– Я уверена, что Атилиу к тебе вернется, – высказала Эдуарда свое заветное желание.
За время замужней жизни матери у нее сложились такие доверительные отношения с Атилиу, что временами он казался ей почти что отцом и уж, во всяком случае, добрым надежным старшим другом. К разладу отчима с матерью она относилась не как к стороннему делу именно потому, что ей совсем не хотелось лишиться той прочной опоры, которую она вдруг обрела в отчиме. Дядюшка Педру относился к ней иронически, мог подколоть, невольно обидеть. У него были сложные отношения и со своими детьми, и к молодому поколению он относился неоднозначно, а еще точнее, скептически. Собственно, дружеская привязанность к Атилиу была для Эдуарды первым безоблачным опытом взаимоотношений с мужчиной.
В словах дочери Элена увидела лишь дежурное желание ее утешить и поспешила все расставить по местам. К чему ей утешения? Она привыкла смотреть правде в глаза.
– У него уже есть другая, доченька. Он улетел в Сан-Паулу, в командировку, с Флавией.
– Да как она посмела? Лучшая подруга?! Компаньонка?! – Для Эдуарды сообщение матери было просто шоком. – Это настоящее предательство! Атилиу?! Никогда бы я не подумала, что он поведет себя как какой- то…
– Он – мужчина, а Флавия – женщина, вот и все. Ей совсем не хотелось обсуждать этот вопрос с дочерью, не хотелось и омрачать такую счастливую, такую сияющую Эдуарду, но жизнь есть жизнь. К счастью, она вспомнила, что у нее в запасе есть приятный сюрприз для Эдуарды, который направит ее мысли совсем по другому, более приятному руслу.
– У меня есть для тебя открытка, – сказала она и, порывшись в одном из ящиков, извлекла глянцевую открытку с Эйфелевой башней.
Эдуарда быстренько пробежала ее глазами.
«День клонился к вечеру, – читала она. – Золоченые улицы города окутывал вечерний сумрак, дул прохладный ветерок. Я вышел подышать свежим воздухом и на одном из мостов через Сену увидел танцующую девушку. Она была счастлива и чем-то походила на тебя. Этот образ навсегда сохранится в моей памяти, потому что Париж – волшебный город.
Сезар».
– Это от Сезара, – сказала Эдуарда матери и лишний раз удивилась, откуда он все про нее знает. Знает, когда она несчастна, когда счастлива… На губах ее вновь расцвела улыбка – да, она была счастлива, и неизмеримо больше, чем выходя замуж, потому что убедилась: Марселу любит ее по-настоящему, он уважает ее и ради того, чтобы им быть вместе, готов измениться.
Элена с понимающей улыбкой смотрела на Эдуарду. Счастливое время молодость! Страдание и радость всегда идут рука об руку, но в молодости могучее желание жить разметает в прах вчерашнее страдание, маня призраком лучезарного счастья.
Ее же окружали призраки прошлого страдания, помогая пережить и наставшее, нелегкое для нее время, обещая, что у нее достанет сил, чтобы справиться и с этим.
Разрыв с Атилиу причинял ей боль, но она ни в чем не винила ни его, ни свою подругу, прекрасно отдавая себе отчет в том, что сама разрывала связывающие их нити одну за другой. Вернее, нет, она разорвала их в тот трагический для ее дочери миг, когда та потеряла ребенка, и теперь счастливое лицо Эдуарды служило ей утешением и подтверждением, что она поступила правильно.
Материнской любви свойственна жертвенность, и Элена надеялась, что принесенная ею жертва придаст прочность счастью дочери.
Она спокойно выслушивала упреки возмущенной Тадиньи, которая и за завтраком, и за ужином поносила Флавию, советуя Элене оттаскать соперницу за волосы.
– Она! Она всему причиной! – твердила Тадинья. – Бесстыжая она, другого слова для нее нет! Она ведь открыто предлагала себя твоему мужу, а ни один мужчина не откажется от такого предложения. Так уж они устроены, эти мужчины! И ты имей в виду это, голубка, – тут Тадинья повернулась к Эдуарде.
Эдуарда, представив себе Флавию и Атилиу, вновь закипела гневом.
– Пусть они мне на глаза не показываются, подлые бесчестные люди! Я никогда больше не взгляну в их сторону! – процедила она.
– Девочка моя! – Элена обняла свою дочь, самого близкого ей на свете человека. – Разве можно быть такой нетерпимой?
– Нетерпимой? – Эдуарда взглянула на мать. – Справедливой, наверное, ты хочешь сказать? Знаешь, у Бранки есть любопытное правило. Она мне как-то сказала: «Я никогда ни в ком не разочаровывалась, потому что не позволяла себе обольщаться». Мне кажется, она права.
– Нет, нет и еще раз нет! – горячо возразила Элена. – Невозможно жить без доверия к людям. Нужно всегда верить в лучшее, в то, что человек поймет свои ошибки и исправится! Разве ты не чувствовала себя обманутой?
– Да, и очень переживала, – согласилась Эдуарда.
– А теперь снова поверила Марселу. Поверила до такой степени, что собираешься с ним жить. Так ведь? И правильно! Люди меняются… Надо в это верить.
– И все-таки эти двое поступили подло, – упрямо проговорила Эдуарда.
– Ты просто любишь меня, и тебе трудно примириться со случившимся, – целуя дочь, сказала Элена, – но это пройдет.
– Нет, я никогда их не прощу, – упрямо стояла на своем дочь, вспоминая, как бросилась она к Атилиу, надеясь, что его размолвка с матерью – случайность, что после нее он будет искать примирения… Но измена, предательство? И кто? Атилиу. С кем? С Флавией. Неужели Марселу был прав, когда не советовал ей переезжать в квартиру Атилиу?
– Тысяча женщин прошла через нее, – сказал он ей тогда.
Мысли Эдуарды вновь вернулись к Марселу. Она видела, чувствовала, что ее муж в самом деле очень изменился за последнее время. Их разлука не прошла для него даром, он понял, чего хочет от жизни, понял, как важна и дорога ему Эдуарда. Его взгляд, ласкающий, восхищенный, говорил об этом. Раньше их
