снова заговорил.
— А о чем шла речь в том старом письме? — поинтересовался он, рассеянным жестом поглаживая шелковистую шерсть песика.
Камилла бросила на него удивленный взгляд.
— Да, собственно, ни о чем. — Она пожала плечами. — Обычный вздор… упреки желчного старика.
— Это и есть то письмо, которое ты никогда не показывала Валиньи?
— Да, — кивнула она. — Я еще девочкой поняла, что ему нельзя верить. А почему ты спрашиваешь? Хочешь его прочитать?
Ротуэлл уставился в окно.
— Да, хотелось бы.
— Я поищу его.
Экипаж въехал в Чипсайд. Камилла молча следила за тем, как по суровому лицу мужа пробегают тени. В карете стояла тишина, прерываемая только ритмичным цоканьем подков и грохотом колес по булыжной мостовой.
Камилла украдкой бросала взгляды на мужа — и скрепя сердце вынуждена была признать, что, несмотря на суровость, ему никак нельзя отказать в привлекательности. Есть ли у них надежда стать ближе друг другу? Будет ли их связывать что-то еще — кроме постели? И потом… как сделать первый шаг? Как уничтожить ту преграду, что стоит между ними? Камилла не знала.
— Когда мне было пять лет, — вдруг заговорила она, — я почему-то решила, что теперь меня будут звать Женевьева.
Ротуэлл, повернувшись к ней, изобразил на лице вежливое удивление.
— Неужели?
— Да, и что я принцесса, которую похитил злой волшебник Валиньи, — продолжала она, чувствуя себя на редкость глупо. — Я объяснила няне, что мой настоящий отец — великий и могущественный король, который в один прекрасный день разыщет меня и заберет к себе.
По губам Ротуэлла скользнула слабая улыбка.
— Ну да, и тогда они все примутся рыдать от горя, — пробормотал он. — Это ты имела в виду?
Камилла помрачнела.
— Да, — чуть слышно проговорила она. — Ты угадал — у сказки был как раз такой конец.
— Я не угадывал — я знал, — усмехнулся он. — Просто потому, что в свое время мне самому нравилось говорить, что мой отец — непобедимый турецкий корсар, которому пришлось отправить меня на Барбадос лишь для того, чтобы со мной не смогли расправиться его многочисленные враги. А когда он вернется, твердил я, и увидит, как дядюшка обращается со мной, то вытащит свой ятаган и отрубит ему голову. Кажется, я даже имел глупость сказать об этом ему самому — или кому-то из его прихлебателей.
Камилла сочувственно покачала головой.
— Держу пари, он рассмеялся тебе в глаза.
— Нет. — Лицо Ротуэлла вдруг словно застыло. — Нет, он велел швырнуть меня в ту же крысиную нору, где держал провинившихся рабов, и оставить на три дня без хлеба и воды. А потом, когда он, по своему обыкновению, напился, Люк стащил у него из кармана ключ. Ну а когда пропажа ключа обнаружилась, дядюшке уже было не до меня — он поклялся, что спустит с Люка шкуру кнутом, и так увлекся, что совершенно забыл обо мне.
— Бог мой! — Камилла зажала ладонью рот, чтобы сдержать крик. — Но вы… вы ведь были совсем дети!
— О, уверяю тебя, мы быстро повзрослели, — негромко проговорил он. — Очень быстро…
Все то время, пока карета катилась по улочкам Сити, оба молчали. Только когда колеса экипажа загрохотали по мосту Темпл, Ротуэлл очнулся, вынырнув из трясины воспоминаний.
— Ты счастлива, Камилла? — внезапно спросил он. — Я хочу сказать — на Беркли-сквер? Ты довольна?
Камилла даже растерялась.
— У меня ведь никогда не было дома, — запинаясь, пробормотала она. — Да, мне здесь нравится.
— Я рад, — так же тихо проговорил он. — Мне очень этого хотелось.
— Если бы только можно было… — смутившись, Камилла закусила губу.
— Да? — Ротуэлл поднял брови. — О чем речь?
— У меня в Лимузене остались кое-какие вещи… — нерешительно проговорила Камилла. — Так, пустячки, которыми я дорожу только из-за связанных с ними воспоминаний. Если бы можно было послать за ними…
— Да ради Бога! Конечно, пошли. А о чем речь?
— Да так, обычные безделушки, — смутилась она. — От которых в доме становится… теплее, что ли. Уютнее. Пара моих любимых пейзажей, несколько статуэток. Вышитые крестиком подушки. Портрет моей матери. Десяток-другой самых любимых книг.
Ротуэлл задумался над ее словами.
— Да… думаю, ты права, — пробормотал он, разглядывая застроенный магазинами Стрэнд. — Если хочешь, можешь заново обставить наш дом, как тебе нравится.
Разговор снова увял, и Ротуэлл молча уставился в окно. Так прошло какое-то время. И вдруг Ротуэлл, словно проснувшись, велел кучеру остановиться.
— Почему мы остановились? — удивилась Камилла.
— Сюрприз, — своим обычным, чуть хрипловатым голосом угрюмо буркнул Ротуэлл.
Подождав, пока лакей опустит подножку, Ротуэлл сошел и, подхватив на руки немало заинтригованную этим заявлением Камиллу, легко, будто перышко, поставил ее на тротуар. Чин-Чин, жалобно завывая вслед хозяевам, скакал на сиденье кареты, словно обезумевшая белка.
— Ох, ну и хлопот с тобой, приятель! — буркнул Ротуэлл. — Ладно, иди сюда, надоеда! — С этими словами он выудил Чин-Чина из кареты и не долго думая сунул его в карман.
Должно быть, они представляли собой любопытную компанию, какую не часто встретишь на Стрэнде, — Ротуэлл с обычным для него хмурым, даже слегка зловещим выражением смуглого лица, возвышавшийся над женой, словно утес, Камилла, казавшаяся особенно миниатюрной и хрупкой рядом с гигантом-мужем, и крохотный песик, утонувший в кармане Ротуэлла, так что наружу торчала одна его голова.
Взяв Камиллу под руку, он не спеша повел ее — мимо магазинов, где торговали тканями, модной мужской одеждой, китайским фарфором, пока наконец не остановился перед одним из них. Камилла широко открыла глаза — в окне элегантного, с арочным входом магазина красовался скрипичный ключ. Рядом на двери сверкала небольшая полированная латунная вывеска, гласившая: «Джос Гастингс. Музыкальные инструменты».
Внутри магазина приятно пахло пчелиным воском и свежими опилками. Ошеломленная Камилла вертела головой по сторонам — арфы, клавесины, даже небольшой спинет, правда, последний явно нуждался в починке. Пока она разглядывала их, из-за конторки вышел высокий джентльмен с бледным лицом и направился к ним.
— Добрый день, — учтиво поздоровался он. — От этих арф невозможно оторвать глаз, не так ли?
— О, они прелестны! — У Камиллы от восхищения захватило дух.
Хозяин хрустнул пальцами.
— Прекрасный вкус, мадам! Таких в наше время уже больше не делают. — Он отвесил легкий поклон в сторону Ротуэлла. — Желаете узнать цену, сэр?
— Нет, благодарю вас, — ответил тот, подавая ему визитку. Другой рукой Ротуэлл придерживал вертевшегося в кармане Чин-Чина. — Нам нужно фортепьяно. Точнее, рояль.
На мгновение в глазах хозяина мелькнула жадность — но тут же исчезла, точно ее стерли платком, и лицо его вновь приняло подобострастное выражение.
— Тогда вы пришли именно туда, куда нужно, милорд! — воскликнул он, пробежав глазами визитку, поданную ему Ротуэллом. — Могу предложить вам чудесный бэбкок — доставят из Бостона через пару недель.
— Нет-нет, только не американский, — с легким раздражением в голосе возразил Ротуэлл. — Мы хотели бы приобрести инструмент наподобие того, что вы продали в прошлом году маркизе Нэш.
— Боже! — ахнула Камилла, уцепившись за руку Ротуэлла.
Хозяин, и без того бледный до синевы, побледнел еще больше.
— О Господи! — пробормотал он. — Шестиоктавный бем! Исключительный инструмент!
— Совершенно с вами согласен, — кивнул Ротуэлл, делая вид, что не чувствует, как Камилла незаметно щиплет его за руку. — Сколько времени это займет?
Бледный человечек вздрогнул, и вдруг лицо его сморщилось, точно он собирался заплакать.
— Их делают в Вене, — прошелестел он. — Достать такой инструмент чрезвычайно сложно…
— Сколько? — решительно перебил Ротуэлл.
— Господи… не меньше нескольких месяцев, милорд, — забормотал тот. — Американский бэбкок заказывают обычно за полгода, хороший английский рояль — за три месяца. Но бем… Тот, что сейчас у нас, делался на заказ, и заказывали его еще чуть ли год назад.
— Значит, у вас имеется такой? — спросил Ротуэлл, в голосе которого внезапно прорезались резкие нотки.
— Э-э-э… да, — признался хозяин. — Но он уже заказан.
— Кем? — Ротуэлл извлек бумажник.
— М-м-м… супругой французского посла, — промямлил продавец.
Ротуэлл невозмутимо сунул ему в руку банкноту.
— Так закажите для нее другой.
Бледный хозяин глянул на банкноту и судорожно глотнул. Камилла сдавленно пискнула.
— Ну… — неуверенным тоном промямлил хозяин. — Что ж, раз такое дело… конечно… задержка в доставке всегда ведь возможна… — Он нервно облизнул губы. — В конце концов, послы приходят и уходят, не так ли?
— Вот именно, — с мрачным видом кивнул Ротуэлл. — А мы остаемся.
С беспокойством покосившись в его сторону, хозяин сунул банкноту в карман.
— Ну, значит, по рукам, — с довольным видом объявил он. — Примите мои поздравления, милорд.
— Мы живем на Беркли-сквер, — сообщил Ротуэлл. — Когда вы сможете доставить его?
Засуетившись, хозяин беспокойно глянул через плечо.
— В любое время на следующей неделе, — прошелестел он. — Но не с парадного входа, милорд, вы меня понимаете? Только не с парадного входа.
— Боже! — прошептала Камилла, когда Ротуэлл вел ее к экипажу. — Для чего ты это затеял? В этом не было никакой необходимости!
Ротуэлл, удобно устроившись на сиденье, вытащил из
