— А придется, — холодно заметил Риэннэль, — перед началом обучения вы давали обещание соблюдать законы Академии, и они гласят, что магистры не должны поддерживать близкие отношения с учениками первой ступени! А в данном случае особенно вопиющим является тот факт, что эта девочка — вчерашняя школьница и к тому же является несовершеннолетней. Вам разве неизвестно, — ядовито спросил он, — что год совершеннолетия мага, тем более такого сильного, как это дитя, устанавливается советом Академии, а до тех пор — за неё несут ответственность родители и разумеется, учителя. Кстати, а вы-то сами Аррантелл, по законам вашей расы, являетесь взрослым?
Худшее оскорбление трудно было придумать…
Джар сначала побледнел, потом покраснел, но когда он открыл было рот, чтобы опровергнуть это низкое и гнусное подозрение (тем более, что долгожданное событие уже свершилось не столь давно и сам юноша до сих пор пребывал по сему поводу в непреходящей эйфории), то его уже никто не слушал.
Сэйнт в этот момент обратился к эльфу, демонстративно обходя брата:
— Наставник, я думаю мне стоит проводить мисс Фирент домой, сейчас уже поздно, и будет лучше, если девочка под моим присмотром будет доставлена к родителям. Тот молча кивнул, и Сэйнт, сжав маленькую ладошку в своей руке, повел Яну за собой к выходу из сада. Недалеко от ворот он, покосившись на девочку, остановился и негромко предложил, отводя глаза в сторону и стараясь говорить максимально спокойно и доброжелательно:
— Яна, я сейчас отвернусь, а ты приведи в порядок своё платье, застегни его пожалуйста, как следует, а то оно у тебя всё перекошено и поправь м-м-м…, всё, что под ним, чтобы не пугать маму своим видом. И не плачь, пожалуйста, я отговорю профессора Риэннэля, обещаю, он ничего не сообщит твоим родителям.
'Сообщит обязательно, детка, правда, далеко не всё стоит им знать, но кое-какую информацию мы предоставим, достаточную для того, чтобы отправить тебя куда-нибудь подальше от моего чокнутого братца'.
Несколько минут она старательно возилась за его спиной, затем тихонько кашлянула, привлекая внимание и Сэйнт повернулся. Критически осмотрев наряд и прическу, он теперь счел возможным показаться на улице и довести её до дома, не опасаясь, что первый же встречный патруль остановит их, обвинив мужчину в развратных действиях, совершенных над малолеткой.
Яна даже с Сэйнтом не попрощалась, хотя уж он-то был ни в чем не виноват. Войдя во двор и машинально закрыв на замок калитку, она так и осталась стоять посередине, плохо соображая и чувствуя себя совсем маленькой девочкой, которая не понимает ничего в окружающем мире — неожиданно оказавшимся сложным и страшным. На душе было так тяжело, больно и паршиво, её будто в грязь лицом окунули. Что произошло, ведь ещё недавно Джар был совсем другим, или таковы все мужчины!?
— Послушай, я разговаривал с Верховной жрицей храма Гарт, она обещала помочь, пока ещё можно…
— Кто тебе сказал, что я нуждаюсь в помощи?
— Ты приковал себя к ней такими узами, что и на преступников не накладывают,
— Неправда, я точно знаю, что для нас это невозможно…
— Ну что ж тебе 'повезло' найти способ, чтобы стать исключением!
— Ерунда, я не чувствую ничего особенного, со мной всё нормально…
— А что ты вчера натворил, зачем так напугал девочку? Ты же вел себя как ненормальный гоблин, да собственно им и был. Дальше будет ещё хуже. Ты хочешь безвозвратно всё испортить?
— Что!?
— Да ничего, просто потеряешь её навсегда. Успокойся и послушайся меня, ты же знаешь, что я не хочу тебе зла. Отправляйся к родителям и не медля иди в храм, жрицы смогут кое-что подправить…
— Почему ты всё время разговариваешь со мной как с мальчишкой, я уже магистр, ты знаешь, в каких экспедициях мы бывали, когда я заканчивал вторую ступень!
— Прости, забыл, что Джар у нас уже большой мальчик… (знал бы ты малыш, в каких местах я побывал, тебе и не снилось).
— Не смей надо мной смеяться!
— Я абсолютно серьёзен. Так ты пойдешь, или мне достать 'Узы' (браслеты подчинения)? Тогда я получу твоё послушание, хочешь ты этого или нет!
— Ты не посмеешь так со мной обращаться, да что я говорю, ты всё врешь, у тебя их нет и быть не может!
— Не сомневайся, дружок, я не блефую, мне их специально дала Верховная…
Долгое молчание.
— Хорошо, пойду…
— Вот и молодец…'а я тем временем поработаю над вопросом, как девочку от тебя спрятать, хотя бы на время… Пожалуй, лучшая идея — это действовать именно через её родителей, но конечно, очень осторожно…'.
Яна
Шли дни, первое время я даже из дома не выходила, опасаясь встретить этого ненормального. Девчонки несколько раз видели в центре Сэйнта, но Джара с ним не было. По моей просьбе, Милка при очередной случайной встрече (или неслучайной, Вирна-то с Оссой были крайне заинтересованы в поддержании и развитии дружеских отношений с такими экземплярами) провентилировала почву и этим же вечером, прибежав ко мне, выпалила, — его нет в городе. Я с облегчением вздохнула, — У-ф-ф, камень с души!
Пытаясь задавить неприятные воспоминания, искала себе всяческие занятия и наконец, как мне показалось, нашла — вернулась к старому увлечению — цветным мелкам. Талина, уже год занимавшаяся с нанятым учителем, не раз приглашала меня с собой, в хорошую погоду она часто брала этюдник и шла в парк или на набережную, или в старый город. Мама, как художник-недоучка, была рада моему вновь пробудившемуся интересу, как-то ещё давно, несколько лет назад, она научила меня смешивать краски, правильно подбирать освещение, показала как работать в технике акварели и гуаши, однако больше всего мне понравилось писать сухими мелками — «дешево и сердито». Поднявшись однажды днем в мансарду, где было устроено нечто вроде студии, я долго подбирала себе необходимые принадлежности, разглядывала её неоконченные работы. Пожалуй, папа правильно ругается, что она совсем забросила живопись: «…если Бог дал человеку талант, он не должен зарывать его в землю, а ты Катрина предпочитаешь заниматься только магией, но так ведь нельзя!»
Я вспомнила прежние навыки, заинтересовалась, стала ходить с Талиной на пленэр, показывала родителям пейзажи, они с преувеличенным восторгом хвалили. Несмотря на их одобрение, сама я своей работой была всё же не очень довольна, до маминого уровня, например, явно не дотягивала. По крайней мере, сравнивая её картины, развешанные по стенам нашего дома, со своими, я понимала, что у неё — талант, а у меня — так, в лучшем случае — способности. В глубине души, несмотря ни на что, хотелось увидеть этого… Я себя ругала и мысленно твердила, что ни к чему хорошему подобное желание не приведет, но спокойная жизнь с приятными прогулками, рисованием пасторальных пейзажей и вечерними чаепитиями внезапно стала казаться пресной и однообразной до тошноты.
Родители настойчиво предлагали мне погостить у гроссов, на самом деле я и без того планировала провести у них часть лета, но теперь колебалась и зачем-то всё оттягивала отъезд. Хотя, чего тянуть, а вдруг Бог и в самом деле исполнит моё желание и решит подпустить перца в пресное существование одной глупой и неблагодарной девицы! Исполнил!
