты и я, разберемся в этом раз и навсегда. И мне не нужны свидетели моего унижения.
– Твоего унижения! – Вивиана перестала вырываться, чувствуя бесполезность этого. – Да ты не знаешь, что значит это слово.
Куин открыл тяжелую деревянную дверь и втолкнул Вивиану внутрь, где царили сумрак и приятное тепло. Она прищурила глаза и огляделась. В воздухе стоял запах влажной земли. Они вошли в большое, с низким потолком помещение. А за ним под выпуклой стеклянной крышей виднелись ряды деревянных рамок, где на грядках густо росла пышная сочная зелень.
– Слава Богу. – Куин отпустил Вивиану и снял пальто и перчатки. – По крайней мере здесь тепло.
Вивиана уперлась рукой в бок и сердито смотрела на него. Но, даже охваченная волнением, она видела, что, хотя Куин продолжал сердиться, воинственный дух его ослабел. Он с видимым отвращением швырнул шляпу на стол, где уже лежали его пальто и перчатки, и запустил руку в свои длинные волосы.
– Почему так, Виви, почему ты по-прежнему так действуешь на меня? – с отчаянием спросил он. – Почему, после всех этих лет, ты все еще можешь веревки из меня вить, и я снова чувствую себя тем же зеленым, как трава, юнцом?
Вивиана не совсем поняла его.
– Я не имею никакого желания связывать тебя веревками или превращать в траву, – с чувством собственного достоинства произнесла она. – И я определенно не имею желания ссориться, Куинтин. Я думала... я думала, что мы покончили с этим делом еще два дня назад. В коттедже. Не понимаю, чего ты теперь от меня хочешь. Будь любезен, объясни, per favore, и позволь мне уйти.
– Я только хотел узнать... – Слова, казалось, застряли у него в горле.
– Что?
– Я хотел узнать, Виви, почему ты оставила меня.
К Куину вернулась юношеская неуверенность. Вивиана смотрела на него и не отвечала, борясь с почти непреодолимым желанием подойти и обнять его.
– Я оставила тебя, саго mio, потому что пришло время, – наконец с грустью в голосе ответила она. – Настало время вернуться туда, откуда я приехала в Англию. У меня был отец, которого я любила всем сердцем. Я скорее бы умерла, чем позволила бы ему увидеть, кем я стала. Любовницей богатого человека. Мне не хотелось расставаться с тобой, Куин. Нет. Но пришла пора делать выбор. И я его сделала. Неужели ты не можешь понять?
Куин закрыл глаза и до боли сдавил пальцами переносицу.
– А если бы я тогда сказал «да», Виви, ты вышла бы за меня замуж? – тихо спросил он. – Не побоялась бы гнева моей семьи? А что, если бы мой отец лишил меня наследства и нам пришлось бы голодать? Ты бы тоже прошла через это вместе со мной?
– Я... я не знаю, – солгала Вивиана. – Все, что я знаю, саго, – это что лучше выйти за человека, которого не любишь, чем за того, который не любит тебя.
Куин опустил руки и попытался улыбнуться. После долгого молчания он наконец сказал:
– Ладно, все это в прошлом. Думаю, сейчас нет смысла обсуждать его.
Вивиана покачала головой:
– Никакого.
Заложив руки за спину, Куин ходил взад и вперед по каменному полу оранжереи. Среди грубо сколоченных столов и полок с садовыми инструментами он напоминал заключенного в клетку зверя. Вивиане следовало бы воспользоваться случаем, извиниться и уйти, но почему-то она этого не сделала.
– Он был добр к тебе, Виви? – не поворачиваясь, неожиданно спросил Куин. – Он был тебе хорошим мужем, этот Бергонци? Ты была счастлива?
– Брак как брак, – ответила Вивиана. – Мы уживались.
Куин повернулся и окинул ее холодным взглядом:
– Но я думаю, Вивиана, что большинство браков счастливые. Или по крайней мере должны быть. Неужели я единственный человек на свете, кто верит этому? Или я просто... безнадежно наивен?
Вивиана сжала руки.
– Не знаю о большинстве браков. Знаю только, что пыталась сделать все, чтобы он выглядел таким.
– Он, должно быть, любил тебя, – продолжил Куин. – И очень гордился тобой.
Вивиана неопределенно пожала плечами:
– Может быть.
Куин не сводил взгляда с ее лица.
– Иначе зачем человеку с его богатством и положением позволять жене петь для публики? – спросил он. – Потому жали его пальто и перчатки, и запустил руку в свои длинные волосы.
– Почему так, Виви, почему ты по-прежнему так действуешь на меня? – с отчаянием спросил он. – Почему, после всех этих лет, ты все еще можешь веревки из меня вить, и я снова чувствую себя тем же зеленым, как трава, юнцом?
Вивиана не совсем поняла его.
– Я не имею никакого желания связывать тебя веревками или превращать в траву, – с чувством собственного достоинства произнесла она. – И я определенно не имею желания ссориться, Куинтин. Я думала... я думала, что мы покончили с этим делом еще два дня назад. В коттедже. Не понимаю, чего ты теперь от меня хочешь. Будь любезен, объясни, per favore, и позволь мне уйти.
– Я только хотел узнать... – Слова, казалось, застряли у него в горле.
– Что?
– Я хотел узнать, Виви, почему ты оставила меня.
К Куину вернулась юношеская неуверенность. Вивиана смотрела на него и не отвечала, борясь с почти непреодолимым желанием подойти и обнять его.
– Я оставила тебя, саго mio, потому что пришло время, – наконец с грустью в голосе ответила она. – Настало время вернуться туда, откуда я приехала в Англию. У меня был отец, которого я любила всем сердцем. Я скорее бы умерла, чем позволила бы ему увидеть, кем я стала. Любовницей богатого человека. Мне не хотелось расставаться с тобой, Куин. Нет. Но пришла пора делать выбор. И я его сделала. Неужели ты не можешь понять?
Куин закрыл глаза и до боли сдавил пальцами переносицу.
– А если бы я тогда сказал «да», Виви, ты вышла бы за меня замуж? – тихо спросил он. – Не побоялась бы гнева моей семьи? А что, если бы мой отец лишил меня наследства и нам пришлось бы голодать? Ты бы тоже прошла через это вместе со мной?
– Я... я не знаю, – солгала Вивиана. – Все, что я знаю, саго, – это что лучше выйти за человека, которого не любишь, чем за того, который не любит тебя.
Куин опустил руки и попытался улыбнуться. После долгого молчания он наконец сказал:
– Ладно, все это в прошлом.
