Серилия удивленно раскрыла глаза:
– Мама рассказала вам?
Куин снова покачал головой и слегка сжал девочке руку.
– Нет, моя дорогая, у нее не было необходимости рассказывать мне об этом. Вот о чем я и хотел поговорить с тобой.
Видишь ли, я и есть твой папа, Серилия. Это кольцо я подарил твоей маме очень давно. Я... я просто хотел, чтобы ты это знала.
– Вы мой папа? – спросила Серилия дрогнувшим от волнения голосом. – На самом деле?
– На самом деле, – подтвердил Куин. – И я этому очень рад.
Глаза Серилии радостно вспыхнули. Она приподнялась на локте и торопливо проговорила:
– Я иногда думала, что вы могли быть моим отцом. Вы сказали, что когда-то давно были другом мамы. С тех пор как мы приехали в Англию, я все думала, кто же он такой – мой отец. Я думала, если буду очень искать его, то обязательно найду.
– Ты хотела увидеть его? – спросил Куин, взяв Серилию за подбородок. – Ну вот, он перед тобой. Собственной персоной. Как говорится, лучше поздно, чем никогда.
Серилия с серьезным видом кивнула:
– О, конечно, лучше.
Куин почувствовал, как спазм сдавил ему горло. Ему так много хотелось сказать своей дочери, но на сегодня с нее этого было достаточно. Она все еще была нездорова, и к тому же она всего лишь ребенок. Куин наклонился и нежно поцеловал Серилию в щеку.
– Я не был для тебя, Серилия, достойным отцом. Обстоятельства сложились неважно для нас. Но в будущем я очень постараюсь лучше выполнять свои родительские обязанности.
– Я думаю, из вас получится очень хороший отец, – с серьезным видом проговорила девочка. – Мне жаль, что обстоятельства ело... сложились неважно. Что это значит?
«Это значит, что твои родители были круглыми дураками, – подумал Куин. – Самыми наиглупейшими. Но сейчас было не время и не место говорить об этом».
– Я люблю тебя, Серилия, – прошептал Куин. – Что бы ни случилось, никогда, никогда не думай, что твой отец не любит тебя. Тебе сейчас восемь, и...
– Почти девять, – поправила девочка.
– Да, будет девять, – тихо согласился Куин. – Ты растешь очень быстро. И поэтому должна знать, что есть вещи, о которых мы можем говорить только в своей семье. Ты меня понимаешь?
Серилия утвердительно кивнула:
– Я понимаю. Мама рассказала мне кое-что, известное только в кругу семьи.
– Но между нами больше не должно быть секретов, – продолжил Куин. – И кто знает, что ожидает нас в будущем, мышка? Но что бы ни принесла тебе жизнь, я обязательно буду с тобой. С этих пор мы часто будем видеться. Я буду навещать тебя в Венеции при малейшей возможности. А может быть, ты вернешься сюда?
Серилия бросилась Куину на шею.
– О, я хотела бы этого больше всего на свете, – призналась она.
– И я тоже хотел бы этого больше всего на свете, дитя. Куин на несколько минут прижал девочку к себе, затем, слегка отодвинув назад, посмотрел ей в глаза. Серилия немного смущенно улыбнулась:
– Я... я очень рада, signore, что это оказались вы.
– Это правда? – спросил Куин. Девочка кивнула.
– Моей маме, вы очень нравитесь. И вы очень красивый. Самый красивый отец, по-моему.
Куин растерянно улыбнулся и проговорил:
– Ну, на сегодня волнений тебе хватит, мышка. Ты еще очень слаба. Когда тебе станет лучше, ты задашь нам множество вопросов, а мы с твоей мамой постараемся ответить на них как можно лучше. Но я не мог позволить тебе пережить еще один день в неведении. Я так сильно люблю тебя!
Серилия сонно улыбнулась.
Куин уложил ее поудобнее и до подбородка накрыл одеялом. Серилия закрыла глаза и со счастливой улыбкой на устах заснула.
Куин не знал, как долго он оставался в спальне, сидя на краю постели и глядя на своего спящего ребенка. Он размышлял о том, какое будущее ожидает их. Он был настолько глубоко погружен с свои мысли, что даже не услышал, как отворилась дверь и вошли Вивиана и старая няня. Синьора Росси подошла к туалетному столику и принялась разглаживать морщинки на лежавшей там свежей рубашке Серилии.
Вивиана подошла к постели и встала по другую сторону кровати. Она молча наблюдала за Куином. Его лицо выражало необыкновенную нежность. Он смотрел на спящую Сери-лию. Отец и дочь. Вместе. Dio, как изменилась жизнь! Она надеялась, что к лучшему. По крайней мере для Серилии.
– Слишком поздно, – шепотом произнесла Вивиана, когда синьора Росси принесла рубашку. – Серилия уснула.
Снова передернув плечами, няня отложила рубашку в сторону, подошла к девочке и приложила руку к ее лбу.
– Это хороший сон, графиня. Нет жара.
Вивиана облегченно вздохнула и согласно кивнула. Серилия действительно спала спокойно.
– Не будете ли вы так добры, не посидите ли немного с ней, Tata? – попросила Вивиана, называя няню так, как называли ее дети. – Мне нужно кое-что сделать.
Старушка махнула рукой:
– Идите, идите. Вы отдыхайте. Вы спите.
Но Вивиана, несмотря на то что почти не спала в течение двух последних дней, решила остаться. Она собралась с духом и обратилась к Куину:
– Милорд, могу я с вами поговорить?
– Конечно, – с готовностью согласился граф. Они вышли за дверь.
– Ты ей сказал? – шепотом спросила Вивиана.
– Сказал, – ответил Куин. – Но я сказал только то, чего нельзя было откладывать.
Вивиана как-то странно посмотрела на него.
– Как она это восприняла?
– По-моему, она довольна. Но я не обольщаюсь. Потом будут трудные вопросы. К нам обоим.
Вивиана очень опасалась, что трудные вопросы потребуют немедленных ответов. Да и у нее самой были вопросы. Она повела Куина в семейную гостиную. В этот день камин не разжигали. Прошла целая жизнь с тех пор, как в этой комнате Куин обвинил ее в обмане. Вивиана прошла в глубь комнаты. Она пыталась собраться с мыслями.
– Вивиана, я... – проговорил Куин, но неожиданно осекся.
Вивиана выбрала наступательную позицию и, повернувшись, посмотрела ему в лицо:
– Благодарю тебя за то, что был добр вчера. И сегодня.
– Пустяки.
Вивиана склонила голову набок и возразила:
– Это не пустяки. И я рада... я думаю... что ты поговорил с Серилией. Но я также хочу сказать, Куинтин, что я много думала о... о твоих требованиях, которые ты предъявил мне два дня назад.
– Как и я, Виви, – тихо проговорил Куин. Вивиана жестом остановила его:
– И я должна сказать тебе, Куин, раз и навсегда, что я не могу этого сделать. Честно говоря, я не хочу этого делать. Но ты это уже понял, не правда ли? Ты понял, что я буду стоять насмерть. Полагаю, ты с нетерпением ждешь этой схватки.
Куин грустно улыбнулся:
– Сначала, Виви, я думал только о Серилии. Или по крайней мере я в это верил.
Вивиана, измученная и душой, и телом, устало опустилась на диван.
– Я не могу оставить мою дочь, Куин. Не могу расстаться с Серилией... но я не думаю, что смогу заставить себя остаться здесь. Боль прошлых лет еще не утихла во мне. Но я никогда не лишала Серилию ее права, принадлежащего ей по рождению, Куинтин. Я нанимала ей самых лучших английских гувернанток, учила ее языку и делала все, что могла. Сожалею, но я не могу сделать большего. Куин сел рядом с ней на диван.
– Мне очень жаль, Вивиана, что ты не доверилась мне тогда, что все эти годы ты не верила, что я захочу все исправить. Прости, что заставил тебя страдать.
Вивиана хотела была что-то возразить, но Куин приложил палец к ее губам.
– Мне хотелось бы, Виви, убедить тебя в том, что я сделал бы все, что требовалось, для ребенка, которого ты носила, – проговорил он. – Но у тебя были сомнения, и я понимаю почему. Однако ты должна знать, Виви, что я всегда любил тебя. И я был очень близок к тому, чтобы сказать тебе это в тот ужасный день. Близок к тому, Виви, чтобы попросить тебя выйти за меня замуж.
Вивиана отчаянно замотала головой:
– О, Куин, пожалуйста, не надо!
Куин стиснул кулаки, пытаясь справиться с волнением:
– Нет, пора сказать правду. Я всегда любил тебя, Вивиана, и никогда не переставал любить. Но я не верил, что ты любишь меня. Ты же никогда не говорила мне об этом. И когда я наконец набрался храбрости спросить, ты призналась, что не любишь меня. Это ранило меня в самое сердце. У меня не было уверенности в себе – не было ничего, кроме самодовольного вида и юношеской наглости.
– Ты был великолепным наглецом, – со слабой улыбкой заметила Вивиана. – И имел чрезвычайно самодовольный вид.
Боль отразилась в глазах Куина.
– Это было мое падение.
Вивиана наклонилась к нему и, положив руку на плечо, прошептала:
– И я любила тебя, Куин. Любила. Но гордость не позволяла мне в этом признаться.
– Но почему, Виви?! – воскликнул Куин. – Почему?! Вивиана отвела глаза в сторону.
– Я чувствовала себя так, словно меня купили и оплачивали мои услуги, – тихо проговорила она. – И я знала, что английские джентльмены не женятся на своих содержанках. Когда они им надоедают, они находят других. Поэтому единственное, что можно сделать, – это сохранить гордость и мужественно выстоять, когда наступит конец.
– Ты бы никогда мне не надоела, Вивиана, – с чувством произнес Куин. – И никогда не было бы конца.
Вивиана медленно покачала головой:
– Я в это не верю.
– И ты не веришь, что я люблю тебя, – заключил Куин. – Так я докажу тебе. Я сделаю тебе самый дорогой подарок. Я...
– Не надо мне подарка, – перебила его Вивиана. Куин снова приложил палец к ее губам и тихо произнес:
– Я подарю тебе нашего ребенка, Виви. И право жить, как ты жила, право растить Серилию так, как ты считаешь нужным.
Вивиана с грустью смотрела на Куина. Он взял ее за руку и