Приняв такое решение, Эдуарда специально приехала к Элене в ее отсутствие и отыскала дневник.
Затем, в сильном волнении, раскрыла его… По воле случая это оказалась последняя исписанная страница, на которой Элена излагала свои впечатления от дня рождения Марселинью и размышляла о возможности своих дальнейших отношений с Атилиу.
Прочитав эту запись, Эдуарда заглянула в самое начало дневника – там шла речь в основном о ее собственном детстве. Читать это было любопытно, однако Эдуарду сейчас интересовало совсем другое, и она стала быстро перелистывать страницы, неуклонно приближаясь к тому периоду, когда в жизни Элены появился Атилиу.
Вот уже мелькнуло его имя, Эдуарда напрягла внимание, но… как раз в этот момент вернулась домой Элена.
Увидев в руках дочери свой дневник, она в испуге воскликнула:
– Отдай! Этого нельзя делать! Я не думала, что ты на такое способна!
Эдуарда объяснила ей, почему решилась на такой поступок, и предложила:
– Разреши мне прочитать твой дневник, чтобы мне не нужно было этого делать тайком.
– Нет! – твердо ответила Элена.
– Но почему? Неужели там есть нечто такое, что ты скрываешь и от меня, и от Атилиу?
– Ничего там нет такого. Просто это мой личный дневник! Понятно?
– Да. Но если ты так горячишься, то я и вправду могу подумать, что там скрыта какая-то страшная тайна. Мама, лучше прочитай мне это сама, а то я не удержусь и снова при случае туда загляну.
– Ты не посмеешь! Потому что это дурно!
– А жаль, – сказала Эдуарда. – Если бы я убедилась в том, что никакой тайны не существует, то легко бы помирила тебя с Атилиу!
– Если нам суждено быть вместе, то мы и так с ним помиримся, – отрезала Элена.
А на следующий день она унесла дневник в студию и спрятала его там подальше от посторонних глаз.
После неудачной попытки устроить скандал на дне рождения Марселинью Лаура долго плакала, потом ей опять привиделся страшный сон, а наутро она сказала родителям:
– Когда отвезете меня в клинику, не сообщайте об этом Марселу. Я сама потом ему позвоню… Если все хорошо обойдется.
Мег поняла, что ее сумасбродная, бесшабашная дочь боится рожать, и принялась всячески успокаивать Лауру.
В тот же день у нее начались схватки, а спустя несколько часов она уже смогла сама позвонить Марселу и поздравить его с рождением сына и дочери. Вопреки страхам и опасениям роды прошли легко, а детишки родились здоровенькими. Мальчика Лаура назвала Жуаном-Марселу, а девочку – Алисией.
Марселу навестил Лауру в роддоме, вручил ей букет цветов – от себя и Эдуарды, затем посмотрел на близнецов – малюсеньких, одинаково насупленных, будто собирающихся вот-вот заплакать от обиды на свою заведомо несчастную судьбу, потому что отцу они, в общем, не нужны, а мать у них – непутевая… И так Марселу стало их жалко, что он дал себе слово никогда не оставлять без внимания и отцовской поддержки этих двух ни в чем не повинных крошек.
Затем он ушел, хотя мог бы задержаться там и дольше, чтобы своим присутствием как-то подбодрить малюток, внушить им, что мир, в который они попали, не так уж и страшен, если рядом с ними будет находиться добрый и мужественный отец. Но Лаура вела себя вызывающе, спрашивая у доктора, когда ей уже можно будет переспать с «мужем», чтобы зачать еще одну такую же парочку близнецов. Доктор, не понимая, что Лаура попросту задирает Марселу, отвечал всерьез: мол, надо сначала выкормить грудью этих, которые только что родились… Марселу не стал подыгрывать Лауре в ее дурацкой, неуместной игре и покинул клинику в печальном настроении, предчувствуя, что его новорожденным детям уготована нелегкая жизнь с такой мамашей.
Бранка, как всегда, сослалась на свою нелюбовь к больницам и не стала навещать внуков в роддоме – отделалась поздравительной запиской и букетом цветов, которые послала Лауре с шофером.
Но когда Лаура привезла близнецов домой, Бранка и Арналду пришли к ним в гости с кучей подарков и всячески умилялись, глядя на детишек.
– Посмотри, Арналду, мальчик – вылитый Марселу! – совершенно искренне восклицала Бранка. – И девочка на него похожа! Ты помнишь Марселу в младенческом возрасте?
– Да, конечно. Это ведь наш первенец, – отвечал взволнованно Арналду. – Действительно, сходство потрясающее!
– Мне кажется, дети Лауры гораздо больше похожи на Марселу, чем Марселинью. Ты не находишь?
– Да, – соглашался Арналду. – Марселинью больше похож на Эдуарду.
Потом, когда они вместе с Мег и Тражану пили шампанское за здоровье новорожденных, Бранка призналась:
– Не знаю почему, но я сразу почувствовала, что эти близняшки для меня – родные. Даже роднее, чем Марселинью. Нет, я, конечно, не сомневаюсь в порядочности Эдуарды и люблю Марселинью, но тем не менее такое ощущение у меня возникло.
А придя домой, она поделилась своими впечатлениями с Зилой:
– Малыши мне понравились, но что ни говори, а семья увеличилась на два человека, которые тоже будут претендовать на часть наследства!
