– Да, дороже!.. – твердо отвечал Литта.
Старик пожал плечами.
– Но не дороже же она тебе, благородный рыцарь, ожидающего тебя небесного блаженства? – возразил он так уверенно, что, казалось, на этот вопрос можно было получить только желаемый ответ.
– Дороже!.. – задыхаясь от сильного волнения, проговорил Литта.
Иезуит заткнул руками уши и замотал головою. Он, казалось, не мог перенести такого дерзко- откровенного ответа со стороны благородного рыцаря-католика.
– Легкомысленный безумец, ты богохульствуешь… – как будто про себя проговорил аббат. – Но если вы, достопочтенный бальи, – заговорил он, обращаясь к Литте, – и вышли бы из ордена, то мечты ваши насчет брака с графиней Скавронской все-таки не осуществятся. Вам известно уже содержание той записочки, которую я показал вам, и, следовательно, теперь вы знаете затруднения, какие вы встретите при исполнении вашего предположения. Император, по причинам никому не понятным, не желает, чтобы графиня вступила во второй брак…
– Но она – совершенно свободная женщина, и я полагаю, что никто не может препятствовать ей располагать собою так, как она сама пожелает… – раздраженным голосом отозвался Литта.
– Вы так думаете, но я скажу вам, что вы жестоко ошибаетесь. Здесь, в России, власть государя не имеет пределов. Неповиновение его воле может навлечь на ослушника страшные последствия. Примите в соображение, что графиня Скавронская в случае вступления ее с вами в брак, не дозволенный императором, может лишиться всего своего огромного состояния. В свою очередь, и вы, один из первых богачей Италии, утратите вскоре ваше наследственное богатство, а графиня, как вам должно быть известно, слишком избалована роскошною жизнью. Какая же будущность предстоит ей в супружестве с вами? Хотя она – еще очень молодая женщина, но все же для нее миновала уже пора безотчетных увлечений, вы – тоже не юноша, для которого любовь – единственное блаженство в жизни. Имейте в виду только одно, что брак ваш с графиней будет не угоден императору и что вследствие этого…
– Государь строг, вспыльчив, и пожалуй, причудлив, но вместе с тем он отличается рыцарскими чувствами в отношения женщин, и потому графиня Скавронская может быть вполне безопасна от всяких со стороны его преследований, хотя бы она и нарушила его волю…
– Я допускаю, что в отношении к ней император поступит снисходительно, но разве вы можете быть уверены, что он, узнав о вашем намерении идти наперекор ему, не распорядится о высылке вас из Петербурга в течение нескольких часов? – внушительно заметил аббат.
– Этого не может быть! – с жаром перебил Литта, – государь не решится на подобную меру…
– Пусть будет так, как вы говорите, но подумайте, божий воин, что вы из любви к женщине, и притом схизмагичке, решаетесь покинуть орден и сложить с себя принятые вами священные обеты, т. е. нарушить клятву, данную вами во имя Господа!.. Остается сожалеть, что и церковь, и рыцарство лишаются в тяжкие для них дни поборника, на которого они могли так твердо полагаться. Подумайте, однако, граф, до какой степени вы вашим неожиданным поступком нарушите доверие, оказанное знаменитой вашей фамилии и орденским капитулом, и святым отцом. В столице русской империи вы – первенствующий представитель древнего, теперь гибнущего рыцарского ордена; неужели вы не чувствуете угрызения совести за то, что оставляете это священное учреждение в то время, когда ему всего нужнее иметь надежных защитников?.. Брат ваш, в качестве нунция, состоит здесь представителем апостольского престола; подумайте только о том, в какое прискорбное положение вы поставите его вашим выходом из ордена, непосредственно подвластного святейшему отцу? Нет, вы не решитесь на это: пример ваш будет пагубен для Мальтийского ордена; другие могут последовать за вами, и знаменитый орден святого Иоанна Иерусалимского падет, на радость врагам Христовой церкви, из-за каких-то романтических похождений бальи графа Юлия Литты… Вы непременно должны остаться в ордене и служить ему с таким же усердием, с каким служили прежде…
– Но это невозможно, уставы ордена не допускают моего брака… – возразил Литта.
– Вы ссылаетесь на уставы вашего ордена: но позвольте спросить вас: соблюдаете ли вы самые существенные из них? По этим уставам вы дали три главные обета: смирения, нищеты и целомудрия. Хорошо, однако, смирение, когда вы украшаетесь почетным титулом и жалуемыми вам орденами! А ваш торжественный въезд в здешнюю столицу разве был выражением смирения?.. Вы дали обет нищеты, а сами между тем пользуетесь тремястами тысяч ежегодного дохода! Наконец, какое значение имеет для вас обет целомудрия, если все ваши мечты направлены на пленившую вас красавицу?..
Литта молча слушал аббата, который продолжал:
– Уставы действительно не допускают вашего брака; но разве не существует в Риме в лице наместника Христова власти превыше всяких уставов?.. Доверьтесь мне, и я ручаюсь, что его святейшество разрешит вам в виде особого исключения вступить в брак, дозволив вам при этом оставаться по-прежнему в рыцарском звании… Святой отец не откажет в этом, если признает, что подобной уступки требует настоящее положение ордена, а вы, с вашей стороны, не преминете заслужить беспредельною преданностию церкви ту необыкновенную милость, какую окажет вам святейший Пий VI…
– Я полагаю, что попытка склонить его святейшество к подобному отступлению от орденского устава не будет иметь никакого успеха… – безнадежно проговорил Литта.
– А я так не сомневаюсь в успехе, – самоуверенно заметил аббат.
– Но кроме того, здесь встречается еще и другое препятствие… – заговорил Литта.
– Нежелание государя, чтоб графиня Скавронская вступила во второй брак? Пожалуй что, устранить это препятствие будет труднее, нежели получить согласие его святейшества. Следует, однако, попытаться: нужно будет уловить благоприятную минуту для объяснения с императором по этому предмету. Я, к удивлению вашему, любезный граф, буду с вами вполне откровенен; говорю «к удивлению», так как все убеждены, что откровенность не в правилах нашего общества. Это правда, но бывают случаи, когда приходится отступать от этого. Вы знаете, какое положение занял я при императоре: только граф Кутайсов и я, скромный аббат, имеем право входить к его величеству без доклада во всякое время. Такое исключительное право дает мне возможность постоянно беседовать с государем и вести с ним разговор, применяясь к настроению его духа. Я прежде всего воспользуюсь удобным случаем, чтобы устроить ваше дело, в возмездие за это я потребую от вас полного, неразрывного со мною союза единственно для блага святой церкви. Вы согласны на это?..
– Согласен… – проговорил Литта.
На лице аббата мелькнуло выражение удовольствия; он обнял Литту и громко поцеловал его в обе щеки.
