– Доверять вам? Но вы даже не можете назвать ваше имя.
– Меня зовут Майя.
– Ну хорошо, Майя. Кем бы вы ни были, я завтра же позвоню в журнал и спрошу, что все это значит.
– Нет. Не делайте этого! Пожалуйста! Позволь мне встретиться с вами сегодня вечером.
– Откуда вы звоните? Из Манхэттена?
– Возьмите такси – я заплачу. На углу Пятьдесят седьмой и Шестой есть кафе. Я буду вас там ждать. Я оплачу вам и дорогу домой. Вы сможете приехать сюда через час.
Было бы слишком странно, если бы Маккензи отклонила это предложение. Она надела платье, какие носят женщины легкого поведения – она сама его сшила из вырезанного в форме круга куска черного шелка – и тихо прокралась мимо комнаты родителей.
На безлюдной улице она нашла такси и не терпящим возражений голосом сказала шоферу: «Угол Шестой и Пятьдесят седьмой», как будто у нее были деньги. Сидя на заднем сиденье, она немного подкрасила глаза и губы. Сердце ее часто билось.
У кафе стояла высокая светловолосая девушка.
– Маккензи? – спросила она.
Маккензи пристально на нее посмотрела и молча кивнула. Она выбралась из такси. Девушка была хорошенькая, в ней чувствовалась элегантность. Маккензи подумала, что она совсем из другого мира. Стопроцентная американка!
Майя шагнула вперед.
– Сколько? – спросила она у шофера.
– Пять долларов восемьдесят пять центов.
Майя дала ему семь долларов, потом повернулась и подала руку Маккензи.
– Привет!
Маккензи осторожно пожала ей руку. Майя старалась не смотреть на нее. Она ожидала увидеть маленькую, худенькую и робкую девушку. А эта была чересчур полная, живая, да и вид у нее был более чем странный.
– Мне нравится ваше платье! – сказала Майя, а Маккензи, вытянув руки и хихикая, стала кружиться на тротуаре; подол ее платья поднялся и открыл полные бедра. – Мне нравится ваша конкурсная работа, – сказала Майя и повела ее в кафе.
Маккензи засмеялась.
– Мне кажется, вам все во мне нравится.
Они заказали кофе и пончики и сели, изучающе разглядывая друг друга.
– Ну хорошо, кто же вы? – спросила Маккензи. – И что все это значит? Если родители обнаружат, что меня нет в моей комнате, это доставит мне массу неприятностей. – Она говорила и рассматривала одежду Майи. Не шикарно, решила она. Как в номере «Севентин» под девизом «Обратно к школе».
Усталая официантка налила им кофе.
– Я хотела тебе с три короба наврать, но… – Майя остановилась.
– А ты принимаешь участие в конкурсе? – спросила Маккензи.
Майя покачала головой.
– Моя мать – редактор журнала. Маккензи от удивления открыла рот.
– Корал Стэнтон – твоя мать?
– Она попросила меня оценить работы. Твоя выделялась среди всех остальных. Твой реферат, твои идеи просто восхитительны. Я тоже хочу поступать в «Макмилланз»…
– И что же тебе мешает?
Принесли пончики, и Маккензи сразу откусила большой кусок. Майя обеими руками держала свою чашку кофе.
– Я просто подумала, что, может быть, если помогу тебе победить в конкурсе, то и ты сможешь в ответ оказать мне любезность.
– Какую?
– Напиши что-нибудь за меня. Реферат, который я бы могла представить вместе с моими эскизами. Я знаю, они внимания на меня не обратят без хорошего реферата.
– А разве твоя мать не может помочь тебе поступить? – спросила Маккензи.
– Я не хочу от нее никакой помощи! – выпалила Майя. – Я ее ненавижу!
Маккензи с заинтересованным видом наклонилась.
– Вот также и я отношусь к моему отцу!
Майя расслабилась. Она не собиралась этого говорить, но, сказав, почувствовала себя лучше.
– Моя мать всегда давала мне понять, что от меня у нее одни неприятности, – поведала она. – Мне надо поступить в «Макмилланз», и я этого добьюсь во что бы то ни стало, но от нее я не хочу никакой помощи!
