— У меня даже и в мыслях не было воспитывать Делагриве, — запротестовала Алина. — Почему я вообще должна это делать? Я… — Она умолкла, когда Рууд, дружески похлопав ее по руке, проводил до двери. — Хорошо. Я приду к вам еще, хотя вы коварный старик.
После обеда Маттей начал располагать свои рисунки в хронологическом порядке и диктовать Алине их краткое описание, дату выпуска и название газеты, где они появились.
— Не очень-то далеко мы продвинулись. — В конце рабочего дня Алина указала на записную книжку, в которой было сделано лишь четыре записи. И это при сотнях рисунков, лежащих штабелями под одним только рабочим столом.
— Я представлял себе это несколько проще, — кивнул Маттей.
Алина собрала свои вещи и взяла в руки сумочку.
— Не беспокойтесь, мы быстро втянемся в эту работу. Со временем дело пойдет быстрее.
Придя на следующий день к Делагриве, она первым делом бросила взгляд в кухню и услышала позади себя веселый смех Маттея.
— Вы что думаете, я рискнул бы оставить в кухне хоть одну пылинку? — спросил он, разыгрывая робость.
— Так приятно слышать это, господин Делагриве. Любой шеф должен бояться своей секретарши. — В хорошем настроении Алина подошла к двери ванной. — О нет! — воскликнула девушка, заглянув внутрь.
Маттей стоял позади нее.
— Не хотите ли вы все же отказаться от «господина Делагриве» и называть меня Маттей?
Но Алину больше беспокоил царивший в ванной беспорядок. Вокруг валялось и сушилось белье, полотенца. Картина была удручающей.
— К сожалению, мне пока трудно называть вас Маттеем, господин Делагриве, — произнесла она наконец.
Маттей сжал губы и расстроенно вздохнул.
— Ну хорошо, начнем, господин… начнем, Маттей. Но в этот раз вы мне поможете. Я не могу думать ни о чем другом, кроме как о наведении здесь чистоты и порядка.
Делагриве молча помогал ей и решил не объяснять, отчего он вздохнул. Ведь причина была в том, что Алина не хотела называть его Маттеем. На кухне он еще мог держать в узде свою фантазию. Да и в его эротических снах кухня никак не фигурировала. Но в ванной Маттей больше не в силах был удержать свое воображение и представил, как он втаскивает Алину под душ или плюхается с ней в ванну… ах нет, там ведь стоит сушка для белья.
— Ну, начали. Вы убираете грязное белье! — нетерпеливо приказала Алина. — Или думаете, что я и это сделаю за вас?
Маттей послушно нагнулся и затолкал все в ящик.
— Посмотрите сюда! — Алина исследовала сушку. — Видите, вы повесили мокрые вещи между уже высохшими и… Ах, разберитесь с этим сами! — торопливо и смущенно добавила она, поняв, что может наткнуться на интимные предметы туалета. — Достаточно того, что я должна буду тут убираться!
Маттей снял уже высохшие вещи со стойки и стал их укладывать, когда сообразил, чем вызвано смущение Алины. Ведь, собственно говоря, его нижнее белье она могла бы увидеть только в том случае, если бы они были любовной парой…
«Срочно нужен отвлекающий маневр», — решил Маттей.
— Алина, я вам уже рассказывал историю о фальшивой уборщице, которая в действительности оказалась выпускницей Академии художеств?
— Да, вы об этом уже рассказывали, — поспешно подтвердила она. «Надо срочно его отвлечь», — подумала Алина. — Дайте мне, пожалуйста, какое-нибудь чистящее средство.
Он выполнил ее просьбу.
— Меня мучают угрызения совести, когда я вижу, что вы так надрываетесь для меня.
— Но с этими угрызениями вы можете преспокойно жить, не так ли? — засмеялась Алина, держа в руках тряпку и флакон со средством.
Изумруды ее глаз горели так близко, что у Маттея перехватило дыхание. В волнении он оперся о бак для белья.
— Я могу преспокойно жить, когда вы рядом… Говорил ли я вам, что у вас очень красивые глаза?
— Да, Маттей, и еще вы говорили, что это вам сразу же бросилось в глаза — как художнику.
— Не только как художнику… — Он осекся, торопливо нагнулся и убрал последние валявшиеся полотенца.
Спустя два дня Алина навестила после работы Рууда.
— Мы должны были сделать невероятно много, — сообщила она для начала, оправдываясь за свое долгое отсутствие. — Сегодня я бы даже выпила коньяку… — Она благодарно кивнула, когда старик налил ей рюмку. — Еще пару дней и ателье будет прекрасно убрано и заблестит чистотой.
Брови Рууда удивленно поднялись.
— Я-то думал, что он пригласил вас в качестве машинистки?
Став осторожней, Алина подумала сначала, не очередная ли это западня, потом решила, что нет.
— Да, конечно, я машинистка, но жилище Делагриве не отвечает моей приверженности к порядку.
— А… — Рууд был само понимание и сама любезность. — Я догадался. Во время работы в этом пентхаусе вы хотите себя чувствовать комфортно. И поэтому стараетесь приучить Делагриве к порядку. Только тогда вам с ним будет хорошо.
Алина улыбнулась.
— Вы снова пытаетесь завлечь меня на скользкий путь. Маттей Делагриве — очень сдержанный и скромный шеф, о таком можно только мечтать.
— Я и не имел в виду ничего дурного. — В голубых глазах старика заискрился смех. Но Алина уже достаточно поумнела, чтобы не принимать вызова, потому что никогда не смогла бы выиграть у Рууда.
— Все же расскажите мне про себя, — попросила она. — Что вы сделали за последнее время?
Морщины на лбу Рууда стали еще глубже.
— В моем возрасте я не затеваю слишком больших дел. Вы это прекрасно понимаете… Неделю тому назад я был в театре. Смотрел пьесу Тенесси Уильямса «Повозка молочника здесь не останавливается», в первой редакции она называлась «Езжайте без остановок», а при экранизации «Бумм!», и с этими измененными названиями пьеса всегда была хуже. И теперь у меня есть желание не умереть до ближайшего посещения театра.
— Как вы можете говорить такое, даже в шутку! — испуганно воскликнула Алина.
Рууд с хитрецой подмигнул.
— Кто вправе мне что-то еще запретить в моем возрасте? Ведь это единственное преимущество, не считая, пожалуй, того, что я могу каждому сказать правду в лицо. — Он проводил Алину до дверей: — Когда в ваших отношениях с Маттеем произойдут изменения, я хочу сразу же быть в курсе.
— В наших отношениях не будет никаких перемен, — поклялась Алина. Однако ее уверенность заметно пошатнулась, когда на следующий день девушка появилась в мастерской.
Даже в утренние часы было необычно душно. По прогнозу метеорологов день обещал стать самым жарким за весь год.
Уже по дороге к центру люди изнывали от зноя, и даже Алине, обычно не такой чувствительной к жаре, больше всего хотелось улечься в тень где-нибудь в парке и забыть о своей работе. Однако чувство долга привело ее к Делагриве, и, когда Маттей открыл ей дверь, девушка увидела, что он, улыбаясь, стоит перед ней в одних шортах.
— Входите, — пригласил он Алину, когда она нерешительно скользнула взглядом по его обнаженному торсу. — Сегодня здесь настоящее пекло. — Он пристально смотрел на ее летнее платье с глубоким вырезом. — Надеюсь, вам не помешает, что я обеспечил себе некоторые удобства в одежде. Иначе не выдержишь.
— Конечно… — пробормотала девушка и, проходя мимо, ощутила исходящий от его тела жар. — Я
