захочет. Командир советует вам не отстегивать ремни безопасности, если только вы не испытываете острой потребности в тупой травме».
«Командир только что зажег табло “Пристегните ремни”. Он не хотел, но уронил косяк на штаны и, вскочив, головой задел рубильник».
«Командир погасил табло “Пристегните ремни”. Но он предупреждает: будьте начеку, самолеты не всегда слушаются пилотов, как хотелось бы».
«Командир только что снова зажег табло “Пристегните ремни”. Вообще-то, перед этим он засунул себе в нос один за другим целый фунт грецких орехов, так что решайте сами, что делать с ремнями».
В ВОЗДУХЕ
Социально ответственный пилот: «Справа по борту вы видите Лас-Вегас, где громадные безликие отели, построенные жестокими преступными синдикатами, а ныне принадлежащие жестоким преступным корпорациям, ежегодно выкачивают из миллионов туристов их кровно заработанные деньги. В этих громадных безликих отелях не думают ни о сервисе, ни о качестве, там стремятся лишь привлечь побольше народу к игре, потому что это приносит колоссальные прибыли. Наркотики и проститутки доступны здесь в любое время».
Романтичный пилот: «По правую руку вы видите реку Колорадо, осторожно петляющую между древних разноцветных стен Большого каньона, в котором раздается беззвучное эхо надежд и разочарований бесчисленных поколений краснокожих, населявших Великие равнины и юго-восток».
Эрудированный пилот: «У нас под крылом сейчас дом, где жил Джон Гэйси. Если приглядитесь, вы увидите во дворе крышу погреба, куда он сбросил тела двадцати шести убитых им детей. Справа по курсу мы вскоре увидим заправочную станцию, на которой Тед Банди (Джон Гэйси, Тэд Банди — серийные убийцы) нашел себе двадцать третью жертву. Все го же он убил, как считается, от тридцати шести до пятидесяти молодых женщин, большинство из которых расчесывались на прямой пробор».
Политически активный пилот: «Большинство ферм, которые вы видите внизу, раньше принадлежало в основном мелким собственникам. Но эти земли бесцеремонно отобрали алчные хапуги-банкиры, чтобы перепродать крупным аграрным корпорациям, которые отравляют землю и торгуют безвкусными продуктами. Этим корпорациям каждый год отваливают миллиарды долларов из наших налогов только затем, чтобы они стали еще богаче».
Пилот, которому взгрустнулось: «Леди и джентльмены, в последнее время я чувствую себя несколько подавленно, и надеюсь, вы согласитесь, что вина за нынешнее вырождение и страдание мира лежит на всех нас. Бывает, я спрашиваю себя:
«А стоит ли трепыхаться?» И часто теряю надежду и начинаю придумывать интересный способ самоубийства: такой, чтобы про меня обязательно рассказали по телевизору». (Из кабины пилотов доносятся звуки борьбы.)
СНИЖАЕМСЯ
«Уважаемые пассажиры, мы начинаем плавно снижаться к Индианаполису: это во многом похоже на то, как Америка плавно сползает с места мирового лидера до положения агрессивной страны-должника, населенной жирными неряхами, неопрятными детишками-недоучками и доживающими свой век стариками, у которых нет денег на врачей и лекарства. В Индианаполисе шестнадцать градусов тепла, переменная облачность, юго-западный ветер и густая среднезападная тоска».
Устал от бреда про инвалидов
Послушайте-ка, я хочу вам кое-что сказать. Я не буду подслащивать пилюлю, скажу как есть. Ребята, ох и достала же меня эта инвалидная тема. А вас? Нет? Вам не кажется, что от этой фигни уже тянет блевать?
Нет, ребята, я такой же, как вы: обычно я сочувствую инвалидам. Но первое, что ты от них слышишь: им не нужно наше сочувствие. Сталкивались, наверное? «Мне не нужно ваше сочувствие». И я говорю: ладно, хер с тобой. Не сочувствую.
И, кстати, если меня читают инвалиды, так это я не о вас, договорились? Я пишу о других инвалидах, о тех, которые никогда не увидят этой книги. Поэтому не возмущайтесь и не носитесь кругами, мешая движению, на своих колясках с моторчиком, или как там они называются. Успокойтесь. Я на вашей стороне.
МНЕ НУЖНО МЕСТО
У меня есть и сердце, и душа: чтобы вы это поняли, я начну с той небольшой пользы, которую можно извлечь из суеты вокруг инвалидов. Это прежде всего просторные парковочные места. Отличная ведь идея. Наверное, многие согласятся, что эти парковки весьма удобны. Они почти всегда расположены рядом со входом в здание или супермаркет (вообще-то, «увечье» и «ветчина» — однокоренные слова — этого многие не знают), и я выяснил, что, когда спешишь, удобно встать там ненадолго, чтобы без задержки сделать, что нужно.
ПО КАБИНКАМ
Еще одна затея для инвалидов, которая мне по душе, — огромные кабинки в общественных туалетах. В них так много места, есть куда вытянуться: прямо как в спортзале. Там можно поотжиматься, позаниматься кикбоксингом, отработать пару-тройку танцевальных па. Иногда я прихватываю туда корзинку для пикника. Ничего особенного: салатик, кусочек сыру, ну, может, еще бутылочка легкого бордо.
Я понял, что, закрывшись там, ты можешь заниматься, чем хочешь. Оговорка, наверное, только одна: соблюдай общую пристойность и не забывай о личной безопасности. Однажды я привел с собой несколько друзей, и мы всю ночь играли в карты. Удобно было: не приходилось на несколько конов отрываться от игры, чтобы сходить погадить. Просто меняешься местами с тем, кому унитаз в данный момент служит стулом, и игра спокойно продолжается.
Я рассказываю про все это, чтобы вы знали: я ценю те немногие хорошие вещи, что возникли у нас на почве злополучной американской одержимости инвалидами.
ЛЕГКО ГРУЗЯТСЯ
Но есть у меня и несколько жалоб, и главная из них — эти порядки в аэропортах, когда инвалидов пускают в самолет раньше всех. Мне не нравится мысль, что кто-то должен сесть в само лет вперед меня только потому, что ему не повезло в жизни. Это как-то несправедливо. Я думаю, что, если уж кому не катит, так это должно проявляться во всем. Какой смысл в этих суетливых попытках хоть в чем-то избавить бедолаг от невезения?
Но больше всего меня напрягает другое: я сомневаюсь, что все эти люди — настоящие инвалиды; среди них попадаются те, кто не выглядит таким уж калекой. Сдается мне, девушкам у стойки регистрации приходится выслушивать немало брехни.
КРУТЯТСЯ, ВЕРТЯТСЯ
Самое позорище начинается как раз перед посадкой — парад инвалидных колясок. И ведь ясно, что хапнуть себе коляску в аэропорту может любой. Знаете, о чем я говорю? Коляски, которые предоставляют авиакомпании. Это не то что коляска, которую человек привозит с собой из дому: тут я не возражаю. Я полагаю, если ты раскошелился на собственное инвалидное кресло, ты, наверное, законный калека. А если кто законный калека, то я не против, чтобы он прошел на посадку вперед меня. Понимаете? Ну, если, например, у парня нет большого куска головы, или вмятина на груди, или не работает два-три органа. Обычно в подобных случаях я верю, что все по-честному. И говорю: мол, вези, друг, свою задницу к трапу и давай поскорее свалим отсюда.
Но из тех, кто едет на казенных колясках, далеко не все кажутся мне такими уж калеками: с виду многие там просто старики и, я подозреваю, лентяи.
Почему-то, дожив до восьмидесяти или до девяноста, они думают, что настала пора расслабиться. У нас больше нет «бойких» и «неугомонных» старичков. Теперь они поголовно ленивые, и все. Честно говоря, я думаю, они просто стремятся на халяву прокатиться до входа на посадку.
ТРОСТИ НАГОЛО
Но давайте вернемся в наш посадочный терминал. Едва закончатся гонки на инвалидных креслах, тебя ждет следующая засада: вылезают люди с палками и костылями: я таких зову псевдоинвалидами. И хотя колясочникам я готов дать некоторую поблажку, к ребяткам с палками я не такой добрый. Не сомневаюсь: большинству из этих шутников палки не нужны вовсе.
И это опять чуваки, пытающиеся вызвать сочувствие и проскользнуть вперед очереди. Самое
