Знайка молча опустил голову, как будто он сам был в чём-то виноват.
– Если никто не отвечает, надо лететь, – сказал Незнайка таким голосом, что Знайка испугался.
– Что значит «лететь»! Ты это погоди, «лететь». Вот чудак, разволновался. Они сами к нам скорее всего летят. Вот когда прилетят…
Но Незнайка, не дослушав его, вышел из комнаты.
– Ну и ну… – пробормотал Знайка. – Смотрите, какой он впечатлительный. Надо будет за ним следить получше.
Незнайка отправился к себе, лёг и напряжённо уставился в потолок. В голове у него ещё звучал голос Козлика, который, словно барабанным боем, сопровождался собственными словами: «Надо лететь, надо лететь, надо лететь…» Но, даже находясь в столь взвинченном состоянии, он понимал, что лететь в космос без специальной программы в компьютере ракеты, без запасов воздуха, воды и провизии – невозможно. Для подготовки нужно было время и, самое главное, желание со стороны Знайки. А Знайка очень не любил неточностей и недоговорённостей. И в самом деле: глупо лететь куда-то сломя голову, если оттуда предупреждают, что сами летят сюда… С этим Незнайка и заснул.
А утром он направился к Пачкуле Пёстренькому, чтобы поделиться с ним своими переживаниями и заполучить хотя бы одного союзника в этом деле.
Пёстренький жил неподалеку, всего в нескольких кварталах, и Незнайка быстро добрался до его дома подснежными ходами. Прохожие с удивлением смотрели, как он, ни с кем не здороваясь и сосредоточенно глядя себе под ноги, торопливо шагает мимо.
– Дома? – спросил он у громыхающего посудой в тазу с мыльной водой портного Заплаткина.
– Дома, ясное дело, – проворчал тот. – А где ему ещё быть, по-твоему?
Действительно, Пёстренький очень не любил холод и зимой не вставал с кровати без особой необходимости. Соседи и знакомые поражались его способности спать почти круглые сутки с перерывами для еды и прочих неотложных надобностей.
С началом весны он оживал, летом был бодрым и деятельным, а с первым снегом начинал зевать и впадал в спячку.
На этот раз Незнайка застал Пёстренького, к своему удивлению, не спящим, а почитывающим какой-то старый пожелтевший журнал. Под кроватью виднелся ещё ворох таких журналов, извлеченных скорее всего из подвала или с чердака.
– А, это ты, – сказал Пёстренький рассеянно. – Как там внизу, обед готовят?
– С чего это тебе обед? Недавно завтракали.
Пёстренький протяжно зевнул:
– Я, видишь ли… завтрак проспал, оказывается.
– Что же тебя не разбудили?
– У них против меня сговор.
– Чего-чего?
– Они, видишь ли, против меня сговорились. Боятся, что я из-за спячки де-гра-дирую. Это вроде болезнь какая-то, надо ещё у Пилюлькина спросить. Вот, журналы принесли… Сказали, что будить не будут больше, что, если сам не проснусь, останусь голодным.
– Ну и как оно?
– Да пока, знаешь ли, не очень. Завтрак они, видишь ли, устраивают ни свет ни заря: в десять часов – это же самый сон… А ты, говорят, куда-то ездил?
– Ездил, ездил. А ты небось даже из дому не выходил?
– Хотел я в праздник на реку пойти. Оделся даже, прилёг, да так и уснул до утра.
– Понятно. А что читаешь?
– Вот это, что ли? «Занимательная химия». Удивительно легко даётся, всё понимаю. Мне химия всегда нравилась, опыты разные делать… Пилюлькин говорит, что у меня способности; я вместе с ним ракеты для фейерверка делал, жаль только, что сам фейерверк проспал…
– Что же ты свои способности скрываешь? Если что-нибудь хорошо получается, надо идти вперёд, развиваться.
Пёстренький поднял голову и посмотрел на Незнайку внимательно:
– Ты сам-то как? У тебя, вообще-то, всё в порядке? Ничего не случилось?
– Помнишь, я тебе рассказывал про Козлика?
– Какого ещё козлика?
– Ну, мы с ним на Луне подружились.
– А, теперь вспомнил. Вы ещё там в баранов превратились.
– Да не превратились мы… не в этом дело. Теперь там, на Луне, передатчик сломался, а он что-то хотел сказать. Понимаешь, что-то очень важное, потому что я его знаю, он о пустяках так не будет говорить.
– Чего-чего? – не понял Пёстренький.
– Лететь надо на Луну, вот чего.
– Что, прямо сейчас?
– Прямо сейчас не получится, надо Знайку уговорить.
– Ну и уговаривай, меня он совсем не послушает. Только я, знаешь ли, не полечу. Чего я там не видел, на Луне? Я её и без того каждый день вижу. И вообще, у меня планы другие. Пилюлькин обещал…
– «Обещал, обещал»!.. Сам ты Пилюлькин! Я думал, что ты… а ты…
И Незнайка, не попрощавшись, вышел, сгоряча хлопнув дверью.
Не найдя в Пёстреньком союзника, он расстроился ещё больше. До вечера он сидел у Стекляшкина, вслушиваясь в бессмысленное завывание и треск космического радиоэфира.
Больше в этот день ничего не случилось.
Глава третья
Новые сигналы с Луны. Профессор Злючкин ощущает свой звездный час, но вынужден бежать в ванную. Глубокомысленные версии и скоропалительные выводы
Несколько дней Незнайка ходил мрачнее тучи, а потом разразилась сенсация. Радиостанция Космического городка, а также некоторые другие станции и даже отдельные радиолюбители начали принимать слабые, но постоянно повторяющиеся сигналы с Луны. Эти сигналы крутились, по всей видимости, на закольцованной магнитной ленте и состояли из нескольких фраз, смысл которых не удавалось разобрать из-за помех.
На позывные с Земли никто не отвечал; непонятно было, откуда идет передача – с поверхности Луны или с внутреннего ядра посредством местной связи.
Прежде Стекляшкин часто переговаривался с работавшими в лунной обсерватории учёными Альфой и Мемегой. Они рассказывали о первом урожае гигантских растений, применении в промышленности приборов невесомости, об отмене денег и других обнадёживающих переменах. Но однажды связь прервалась на полуслове, и с тех пор земные коротышки перестали узнавать что-либо о жизни подлунного мира.
После этого некоторые решили, что лунатики, заполучив семена гигантских растений и приборы невесомости, попросту обленились, а иначе они давно бы уже наладили передатчик и вышли на связь. Никому не приходило в голову, что гигантские растения не прижились, что приборы невесомости сели один за другим, как использованные батарейки. Никто не догадывался о том, что большинство лунных коротышек думало в основном не о расширении своего космического кругозора, а о том, как бы не протянуть ноги раньше времени.
