Поначалу идея вызвала смятение, затем растерянность, а потом активная часть населения разделилась на два непримиримых лагеря – сторонников переселения и противников такового.
Сторонниками объявили себя безрассудные натуры, не нашедшие применения своей энергии в полезных сферах деятельности, а также обыкновенные хулиганы, которые вообще держали Злючкина за своего.
Однако благоразумные коротышки, которых было всё-таки большинство, понимали опасность затеи, поэтому дальше разговоров и споров дело пока не шло.
Главным противником подземного строительства и переселения был академик Ярило. Споры на эту тему двух непримиримых противников были в последнее время излюбленным развлечением публики.
Намучившийся со своими больными зубами профессор вставил себе совершенно новые, искусственные. У него появилась ослепительная лошадиная улыбка, он перестал цыкать зубом, однако в его речи появился новый дефект: вместо буквы «т» он начал временами выговаривать нечто не поддающееся письменному воспроизведению, похожее на «прфф». И это, конечно, очень мешало его собеседникам. Кроме того, внутренняя борьба с собственными грубостями привела к развитию у него непроизвольных телодвижений – внезапных взмахов рукой, ногой, головой, плечами. Из-за этого он стал походить на подвешенную на ниточках марионетку.
В описываемое утро по радио звучала очередная дискуссия. Ярило говорил о физической невозможности проведения столь трудоёмких работ; Злючкин – о достижениях науки и техники.
– Недавняя перепись показала, что нашу страну населяет около семи тысяч коротышек, – спокойным бархатным баритоном говорил академик Ярило. – Даже если все они вдруг сойдут с ума и начнут рыть гигантский подземный бункер, то закончат работу никак не раньше, чем через сто лет.
– Вы забываетПРФФе о том, что наша наука и техника не стоятПРФФ на месте, мой очароватПРФФельный всезнайка, —возражал Злючкин. – Построив сверхмощную лазерную пушку и работая под землёй в условиях невесомостПРФФи, мы закончим строительстПРФФво за два с половиной года!
– Это очень сомнительное заявление, профессор. Вы можете подтвердить его хотя бы приблизительными расчётами?
– Пора бы знатПРФФь, что я никогда не делаю голословных заявлений, академик. (Послышалось шуршание бумаги.) При ежемесячной круглосуточной выработПРФФке одна целая ноль восемь десятых единицы грунта, помноженных на ноль целых две десятых коротышко-часов…
И Злючкин торопливой и невнятной скороговоркой, продолжавшейся не менее двух минут, вытряхнул на собеседника и радиослушателей несколько страниц дробных цифр, щедро приправленных понятными только специалистам техническими терминами, а также совсем уж пугающими «коротышко-часами».
– Вы позволите мне взять эти бумаги и проверить расчёты? – спросил Ярило.
Бумаги моментально ушуршали во внутренний карман профессорского пиджака.
– Зачем же проверять? Вы намерены оскорбитПРФФь меня недоверием? Но в таком случае, академик, вы намерены оскорбитПРФФь не только меня, но и науку, и всех добропорядочных коротышек в моем лице… Господин Ярило, вы подлец! Я сейчас же, сию секунду плюну вам в морду!!
Тут Злючкин опомнился и осекся.
– Извините, – сказал он и продолжил как ни в чём не бывало: – Итак, расчёты показываютПРФФ высочайшую и несомненную ценность моего прожектПРФФа, призванного служить одной-единстПРФФвенной благородной цели – построению счастПРФФья для всех разом коротышек. Не благороднейшая ли это цель? Скажите, скажите нам без промедления!
Свыкшийся с манерой спора своего оппонента, Ярило реагировал совершенно спокойно и снова заговорил по теме:
– Допустим на мгновение, что вы каким-то образом добились невозможного и подземный город существует. Как в этом случае будет организовано питание переселенцев? Ведь если они будут производить сельскохозяйственные работы на поверхности земли, как и прежде, то весь ваш проект не стоит и выеденного яйца…
– Вы сами не стоите выеденного яйца, академик. Простите. Да будет вам известПРФФно, дорогой коллега, что в земле живет бесчисленное множество всевозможных червячков и личинок, чрезвычайно питательных и богатых белками. Скажу прямо: вот уже месяц я питаюсь исключительно, поверьте, исключитПРФФельно червячками и личинками. Их можно варить, жарить, солить, сушить, мариновать и даже делать из них сладкие конфеты. Я специально принес вам на пробу пакетик с засахаренными личинками. Вот, берите, угощайтПРФФесь!
Хрустнул бумажный пакет, и послышался звук резко отодвинувшегося стула.
– Нет, нет, спасибо, профессор, я уже завтракал, – взволнованно проговорил Ярило где-то вдалеке от микрофона. – Уфф… С вами не соскучишься. Кстати, не вы ли заказывали вчера большой комплексный обед в ресторане Дома ученых? Я как раз сидел неподалёку.
– Что?! – сорвался на крик Злючкин. – Какой ещё обед! Вы подвергаете сомнению чистоту моего экспериментПРФФа? Смотрите же… – Злючкин стал громко чавкать, набивая рот засахаренными личинками. – Смотрите! Нет, нет, смотрите, не отворачивайтесь!..
Но тут передачу прервали, и в эфире зазвучал концерт по заявкам.
Глава вторая
Незнайка узнает о том, что Козлик в беде. Пестренький испытывает тягу к науке, но ещё большую – к зимней спячке
Вечером Знайка, неожиданно заговорив серьёзным и озабоченным тоном, пригласил Незнайку к себе. Тот, немало удивленный, проследовал в заставленную стопками книг, всё ещё пыльную и не прибранную хозяином со времени приезда комнату.
– Послушай… – начал Знайка с некоторой нерешительностью. – Тогда, на Луне… Ты, кажется, был знаком с Козликом?
– С Козликом? – повторил Незнайка, и ему сразу припомнился ужасный и нелепый сон, в котором Козлик звал его на помощь, а Луна в облаке белого порошка разваливалась на куски. – Козлик! Да ведь это мой самый что ни на есть лучший в мире друг! А что такое случилось?
– Ты погоди, сядь. Ничего особенного не случилось. То есть я хочу сказать, что ничего пока ещё не известно.
– Ты давай не выкручивайся, говори всё как есть.
– Я и не выкручиваюсь. Пока ещё действительно ничего не известно. Просто с Луны были какие-то странные сигналы от этого твоего Козлика.
– «Просто, просто»… Какие сигналы?
– Ну вот, послушай.
Знайка сунул кассету в магнитофон, и Незнайка услышал надрывный голос Козлика, отчётливо пробивавшийся сквозь радиопомехи: «Не давайте им ничего! Если прилетят – не давайте ничего!..»
– Ну, что ты раскис? Есть какие-нибудь соображения?
Незнайка шмыгнул носом и молча отрицательно покачал головой.
– Слушай, ты так не расстраивайся. С ним-то, наверное, всё в порядке, это он насо чём-то предупреждает. Понять бы только, кому и чего не давать. Может, семян не давать? А, как ты думаешь?
– Из-за семян он бы так не стал…
Незнайка опять шмыгнул и утер нос рукавом.
– Всё?
– Что «всё»? – не понял Знайка.
– Больше ничего не передавали?
– Нет, ничего. И на наши позывные никто не отвечает.
– Это плохо.
