розовой пеной, а из пробоины потянулись в светлую воду арены Империум-Цирка багровые струи...
При виде этого зрелища на трибунах поднялся рев, быстро перешедший в громоподобный многотысячный вопль вперемежку с топотом и овациями. Толпа заходилась в первобытном безумстве при виде свежепролитой крови. Этот звук мог лишить самообладания кого угодно, даже такого закаленного ветерана арены, как Конан. Когда киммериец поднялся на ноги, выпутавшись из клубка тел и оружия, образовавшегося на носу корабля, ему сделалось очень не по себе. Хуже всего было то, что грохочущий рев, достигнув кошмарного апогея, и не подумал стихать. Наоборот, он как бы разрастался вглубь, вызывая содрогания земли и воды. Конан схватился за стенку одной из боевых башен, встал на кренившейся палубе, осмотрелся кругом и сразу понял, в чем дело.
Новые конструкции, недавно добавленные к гигантскому амфитеатру, не выдержали безумия множества зрителей, топавших и прыгавших на своих местах. В западной части Цирка, с той стороны, что выходила на улицу, раздавался рокот и треск, достойный зарождающегося обвала в горах: самый большой из каменных балконов клонился вперед, готовясь обрушиться. Пока сидевшие на нем в ужасе вопили и метались, размахивая руками и отталкивая друг друга от края трещины, через которую еще можно было перескочить, — все сооружение окончательно просело у них под ногами и с чудовищным грохотом обрушилось вниз.
Треск падающего камня мешался с кошмарными воплями, доносившимися со всех концов стадиона, в особенности оттуда, куда рушился балкон. Невероятный шум, как бы слился в один противоестественный голос, который забился в каменной чаше, отражаясь от вод рукотворного моря, а потом взметнулся прямо в небеса...
От этого звука ушные перепонки готовы были полопаться. Балкон рухнул на нижние трибуны, и все вместе поползло вниз, точно лавина. Когда эта лавина низвергнулась в искусственное озеро, взвилась гигантская водяная волна и понеслась к середине арены, к сцепившимся кораблям...
Глава четырнадцатая
ПОПЫТКА ВЫЖИТЬ
В это время вне стен Империум-Цирка людские толпы, не сумевшие прорваться вовнутрь, устроили себе на прилегающих улицах пусть скромный, но праздник. Луксурцы собирались компаниями, болтая между собой, слушая новости изнутри Цирка и строя разные догадки насчет исхода сражения. Жуя фрукты и пирожки, купленные у уличных торговцев, неудачники следили за малейшими перепадами в шуме трибун, доносившемся изнутри высоченного овала стен. В каждом до предела обострился инстинкт собственника, поставившего свои кровные на кон. Люди внимательно слушали голоса глашатаев, возвещавших с кромки стен и из переполненных тоннелей:
— Вот Коммодорус восходит на борт своего флагмана...
— Вот наш флот отошел от причала...
— А вот пиратский корабль атакует галеру Тирана...
Вскоре после этого последнего объявления послышалось жутковатое эхо аплодисментов, вскоре перешедшее в громовой рев, несколько приглушенный каменной скорлупой здания. Рев этот почему-то не утихал, и, наконец, зевакам показалось, будто под ногами начали содрогаться самые камни мостовой.
— Флагман таранил пиратский корабль!— голоса глашатаев было едва слыхать за шумом аплодисментов.— Победа! Прекрасная, замечательная победа!..
И таково была возбуждение топтавшихся снаружи людей, что они тоже разразились приветственными криками, восторженно ликуя по поводу событий, которых даже видеть-то, не могли. Все жадно смотрели на Цирк, нетерпеливо ожидая новых потрясающих сообщений...
Но тут, ко всеобщему изумлению, само гигантское здание содрогнулось и заходило ходуном на фоне небес, как если бы камень и известка внезапно превратились в трепещущую смертную плоть. Потом все услышали жуткий гром лопающегося и падающего камня, порождавший глухие отзвуки из земной глубины. А в многотысячных вздохах арены остервенение восторга сменилось животным ужасом гибнущих.
И, наконец, толпившиеся на улицах люди увидели, как Империум-Цирк... начал разваливаться. Высокие арки фасада расшатывались и падали вниз, на забитый толпой внутренний двор. Из входных тоннелей полетели густые клубы пыли, не позволявшие разглядеть каменный дождь, валившийся на головы тесно сгрудившимся людям. Продолжавшиеся сотрясения раскололи одну из внешних стен амфитеатра, и она обрушилась наружу, подняв тучу известковой пыли. Пораженные ужасом зеваки приросли к мостовой, не в силах пошевелиться. Но тут их глазам предстало нечто еще более страшное. Ибо внутри развалин, в которые быстро превращался Империум-Цирк, наметилось некое шевеление, как если бы там пробуждался чудовищный зверь. Из трещин, дымившихся пылью, протянулись темные щупальца... а потом, ширясь и клокоча брызгами, наружу рванулся поток воды. Он сметал и камни, и людей. Грандиозный обвал, случившийся внутри, взметнул воду искусственного озера и к тому же проломил стену. Вода устремилась наружу, с яростной силой прокладывая себе путь...
Толпа осознала нависшую над нею чудовищную опасность. Люди с криками бросались бежать, спотыкаясь и оскальзываясь на мокрых камнях мостовой, а за ними гнался гневный поток. Ворвавшись в огороженный внутренний двор, вода подхватила плавучий мусор и людские тела, швырнула их в стороны и вперед, на кованые ворота, затем повалила ворота и поволокла свой груз дальше. Удержать бушующий поток не могло ничто. Водяная стена ринулась на улицы, нагоняя бегущих и подминая их под себя, расшвыривая, топя...
Те, кто умудрился пережить удар первой волны, как-то повиснув на оконных решетках и деревьях либо по милости Богов угодив в наиболее мелкие струи, — эти люди насмотрелись ужасов на всю дальнейшую жизнь. Ибо взбаламученная серая вода волокла с собой не только громыхающие камни и мертвые тела, но и кое-что похуже.
Мумии павших гладиаторов, вывалившиеся из развороченных ниш в стене Цирка, в большинстве своем отменно высохли и не тонули в воде.
Мертвым пришлось лучше живых — потоп не мог причинить им вреда. Рядом с мумиями плыли раздавленные, изуродованные тела, казавшиеся совершенно бескостными. А также неузнаваемые, полусгнившие останки мелких воришек и иных преступников, тайно похороненных в стенах Империум- Цирка...
Вырвавшись из пролома арены, поток распространился по улицам на склоне Храмового холма. Утопив тысячи людей, он смыл другие тысячи прямо к порогу их бедных полузатопленных домишек возле подножия. Вода врывалась в погреба и огороженные садики богатых вилл и порою оставляла там страшных гостей: хищных рыбин и свирепых рептилий. Нарядные улицы превратились в сточные каналы, усеянные мусором и трупами...
При этом многие понимали, что смертоносный «источник» на вершине холма продолжал бить вовсю. Городские акведуки, воду из которых подвели туда ради великого празднества, знай себе, подавали воду, словно бы пытаясь вновь наполнить арену, опустошенную катаклизмом...
... Волна, поднятая в озере обрушившимся балконом, взметнула ничтожные корабли, словно мелкий сор, гонимый ветром. Большая часть тяжелых галер из флота Тирана тотчас же перевернулась, легкие пиратские суда черпнули воды.
Флагман разъединило с пронзенным галиотом и швырнуло на правый борт. Несколько мгновений он мчался на оскаленном гребне волны, потом с ужасающим треском врезался в дальнюю кромку арены. Корабль упал, словно изломанная игрушка, и остался висеть бесформенным месивом раздавленного дерева и перепутавшегося такелажа.
Участь, постигшую гребцов, трудно описать словами. Напор водяного вала сперва вывернул весла левого борта, и они ударили людей, словно дубины, занесенные руками титанов. А когда корабль свалился на камни, весла правого борта вошли внутрь, давя и калеча гребцов. Кого-то пронзило насквозь, кому-то расщепившимися рукоятями сломало хребет. Большинство воинов бушующий поток унес за борт. Других оглушило ударом, и многие, потеряв сознание, свалились в затопленный трюм, чтобы там захлебнуться.
